Он смаргивает слёзы и передаёт коммуникатор Раджу, который старается улыбаться и явно прилагает усилия, чтобы его голос звучал бодро.
– Привет, бабуля! Это я, Радж. Я готовил по твоим рецептам для своих друзей, и им очень нравилось то, что я делал. Просто хочу… Сказать тебе, что каждый раз, когда я это делаю, я думаю о тебе. И буду думать. Я никогда тебя не забуду, ба.
Шон дрожащими руками берёт устройство связи.
– Мам. Скоро случится кое-то очень плохое. И меня не будет рядом с тобой, я не смогу тебя защитить. Я хотел бы, чтобы всё было иначе. Но я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь раз и навсегда: ничто в целом мире не заставит меня перестать заботиться о тебе. Ничто. Так что – просто держись. Я вернусь домой.
Когда Шон передаёт коммуникатор Эстелле, она хмурится – на её лице всё ещё видны дорожки недавно выплаканных слёз.
– Дядя Николас, – тихо говорит она, – это Эстелла. Я не смогла. Я нашла убийцу мамы и не смогла отомстить. За последние шесть лет ты приложил столько усилий, чтобы сделать меня достаточно сильной, воспитать меня такой, чтобы я могла справиться с этой задачей. Но когда настало время, мне потребовались все силы, чтобы просто… отпустить. Я знаю, ты не хотел, чтобы я вообще пыталась мстить, но всё равно помог. И я хочу сказать… Дядя. Ты был прав. Спасибо.
Эстелла протягивает устройство Мишель, которая качает головой, явно чувствуя себя неуютно.
– Ты уверена? – спрашиваю я. – Нет никого, кому бы ты хотела что-нибудь сказать?
– В таком ключе? – Мишель смаргивает слёзы. – Нет. Все, кто когда-либо беспокоился обо мне… Я отталкивала их. Я никогда не хотела ни в ком нуждаться. Не хотела, чтобы кто-то поддерживал меня. Мне казалось, это слабость. И… Теперь я получила то, что хотела. Нет никого, кто поддержал бы меня. Никого.
– Мишель, – я раскрываю объятия, и она, всхлипывая, прижимается ко мне. – Мы… мы поддержим тебя, ты же знаешь.
– Спасибо, – шепчет она, мягко отстраняясь. Куинн забирает коммуникатор из рук Эстеллы.
– Привет, мама, – произносит Куинни, нажимая на кнопку, – привет, папа. Это ваша дочь. Скорее всего, вы больше никогда не услышите моего голоса, так что я хочу попросить вас кое о чём. Я хочу, чтобы вы простили друг друга. Я помню, что когда-то вы друг друга любили. Я была маленькой, но всё равно помню это. Единственное, о чём я жалею – это то, что моя болезнь уничтожила вашу любовь. Одно дело – ждать своей смерти, но совсем другое – знать, что я стала причиной вашей боли и разбитых сердец. Какое-то время я даже жалела, что родилась на свет. Поэтому, прошу вас, постарайтесь простить друг друга – вы можете. Ещё не слишком поздно.
Крэйг забирает у неё устройство.
– Эй, Джоуи, мужичок, – с грустной улыбкой говорит он, – тебе уже шесть. И я думаю, ты будешь даже больше и сильнее, чем я. Я знаю, что ты всегда, – голос Крэйга надламывается, – всегда равнялся на меня. Хотел вырасти таким, как твой старший брат. Но ты должен вырасти другим. Лучшим. Куда лучше, чем я. Так что… Обещаю, что сделаю всё, чтобы у тебя был шанс это сделать.
Крэйг с трудом сглатывает, прежде чем передать коммуникатор мне. Я смотрю на устройство, закусив губу до крови. Странное осознание бьёт меня словно тупым предметом по затылку. Мне… нечего сказать. И, что хуже всего, нет ни единой причины возвращаться домой. Стойкое ощущение, что никто меня не ждёт – не только потому, что никого больше не осталось, но и потому, что и раньше, кажется, никто особенно не ждал – почему-то не причиняет боли. Совсем.
– Мне не нужно, – шепчу я. – Все, кого я люблю… Здесь. Со мной.
Кто-то хлопает меня по плечу, ребята неуверенно улыбаются в ответ на мою реплику.
– Ладно, дай сюда эту штуку, – Джейк забирает у меня коммуникатор и замирает, словно обдумывая, что собирается сказать. – Эм… Привет, Ребекка. Это, хм… Это Джейк. Сюрприз! Я всё ещё жив. Пока что. Думаю, ты рассердишься, узнав, что я всё это время был жив и ни разу не позвонил. Я мог бы сказать, что у меня были причины на это… Серьёзные причины… Но, боюсь, что этим причинил бы тебе только ещё больше боли. Потому что на самом деле я боялся, что ты… Что тебе будет стыдно за меня. И тебе должно быть стыдно. Я сам стыжусь себя, но… Только хотел сказать, что горжусь тобой, сестрёнка. Ты – герой, каким мне никогда не стать.
Зара берёт у него устройство и перенастраивает дату и время.
– Подожди, что ты делаешь? – ужасается Радж. – Не надо!
– Тихо, – ворчит Зара, – не переживай. Я не собираюсь вызывать парадокс.
– И кому ты отправляешь сообщение? – увидев, что Зара выставила дату за неделю до нашего вылета, интересуюсь я. У меня нет причин не доверять ей, она наверняка знает, что делает. Но ведь она же сама отговорила нас от опрометчивых поступков, а то, что делает она – как минимум, противоречит её собственному предостережению.
– Человеку, которого люблю больше всего на свете, – огрызается Зара и начинает запись. – Эй, Зара, это я. То есть ты. Из будущего. Круто, правда? Не могу сказать слишком многого, но… Знаю, ты не хочешь отправляться на эти каникулы на Ла-Уэрте. Но ты должна туда поехать. Это будет куда интереснее, чем твои планы на лето. Не сомневайся, – она поднимает глаза на Крэйга и понижает голос. – Ты, м-м, возможно, встретишь клёвого парня и всё такое. Знаю, ты сейчас решишь, что это розыгрыш с использованием голосового модулятора. Так что, в качестве доказательства… Ты била Джави Херреру потому, что была влюблена в него во втором классе. – Она выключает коммуникатор и отправляет сообщение. – Так, всё. Хватит. Идём дальше.
Я киваю, следуя за остальными в сторону выхода. Это так… необычно. Я чувствую себя так, словно ребята обнажили друг перед другом свои души – так странно, на самом деле, несмотря на всё пережитое и то, как мы сблизились, мы мало откровенничали о доме, о семьях, о том, что ждёт нас за пределами Ла-Уэрты, о тех, кто ждёт. И теперь… Вряд ли когда-то мы были ближе, чем сейчас.
В конце концов мы выбираемся на улицу. На площадке фуникулёра нет – его можно разглядеть на противоположной стороне пролива. Очевидно, Рурк ушёл… Поэтому площадка не охраняется.
Диего нажимает на кнопку вызова, и я с замирающим сердцем наблюдаю за тем, как кабина фуникулёра медленно движется в нашу сторону. Но, когда Диего, Радж, Вэйрин и Мишель чуть уходят вперёд – в нетерпении, словно пытаются оказаться ближе к кабине – на земле между нами мелькает тень.
С крыши стоящего рядом вертолёта перед нами приземляется фигура в красно-чёрном костюме.
– Стоять, – командует Мышь. За его спиной что-то вроде реактивного ранца.
– А, чёрт, – сквозь зубы произносит Шон.
– Серьёзно? – Джейк даже не выглядит рассерженным – он смотрит на Арахнида с изумлением. – Ты один? Не хочу тебя расстраивать, но у нас тут небольшое численное превосходство.
Диего оборачивается к нам и видит, что мы загнаны в угол – как раз когда кабина, наконец, добирается до платформы.
– Мари! – кричит он.
– Уходите! – ору я в ответ. – Мы прорвёмся, просто идите вперёд!
– Ни за что! – возмущается Диего.
– Он пытается нас задержать! – огрызаюсь я. – Вы должны уходить, СЕЙЧАС ЖЕ! Вэйрин, заставь их! – последнюю фразу я одновременно выкрикиваю вслух и мысленно, и он с сомнением кивает, буквально заталкивая Раджа, Мишель и Диего в кабину и нажимая на кнопку, которая закрывает стеклянные двери. Фуникулёр медленно движется к другому берегу пролива.
Мышь оглядывается назад, и я поднимаю с земли чудом подвернувшийся небольшой камень, бросая его ему в голову. Что угодно, лишь бы не дать ему добраться до друзей, пока они не окажутся в безопасности на другой стороне!..
– Я так не думаю, приятель! Даже не смей смотреть в ту сторону!
Арахнид оборачивается ко мне, и я, ведомая какой-то слепой яростью, делаю то, чего не ожидаю от самой себя – набрасываюсь на него, сбивая с ног. Он, конечно, с лёгкостью скидывает меня – и я оказываюсь в опасной близости от обрыва, от удара о землю перехватывает дыхание.
