Я перестал просить что-либо для себя. Это казалось алчным, когда от меня зависели два маленьких человека, которым нужно было, чтобы я заботился о них в меру своих возможностей. Я никогда не обижался на то, что мне пришлось пожертвовать большей частью своих собственных мечтаний на этом пути. Я всегда буду использовать каждый клочок шанса, удачи и судьбы, которые выпадают на мою долю, но... сегодня я делаю редкое исключение. Я позволяю себе одно желание, только для себя и ни для кого другого.
Боже, я надеюсь, что сегодня все пройдет хорошо.
В доме стоит жуткая тишина, когда я забираю ключи от новой машины со стойки для почты. Я стою у входной двери, положив ладонь на холодную гладкую металлическую ручку, и на секунду прислушиваюсь к ревущей тишине.
Год назад мои дети ссорились друг с другом, телевизор орал на полную мощность, моя жена кричала на всех, пытаясь найти что-то, что она потеряла, и все казалось таким живым. Теперь этот старый дом кажется заброшенным. Так странно. Теперь я чувствую себя здесь чужаком. Призраком, бродящим по пустым, покинутым комнатам.
Снаружи — ранний вечер, сумерки только начинают сгущаться. Мое любимое свойство лета — это то, что на улице не темнеет до восьми вечера. Легкий игривый ветерок теребит мою куртку, когда я запрыгиваю в машину и набираю адрес места назначения в бортовой GPS. Во время двенадцатиминутной поездки через весь город мой разум выходит из-под контроля, когда я думаю обо всех вещах, которые могут пойти не так, когда я приеду.
К тому времени, как я подъезжаю к обочине возле маленького аккуратного домика, стоящего в стороне от дороги, я уже почти уговорил себя прекратить все это и вернуться домой, поджав хвост.
«Господи, пап. Не будь таким трусом. Я думала, что мы, Париси, сделаны из более прочного материала?»
Голос в моей голове — голос Сильвер — может быть плодом моего воображения, но именно это сказала бы мне сейчас моя дочь, если бы сидела рядом со мной на пассажирском сиденье. Она закатывала бы глаза, смеясь над моим дискомфортом, а потом нашла бы способ подкупить меня, чтобы я вытащил свою задницу из машины и пошел по усаженной цветами дорожке, ведущей к красной парадной двери коттеджа. Сильвер никогда бы не позволила чему-то столь незначительному, как нервы, помешать ей сделать шаг в неизвестность. Она доказала это достаточно хорошо, когда собрала вещи в своей комнате и переехала через всю страну в Дартмут с парнем, за которого обещала выйти замуж. Малышка всегда была намного храбрее меня.
Собравшись с духом, бросаю взгляд на свой телефон, проверяя экран в пятнадцатый раз с тех пор, как покинула дом. Никаких сообщений об отмене не поступало. Никаких извиняющихся сообщений, просьб о встрече в другой раз. Похоже, все это еще впереди…
Ну же, тупой ублюдок. Сделай это. Ты симпатичный. Забавный. Твоя борода выглядит чертовски потрясающе. Вылезай из этой чертовой машины или я надеру тебе задницу.
Это плохая подбадривающая речь. Обещание побоев, очевидно, пустая угроза, так как я не фанат боли и вряд ли буду бить себя по заднице, но она зажигает подо мной постоянный, хотя и небольшой огонь. Следующее, что я помню, это как я хватаю цветы, которые купил в цветочном бутике на Хай-стрит с соседнего сиденья, выхожу из машины и захлопываю за собой дверцу.
Одна нога впереди другой, Кэм. Левая, правая. Левая, правая. Левая, правая. Хорошая работа. Ты совсем не нервничаешь. Ты уверен в себе. Ты просто охренительный улов. Ты успешный. У тебя есть деньги. У тебя все зубы свои... О, это просто замечательно. Потрясающе. Отлично сработано. У тебя все зубы свои. Как будто она встречалась с парнем, у которого нет…
Я уже наполовину поднялся по тропинке, ругая себя за то, что веду себя странно, когда входная дверь распахивается и в тускнеющий медовый свет выходит мужчина. Наши взгляды соприкасаются, и я чуть не роняю букет цветов на землю.
— Ал… — Я останавливаю себя, не заканчивая его имя.
Это не Алекс. Этот человек старше, с глубокими морщинами на лбу и усталым, болезненным взглядом, который заставляет меня думать, что он слишком много пьет. На его лице появляется широкая улыбка, полностью изменяющая его черты лица, и он в мгновение ока, выглядит совсем не так, как мой будущий зять.
— Да, у нас есть некоторое сходство, да? — говорит парень.
Значит, это и есть Джакомо. Нет другого разумного объяснения тому, насколько они с Алексом похожи. Их темные волосы и темные глаза так похожи, что это просто невероятно. Как и Алекс, он держится так, словно готов нанести удар при малейшей провокации. Но в этом человеке есть нечто принципиально иное. В нем есть что-то такое, что мне не нравится. Я не могу точно определить, что именно…
— Ты всегда рано приходишь на свидание, чувак? — спрашивает отец Алекса, шлепая парой кожаных перчаток. Он надевает их и хмуро смотрит на меня, как будто не может понять, что со мной делать. — По-моему, это выглядит чересчур заинтересованно. Нужно заставить их немного попотеть, знаешь ли.
Покачиваясь на каблуках, я оглядываю передний двор — маленькую, но хорошо ухоженную лужайку, розы под окном коттеджа, маленькую желтую ветряную мельницу, уютно устроившуюся среди лютиков и прелестных диких ромашек — и провожу языком по зубам.
— Возможно, для тебя это будет шоком, Джакомо... но люди — не игрушки. Не нужно играть с ними в игры или пытаться манипулировать ими. Жизнь гораздо менее сложна, если ты прямо общаешься с людьми. Я обнаружил, что быть честным... быть самим собой... это продвигает вас дальше, чем, если постоянно стремиться к контролю и власти над другими
Джакомо пыхтит носом, раздувая ноздри. Похоже, ему не нравится или он не согласен с тем утверждением, которое я только что сделал. Мужчина прищуривается и смотрит направо, где в пятидесяти футах дальше по дороге у обочины припаркован мотоцикл. Его байк, я полагаю.
— Я слышал, что дети благополучно добрались до Нью-Гэмпшира, — сухо говорит он. — Лично я не вижу в этом ничего привлекательного. Привязать себя к такому чопорному заведению на четыре года. Тратить все эти деньги на образование, которое в конечном итоге не принесет им никакой пользы. Надо было ехать путешествовать или что-то в этом роде. Получить кое-какой реальный опыт.
— О, да? Опыт в системе патронатного воспитания? Оказаться подстреленным? Изнасилованным? Арестованным? Чуть не лишиться жизни пару раз? Думаю, что у обоих наших детей уже достаточно жизненного опыта, не так ли? Дартмут — это именно то, что им сейчас нужно. Это пойдет им на пользу. Они оба слишком умны... гениальны, на самом деле... чтобы растрачивать свой интеллект, разъезжая по стране на мотоцикле, ожидая неприятностей, которые выследят их и снова разрушат их жизнь.
Не могу избавиться от этого горько-кислого привкуса во рту. Кажется, что он становится еще хуже, когда говорит Джакомо. Это тот самый человек, который бросил Алекса и Бена, когда они нуждались в нем. Тот самый кусок дерьма, который издевался над матерью Алекса и бросил ее на произвол судьбы в самые темные часы ее жизни. Глядя на него сейчас, я с удивлением понимаю, что не просто хочу ударить этого ублюдка. Я хочу по-настоящему причинить ему боль.
— И вообще, что ты здесь делаешь? — Я поправляю очки на переносице. — Я думал, что ты уже давно уехал. Монти мертв. Дредноуты расформированы. Алекс уехал. Ничто больше не удерживает тебя в Роли.
Джакомо грозит мне пальцем, на его лице появляется фальшивая улыбка.
— Ты... я тебе не очень нравлюсь, да, Кэмерон?
— Я бы солгал, если бы сказал, что нравишься.
— Все так быстро судят, не правда ли? О, Джакомо — плохой парень. Джакомо-кусок дерьма. Джакомо не заслуживает того, чтобы дышать таким же свежим воздухом, как все мы, богатые люди Роли. Я... я официально обижен, Кэм. Мы вот-вот станем семьей и все такое. Значит ли это, что ты не займешь мне место за столом, когда мой сын и твоя драгоценная маленькая негодница приедут домой на Рождество?
