Все труднее становилось не огрызаться на Мишеля в ответ на всякую мелочь. Не облегчало ситуацию и то, что Делакур хотел постоянно выставлять их отношения на показ, чего делать категорически не следовало. Том еще помнил, что ему когда-то запретили даже дружить с Мишелем, Гарри наверняка дико разозлится, если узнает о том, что они встречаются. Ссориться с опекуном из-за ерунды, когда отношения между ними шли так гладко, Мракс не желал. Поэтому категорически запрещал целовать себя в присутствии посторонних, не желал ходить за ручку по коридорам и устраивать интимные пикники на берегу озера. Мишель злился, но до поры готов был довольствоваться малым. Том надеялся, что долго все это не продлится.
К счастью или к несчастью, Гарри стал бывать в Хогвартсе намного реже после Рождества. Если раньше он ночевал в Хогвартсе почти каждый день и по нескольку часов общался с воспитанником и подопечными, то теперь появлялся только три-четыре дня в неделю, выслушивал жалобы учеников, говорил с преподавателями, разбирал бумаги. У него не было времени на прогулки по коридорам и сбор школьных сплетен. Он объяснил Тому, что появилась кое-какая интересная работа, и мальчик подумал, что это связано с его исследованиями по аллергиям, о которых говорил Долохов. А вот у Тони, похоже, время на сбор сплетен было, и несколько раз, когда они пересекались в коридорах школы, он смотрел на Мракса с мрачным торжеством в глазах. Том полагал, что Долохов с трудом удерживается от того, чтобы немного не пошантажировать его. И наверняка на то, чтобы молчать, у секретаря были куда более меркантильные причины, чем простая порядочность.
Как-то раз, примерно в конце февраля, Гарри остался ночевать в своих хогвартских покоях. Он неделю не появлялся в школе, так что у него накопилось немало работы. Он поужинал вместе с Томом, а потом рылся в бумагах, пока воспитанник делал домашнюю работу. Около двух часов с ними просидел старшекурсник-хаффлпафец, которому кто-то из профессоров назначил отработку. Все эти пару часов студент заметно дрожал от страха, хотя Том совсем не понимал причины. Опекун всего лишь поручил бедняге почистить натюрморт, на котором имела обыкновение появляться леди Певерелл. Беднягу не ругали, не повышали на него голос, ничего жуткого, а тот все же боялся.
После того, как закончили с работой, а хаффлпафец ушел, Том и Гарри какое-то время просто болтали, потом играли в шахматы и слово за слово засиделись далеко за полночь. В школе давно начался комендантский час, так что Гарри, которому было лень провожать воспитанника, просто махнул рукой и разрешил ему переночевать у себя. Они не раз уже спали вместе, тем более что в последнее время юноша вел себя поспокойнее и, кажется, почти забыл о своей в него влюбленности.
– Никаких твоих штучек, – предупредил он, укладываясь в постель и великодушно уступая Тому половину одеяла.
– О, не беспокойся, – натянуто улыбнулся тот в ответ, отодвигаясь от опекуна подальше.
Спать в одной постели было чистым мучением для Тома. Он долго лежал, прислушиваясь к дыханию Гарри на соседней подушке, и ведя спор с самим собой. Он не хотел портить то, над чем так тщательно работал. Гарри опять доверял ему достаточно! Их отношения стали очень близкими, совсем домашними. Том не мог все испортить, набросившись сейчас на опекуна с поцелуями и объятиями, Гарри бы на них не ответил, даже если бы ему понравилось. Мракс все еще был для него ребенком. Нужно было подождать, еще подождать… О, как хотелось пододвинуться чуть ближе, ощутить тепло его тела, его запах, прижаться близко-близко, как в прошлый раз. Том возбуждался от простых мыслей и воспоминаний, но не смел прикоснуться ни к себе, ни к лежащему рядом мужчине.
Это была ужасная ночь, он сам не понимал, как умудрился заснуть. Чтобы получить еще более болезненное пробуждение. Видимо, во сне наследник все равно подкатился ближе, потому что проснулся он, обнимая Гарри. Руки Тома лежали на его груди, губы ловили толчки артерии на шее, а нога собственнически придерживала бедра. Том не удержался и слегка лизнул кожу на шее. Она была немного солоноватая и почему-то со слабым карамельным привкусом. Опекун фыркнул что-то ему в волосы, проведя рукой по спине.
Ме-ерлин, как бы Том хотел потереться об него бедрами сейчас, ведь утренней эрекции никто не отменял!
– Черт, – в голос простонал он, быстро вылез из постели и, кое-как натянув мантию, выбежал из спальни.
Наступило уже ранее утро. Патрули старост и профессоров в такое время не ходили, так что удалось пробежать в подземелья незамеченным.И лишь подбегая уже ко входу в гостиную Слизерина, Том наткнулся на какого-то человека. Он испугался лишь на мгновение, но быстро узнал во встречном Мишеля.
– Что ты здесь делаешь? – удивился Мракс, чуть отстраняясь.
– Жду тебя. Ты не ночевал у себя? – мрачно поинтересовался Делакур.
– Ждал всю ночь?
– Нет, не всю, на самом деле, – усмехнулся парень. – Ты не ответил на вопрос.
– Я заболтался с Наем вчера, и он позволил спать у него, – отмахнулся Мракс. Он попытался пройти дальше, но Мишель не пропустил. – Что?
– Просто любопытно. Это от своего опекуна ты возвращаешься такой раскрасневшийся…
– Просто бежал по лестнице…
– … глаза возбужденно блестят, а еще у тебя стоит, – сказав это, Делакур подался вперед и схватил своего парня за промежность. Том не сдержал стона.
– Утренняя реакция подросткового организма, – пробормотал юноша, задыхаясь. Мишель медленно поглаживал его прямо через белье и мантию. Отстраняться уже не очень и хотелось.
– Позволишь помочь? – предложил Делакур, быстро прислонив его к холодной стене. Его голос не был нежным, скорей издевательским, он явно заподозрил Марволо в измене. Но действия были достаточно возбуждающи, чтобы сбить партнера с мысли. И Том неожиданно для себя подумал: «А почему нет? Всего лишь снять напряжение». Он приглашающее запрокинул голову, позволив Делакуру укусить его за шею. Руки его парня проникли под мантию, слегка пощипывая и поглаживая. Мракс просто закрыл глаза и представил, что это руки его любимого человека ласкают его. Не кричать имя Гарри в конце было так трудно… Но он же не хотел неприятностей для Певерелла.
Когда Том вышел из спальни опекуна, Гарри проводил его взглядом из-под прикрытых век. Стоило мальчику захлопнуть входной портрет, как в противоположную от Поттера стену полетела настольная ваза, а следом за ней графин с яблочным соком. Гарри гнусно выразился и на секунду задумался, не следует ли позвать Долохова. Но на часах было только пять утра, а лорд Певерелл считал себя достаточно милостивым хозяином и неплохим другом, чтобы будить Тони в такую рань. Поэтому он просто откинулся на подушки и, еще раз выругавшись, хмуро уставился в потолок.
