— Ты был так зол, — бормочу я.
— Да.
— На меня?
— Нет. Не на тебя. — Он целует меня в плечо. — В кои-то веки.
Я улыбаюсь. Не злится на меня. Это прогресс.
— Приятное разнообразие.
— Точно. — Он целует другое мое плечо, затем стаскивает платье вниз по моему телу и на пол. Вместе с платьем снимает и трусики, оставляя меня обнаженной. Берет за руку.
— Шагай, — командует он, и я выступаю из платья, держась за его руку для равновесия.
Он подбирает платье и трусики и бросает их на стул к пальто Миа.
— Руки вверх, — мягко приказывает Кристиан. Надевает на меня свою майку и тянет вниз, прикрывая мою наготу. Ко сну готова.
Он привлекает меня в свои объятия и целует; мое мятное дыхание смешивается с его.
— Как бы ни хотелось мне заняться с вами любовью, миссис Грей, вы слишком много выпили, вы на высоте почти восьми тысяч футов, и вы плохо спали прошлой ночью. Идем. Забирайся в постель. — Он откидывает покрывало, и я ложусь. Накрывает меня и снова целует в лоб.
— Закрывай глаза. Когда я приду, ты уже должна спать. — Это угроза, это приказ… это Кристиан.
— Не уходи, — молю я.
— Мне надо сделать несколько звонков, Ана.
— Сегодня же суббота. Уже поздно. Пожалуйста.
Он ерошит волосы.
— Ана, если лягу сейчас с тобой в постель, ты совсем не отдохнешь. Спи. — Он непреклонен.
Я закрываю глаза, и его губы касаются моего лба.
— Спокойной ночи, детка, — выдыхает он.
Образы прошедшего дня мелькают передо мной:
Кристиан несет меня на плече в самолете. Его волнение — понравится ли мне дом. Мы занимаемся любовью. Ванна. Его реакция на мое платье. Инцидент со здоровяком — блондином — у меня еще побаливают пальцы. И Кристиан, укладывающий меня в постель.
Кто бы мог подумать? Я широко улыбаюсь, в голове проносится слово «прогресс», и я засыпаю.
Мне слишком тепло. Как всегда, когда Кристиан обнимает меня во сне. Его голова — на моем плече, и он мягко дышит мне в шею, ноги переплетены с моими, рука обвивает талию. Понимаю, что если полностью проснусь, разбужу и его тоже, а он мало спал. Мысленно перебираю события вчерашнего вечера. Я слишком много выпила — даже слишком много. Удивительно, что Кристиан не остановил. Я улыбаюсь, вспоминая, как он укладывал меня в постель. Это было мило, действительно мило и неожиданно. Наспех провожу ревизию. Желудок? Отлично. Голова? На удивление хорошо, но в тумане. Ладонь все еще красная после вчерашнего. Интересно, рассеянно думаю я, у Кристиана болела ладонь, когда он шлепал меня. Я ерзаю, и он просыпается.
— Что случилось? — Сонные серые глаза вглядываются в мои.
— Ничего. Доброе утро. — Пропускаю его волосы сквозь пальцы здоровой руки.
— Миссис Грей, вы чудесно выглядите этим утром, — говорит он, целуя меня в щеку, и я вспыхиваю изнутри.
— Спасибо за то, что позаботился обо мне вчера вечером.
— Мне нравится заботиться о тебе. Это то, что я хочу делать, — тихо отзывается он, но глаза выдают его: в их серых глубинах вспыхивает триумф. Он как будто выиграл первенство по бейсболу или Суперкубок.
Ох, мои Пятьдесят Оттенков!
— Ты даешь мне почувствовать себя нежно любимой.
— Это потому, что ты нежно любима, — шепчет он, и мое сердце сжимается.
Он стискивает мою руку. И я морщусь. Он тут же отпускает меня, встревоженный.
— Болит рука? — Глаза затягиваются льдом, а голос звенит от гнева.
— Ладонь. Я дала ему пощечину.
— Негодяй!
Я думала, мы покончили с этим вчера вечером.
— Мне невыносимо, что он к тебе прикасался.
— Он не сделал ничего плохого, просто вел себя развязно. Кристиан, со мной все в порядке. Ладонь немножко красная, вот и все. Ты же знаешь, как это бывает? — улыбаюсь я, и он веселеет.
— Да, миссис Грей, мне это хорошо знакомо. — Его губы насмешливо дергаются. — И я могу освежить это ощущение сию же минуту, если вы желаете.
— Ой, поберегите свою чешущуюся ладошку, мистер Грей.
Я глажу его лицо покрасневшей рукой, пальцами лаская волосы на висках. Мягко тяну за короткие волоски. Это его отвлекает, и он берет мою руку и нежно целует ладонь. Чудесным образом боль проходит.
— Почему ты вчера не сказала, что болит?
— Ну… я вчера как-то не чувствовала боли. И сейчас все в порядке.
Его глаза смягчаются, только губы подрагивают.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, чем заслуживаю.
— Крепкая вы женщина, миссис Грей.
— И вам не мешало бы это помнить, мистер Грей.
— О, в самом деле? — Он внезапно перекатывается на меня, вжимая в матрас, держа мои руки над головой. И с нежностью взирает на меня. — Готов побороться с вами с любое время, миссис Грей. В сущности, подчинить тебя в постели — вот моя фантазия. — Он целует меня в шею.
Что?
— Я думала, ты постоянно это делаешь. — Я ахаю, когда он легонько закусывает мочку уха.
— Но мне бы хотелось сопротивления, — бормочет он, тычась носом в мою скулу.
Сопротивления? Я затихаю. Он останавливается, отпускает мои руки и приподнимается на локтях.
— Хочешь, чтобы я боролась с тобой? Здесь? — шепчу я, пытаясь скрыть удивление. Ладно — шок. Он кивает, глаза непроницаемые, но настороженные — оценивает мою реакцию.
— Сейчас?
Он пожимает плечами, и я вижу, как эта мысль проносится в его голове. Улыбается мне своей застенчивой улыбкой и снова медленно кивает.
Он напряжен, лежит на мне сверху, и я чувствую нарастающее давление на мою разбуженную и уже ждущую плоть. Что это будет? Драка? Борьба? Сделает ли он мне больно? Моя внутренняя богиня качает головой: никогда. Она облачается в свою каратистскую форму и разминается. Клод был бы доволен.
— Ты это имел в виду, когда говорил, что в постель надо ложиться злым?
Он снова кивает, глаза по-прежнему настороженные.
Так, Пятьдесят Оттенков хотят побороться.
— Не кусай губу, — предостерегает он.
Я послушно отпускаю губу.
— Думаю, я по сравнению с вами в невыгодном положении, мистер Грей. — Я хлопаю ресницами и провокационно ерзаю под ним. Это может быть забавно.
— В невыгодном?
— Вы ведь уже заполучили меня туда, куда хотели?
Он ухмыляется и вновь вжимается в меня.
— Справедливо подмечено, миссис Грей, — шепчет он и быстро целует меня в губы. Потом резко перекатывается вместе со мной так, что я оказываюсь на нем сверху.
Хватаю его руки и прижимаю у него над головой, не обращая внимания на ноющую боль в ладони. Волосы падают, накрывая нас каштановым шатром, и я трясу головой так, чтобы пряди щекотали ему лицо. Он отдергивает лицо, но не пытается меня остановить.
