В её голосе совсем нет радости. На самом деле, невозможно не заметить огонь в ее глазах, когда она снова смотрит на него.
— Я тоже рад, что тоже смог помочь тебе с комфортом, — мурлычет он, и ее запах смешивается с ее гневом.
Это аромат восхитителен. Он становится пряным, как горько-сладкий шоколад.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно говорит она, и он усмехается.
— О, милая, неужели мы оба собираемся лгать друг другу? Мне казалось, что вчера вечером мы неплохо поладили.
Он не замечает, как она ерзает на своем месте.
— Эрик, я здесь, чтобы поговорить о…
— Не лгите мне, мисс Уинтерс, — промурлыкал он. — А я не буду врать Вам.
Она откладывает ручку и вздыхает, поднимая глаза от своих записей.
— Хорошо, — тихо говорит она. — Но я скажу, что прошлая ночь была ошибкой, и подобное никогда не повторится. Я могу потерять работу. После вчерашнего я заслуживаю этого.
Он молчит, и она продолжает.
— Но два дня назад ты спросил меня, почему я здесь. Изначально я приехала сюда, чтобы работать с бетами. Я изучаю классовые различия между Альфами, Бетами, Омегами и их жизненный опыт. Обычно я работаю с молодежью. Это было мое первое задание в таком месте, как Грин Вудс.
Интересно.
— Так почему я? — недоверчиво спрашивает он. — Если ты работала с детьми, зачем было назначать тебя заключенным Альфа?
Она отводит взгляд и вздыхает.
— Это вышло случайно, — тихо говорит она. — Произошло недоразумение, и я попала к вам.
На мгновение воцаряется тишина: она смотрит в свои записи, не желая встречаться с ним взглядом.
— Ты можешь уйти, — подначивает он. — Ты можешь уйти сейчас.
Но он знает, что она не может уйти.
Он в этом убедился.
Она цокает языком и качает головой.
— Я не люблю бросать дела. Мы уже зашли так далеко. Почему бы не дойти до конца?
Она осознает свою формулировку и краснеет. Это его рассмешило, и она прочищает горло.
— Но у меня есть вопросы, которые я должна была задать в первый же день моего пребывания здесь, — продолжает она. — И я должна извиниться за свою реакцию. Это было неуместно.
— Есть способы извиниться получше, милая, — мурлычет он, и на ее лице появляется румянец. — Но я полагаю, что пока все в порядке.
Она закатывает глаза, и он с восторгом наблюдает за тем, как она продолжает.
— У меня есть вопросы, если Вы готовы на них ответить. Если нет, я могу просто уйти на сегодня, и мы попробуем завтра.
К черту.
Он запоет, как канарейка, и выскажет ей все порочные мысли, которые у него когда-либо были, если сможет вдохнуть ее аромат еще хоть минуту.
— Хорошо, — он соглашается. — Выкладывай.
— Как ты думаешь, здесь к тебе относятся по-другому, как к Альфе?
Она не может быть серьезной. Вопрос просто смешной. Он почти насмехается над ней, но видит искренность в ее глазах и стремление узнать все, что можно.
И как бы невозможна она ни была, она вызывает симпатию.
— Конечно. Даже вопросов нет, — говорит он. Она кивает, записывая несколько заметок.
— Можете привести примеры?
Он вспыхивает от гнева, и ему хочется кричать.
Ну, во-первых, я совершенно одержим Омегой, сидящей напротив меня.
— Меня накачивают подавляющими препаратами против моей воли.
Она перестает писать, и на ее лице появляется растерянное выражение.
— Как это понимать?
— Ну, милая, — говорит он, расслабленно откидываясь на спинку дивана и раскидывая руки по его спинке. — Каждое утро твой приятель-врач вкалывает мне подавляющий препарат военного образца. Я никогда не просил об этом.
Он практически видит, как крутятся колесики в ее голове. На ее лице появляется ужас, когда она осознает, насколько неэтичным является этот поступок. Подавляющие препараты всегда принимаются добровольно, даже если большинство альф и омег решают их принимать. Но заставлять кого-то принимать их — бесчеловечно.
Но она умная девочка, она не заглатывает наживку и не задает ему вопросов. Вместо этого она сдерживает свои эмоции, надевая ту же профессиональную маску, что и раньше.
— Еще какие-нибудь отличия?
Ее запах кружит вокруг него, обращаясь к его внутреннему Альфе, и он улыбается ей.
— Я не хочу их принимать. Они делают меня немного… не таким. Заставляют меня видеть разные вещи. Может быть, делать то, чего я не хочу.
Он играет с ней, и это работает. Этот прекрасный запах ее страха прямо говорит с его членом. И Боже, как же ему нравится играть с ней в эту игру.
Это слишком весело — мучить ее словами.
Она прочистила горло.
— А Доктор знает об этом?
Но он закатывает рукав, игнорируя ее вопрос.
— Видишь это? — он показывает на круглый приподнятый участок красной кожи в верхней части предплечья. — Это Джерард дал мне. Он мой не самый большой поклонник. Но я предполагаю, что ты ему тоже не нравишься, раз он добровольно запер тебя в одной комнате со мной.
Она останавливается.
— Мы не заперты, — вздыхает она, бросая взгляд на дверь.
Он прослеживает ее взгляд и улыбается, увидев, что Джерарда нет на своем посту.
ЭЛЛИ
Она заперта здесь с ним.
Она чувствует запах его триумфа, собственничества и похоти, когда он ухмыляется.
— Я уверен, потом он скажет, что это была ошибка, — говорит он. — Но я думаю, что Портер заставил его сделать это, чтобы проверить меня.
Все это не имеет смысла. Он, должно быть, лжет.
— Откуда ты знаешь, что дверь заперта? — спрашивает она, изображая безразличие, ее глаза все еще ищут лицо Джерарда через маленькое окошко.
Его там нет.
А Эрик просто сидит на диване, раскинувшись и улыбаясь, как кот, которому достались сливки.
— Он защелкнул замок на двери, что мне показалось странным. Моя неделя была полна сюрпризов.
Ее сердце так сильно бьется в груди, и она уверена, что умрет.
Если он встанет, то окажется в нескольких метрах от нее. Потребуется два длинных шага, чтобы она оказалась в его объятиях, и он мог бы взять ее на руки или разорвать на части.
Он не сделает этого, — настаивает внутренний голос Омеги. Он не причинит тебе вреда.
Но разве он не сделал бы? Он расчленил троих и не проявил раскаяния.
Он наклоняет голову и игриво улыбается, беззаботно развалившись на диване.
Её сейчас вырвет.
Динамика изменилась. Он контролирует ситуацию, и они оба это знают.
— Если не веришь мне, всегда можешь попробовать открыть дверь, — непринужденно говорит он. — Но, по-моему, у нас есть еще час до окончания сеанса, и я не хотел бы терять драгоценное время.
Он дразнит ее.
Но, вспомнив, кто она такая и почему находится в Грин Вудсе, она кивает.
— Наверное, вы правы. И нам действительно есть о чем поговорить.
Вместо того чтобы обнаружить на его лице разочарование за отказ играть в его игру, он выглядит впечатленным и дарит ей искреннюю улыбку, от которой у нее перехватывает дыхание.
— Спрашивайте, мисс Уинтерс. У меня внезапно появилось очень разговорчивое настроение.
Она снова заглядывает в свои записи и говорит то, что грызет ее изнутри.
— Я сожалею о подавляющих препаратах, — искренне говорит она. — Если хотите, я могу поговорить с доктором Портером или даже составить отчет на основе того, что Вы мне рассказали.
Его улыбка исчезает, и он садится прямо.
— Элли, — выпалил он, и от его голоса у нее по позвоночнику пробежал холодок. — Они делают это не просто так. Я преступник. Это то, что я заслужил.
Он говорит об этом прямо, без тени жалости к себе.
Это неправильно, хочет возразить она, но тут же вспоминает, где находится.
Это не приемная семья и не средняя школа.
Она заперта в комнате с человеком, которого сочли слишком опасным для общества.
Сейчас нет времени на жалость.
Ей нужно отсидеть положенный час, надеясь, что либо Джерард, либо доктор Портер появятся вовремя.
— Точно. Итак…
