Но дни заканчивались, и, лежа в постели, я вспоминал о Поттере. Не о сексе - а о каких-то дурацких разговорах, мелочах, которые казались совсем не важными, а сейчас почему-то приобрели огромное значение: движениях пальцев, сжимающих палочку, привычке сбрасывать с себя одеяло, подолгу торчать в душе, закусывать губу, читая какой-то особенно интересный фрагмент в книге. Жесты, мимика, несвязные обрывки каких-то фраз - все это вспоминалось ночью, в неясной размытой дремоте, на грани сна и бодрствования.
Приходил он ко мне и во снах - в них мы были свободны, летали на драконах, играли в квиддич и смеялись, валяясь на траве, не обращая внимания ни на кого. Просыпаясь, я старался удержать ускользающие сновидения, поймать их за кончик шлейфа, но они неизбежно таяли, растворялись в новом дне, оставляя после себя терпкую горечь и мурашки, бегущие по коже.
Несколько раз я ловил себя на том, что неплохо было бы написать Поттеру письмо - но каждый раз останавливался, не выведя ни строчки. Слова не хотели ложиться на бумагу, я не знал, как и что говорить. Я умел составлять и длинные витиеватые послания, и пошлые любовные записки, но это все было не то. С Поттером нельзя было притворяться, а о том, что я чувствую на самом деле, я писать не мог - не знал, какими словами выразить всю ту противоречивую гамму чувств, которые всколыхнулись, стоило уехать из Англии.
Но к концу второй недели я все-таки не выдержал - ушел в свою комнату пораньше, достал пергамент, и углем набросал несколько рисунков. В конце концов, художник, в отличие от рассказчика, из меня был неплохой.
Почтовая сова, к лапе которой я привязал довольно объемное письмо, смотрела на меня укоризненно - ей не хотелось лететь в такую даль, в Лондон, а потом искать площадь Гриммо и дом, скрытый и от маггловских, и от волшебных глаз.
- Осторожнее с письмом, - строго напутствовал ее я. - Оно очень важное.
Птица только недовольно ухнула и клюнула меня в палец, прежде чем сорвалась с места и вылетела в узкое окно.
На выходе из совятни я наткнулся на маму - подхватив меня под локоть, она направилась в малую красную гостиную, где в такой поздний час только едва теплился камин и ровным волшебным светом горела лампа.
Оказавшись в комнате, она закрыла дверь и взмахнула палочкой, накладывая заглушающее заклятье.
- Мама? - осведомился я, наблюдая за ее манипуляциями. - Все в порядке?
- Да, конечно, - она немного нервно и устало улыбнулась. - Давай присядем, дорогой.
Мы опустились в глубокие мягкие кресла, придвинутые к камину, и мама снова взмахнула палочкой, призывая два бокала, наполненных сидром.
- К чему такая секретность? - я взял свой бокал.
- Мне просто не хотелось, чтобы нам мешали. Драко… наверное, мой вопрос покажется очень странным и неожиданным, - я внутренне подобрался, ожидая худшего и стараясь внешне выглядеть невозмутимым, - но как дела у Андромеды?
Наверное, облегчение все-таки ярко отразилось на моем лице, потому что мама тут же насторожилась и уточнила:
- Ты что-то скрываешь?
- Нет… ничего серьезного, - беззаботно отозвался я. - Я встречался с ней.
- Да? - мама оживилась. - Она в порядке?
- Почему бы тебе ей не написать? - поинтересовался я, делая глоток. - Мне кажется, она была бы не против. По крайней мере, со мной она была вполне дружелюбна, и, кстати, тоже интересовалась тем, все ли с тобой в порядке. Вы же сестры.
- Мы не общались много лет, - вздохнула мама. - Когда Андромеда сбежала с этим грязнокровкой…
- Магглорожденным, - мягко поправил я, и мамины глаза удивленно вспыхнули.
- Магглорожденным, - кивнула она. - Мы какое-то время еще переписывались, я даже высылала ей деньги, но потом вышла замуж за твоего отца. И ему это… не нравилось. Ты знаешь, я люблю и уважаю Люциуса, - поспешно добавила она, как будто я мог в этом усомниться, - но порой он бывает чересчур категоричен. Ну и, к тому же, мы принимали у себя Темного Лорда - а тогда он был очень силен и очень хорошо умел убеждать.
- Я видел, как он умеет убеждать, - скривился я.
- Тогда он был не сумасшедшим идиотом, решающим все с помощью силы. Он умел говорить так, что одних его слов многим хватало, чтобы схватиться за палочки. Твой отец в те времена боготворил его… все мы боготворили. Он умело дергал за ниточки - рассказывал о низости магглов, обещал, что грязнокровки и сквибы, не говоря уж о магглах, должны быть урезаны в правах. Он взывал к нашей гордости, к чистой крови и былому величию - и люди шли за ним, потому что он обещал нам свободу.
- Разве вы не были свободны?
- Он обещал нам весь мир, Драко. И силу, и вечную жизнь. Ты бы видел, какие люди вставали под его знамена - почти все древние волшебные семьи. Конечно, тогда мне было не до общения с сестрой, которая предпочла всему этому выйти замуж за грязнокровку.
- Пожалуйста, - попросил я. - Давай не будем употреблять это слово.
Мама понимающе улыбнулась.
- Мне жаль, что я так и не извинилась перед ней. Не думаю, что Андромеда сможет меня простить.
- На твоем месте я бы все-таки попробовал. Конец света не наступит, если ты напишешь своей единственной оставшейся в живых родственнице.
- Ты очень повзрослел, - заключила мама, окинув меня долгим внимательным взглядом. И добавила, резко меняя тему: - У тебя есть кто-то? Ты ей отправлял письмо?
- Я не хотел бы об этом говорить, - я повертел в руках бокал, глядя на тлеющие угли. - Это не важно.
- Не принимай близко к сердцу все, что говорит Люциус, - неожиданно сказала мама. - Он, безусловно, желает счастья и тебе, и семье в целом, но иногда он бывает чересчур… упертым. Он твой отец, Драко, но ты уже совершеннолетний, и он не может влиять ни на твою жизнь, ни на твои решения - как бы ему ни хотелось. И если даже ему что-то не нравится, ты вовсе не обязан строить всю свою жизнь так, как он считает нужным.
- Меньше всего я ожидал услышать от тебя нечто подобное, - потрясенно пробормотал я, глядя ей в глаза.
- В этом я Люциуса не поддерживаю, если хочешь знать. Тебе уже не десять лет, и, я надеюсь, ты можешь нести ответственность за свои поступки и желания, - мама поставила свой бокал на столик и грациозно поднялась, шелестя мантией. Она подошла к окну и остановилась, глядя на неспокойную водную гладь. - Ты наш единственный сын, Драко, и, разумеется, Люциус волнуется за твое будущее - но иногда меня пугает его фанатизм.
- Пока он давал мне вполне дельные советы. Как с Турниром, например, - заметил я. Мама обернулась.
- Да, но не позволяй на себя наседать. Я знаю, он будет давить на тебя с этой женитьбой… Люциус убежден, что ты должен жениться исключительно на чистокровной и родовитой девушке, он не понимает, что времена изменились, и что женитьба на полукровке или даже магглорожденной, наоборот, может лучше повлиять на твою репутацию. И если ты любишь кого-то… он побушует, конечно, но простит.
