— Как ты узнал? — сейчас этот вопрос казался мне самым важным.
Кейн вздохнул и привлек меня к себе.
— Мы поговорим обо всем завтра, — прошептал он.
— Обещаешь? — я боялась, что утром он опять станет прежним Кейном, до которого невозможно достучаться.
— Обещаю, — он коснулся губами моего лба. — Нам давно пора поговорить. А сейчас спи.
Темнота, вызванная моральным и физическим истощением, уже наплывала на меня. Я прижалась к Кейну, вдохнула его потрясающий запах, вцепилась в его руку, не желая отпускать, и … уснула.
Спал я от силы час-полтора. Голова была забита воспоминаниями о событиях прошлого вечера, и обрывочные видения не давали мне отключаться полностью. Промучившись еще с полчаса, я встал и тихо вышел в коридор за сигаретами. Из-за двери комнаты Эрики не доносилось ни звука, и я невольно задумался, что будет утром. С трудом подавив желание заглянуть и проверить, как она, я вернулся к себе, открыл окно, сел на подоконник и закурил. За последние шесть часов я выкурил больше, чем за последние два года. Но, надо сказать, за последние два года у меня не возникало проблем, требующих подобного интенсивного обдумывания.
Меня мучил вопрос, как вести себя с Эрикой. Вариантов, собственно, было немного. Очевидно, что к прежним отношениям Мастер-Девил вернуться будет уже невозможно. Ни она не будет беспрекословно подчиняться — это уже стало понятно за последние два дня, когда Эрика принципиально нарушала все правила, ни я не смогу отдавать ей приказы. Нарвать цветов с ближайшей клумбы — хотя какие цветы в январе месяце? — и встать на колени, прося прощения? Сильно подозреваю, что меня отхлещут этим веником и выставят за дверь. Подобные розовые сопли нравятся романтичным натурам, а Эрику трудно было назвать нежным тепличным цветочком. Ну и после всего того, что было между нами, какая нормальная девушка согласится продолжать отношения и вообще смотреть на меня? Я вспомнил себя пару дней назад, когда при одном взгляде на Эрику всплывало воспоминание, что она предала меня, и в груди поднималась волна гнева. А она ведь тоже считает меня насильником и предателем, и просто не может не ненавидеть. Единственное, что я мог придумать в этой ситуации — это сделать все, чтобы не раздражать ее еще больше, показываясь на глаза как можно меньше. Был, правда и еще один вариант… При этой мысли мое сердце сжалось. Я могу ее отпустить. Не выгнать, отдавая тем самым в руки любого желающего, а именно отпустить, оставляя под защитой своего имени, но давая ей свободу. Она будет жить отдельно, будет делать то, что хочет, ходить, куда хочет, общаться с кем угодно… От меня у нее будет лишь сережка. Для нее это, безусловно, самый идеальный вариант.
Я выбросил окурок в окно. Нет. Я не могу этого сделать. Даже если для нее это будет лучше всего, я не отпущу Эрику. Пусть на расстоянии, но я должен иметь возможность видеть ее, знать, что она рядом со мной. Я подожду пару дней, дам ей время успокоиться и расслабиться, а потом мы поговорим. Или… я отпущу ее, если увижу, что ей категорически не нравится мое присутствие.
Пискнул будильник, я поспешно отключил его. Скоро проснется Эрика, так что, если я хочу не попадаться ей на глаза, мне стоит уйти. Я тихо вышел в коридор, надел куртку и в последний момент вспомнил, что забрал вчера ее ключи. Положив их на тумбочку, я покинул квартиру, аккуратно прикрывая за собой дверь.
На улице подморозило, вчерашний снег закончился, но остался лежать на земле тонким слоем льда. До начала уроков было еще много времени, я решил посидеть пока в кафетерии и выпить кофе, чтобы хоть немного взбодриться после бессонной ночи, которая уже давала о себе знать. Грея руки о чашку с неким подобием того ароматного напитка, который делала Эрика, я вдруг подумал о том, как она будет добираться до школы. Если Эрика опять натянет вчерашние сапоги на высоком каблуке, то не пройдет и пяти метров — растянется на льду. Я достал мобильник и отослал смс Дереку с просьбой проводить Эрику до школы, зная, что он не откажет мне в этой просьбе. С каким удовольствием я бы сам прижал к себе ее стройное тело… Черт… Теперь вряд ли в скором времени мне удастся вообще дотронуться до Эрики, и во всем виноват только я сам…
Эрика пришла перед самым звонком, села и тихо поздоровалась. Я напрягся еще больше, чувствуя исходящую от нее неприязнь. Ее холодное приветствие так не было похоже на обычное поведение Эрики, что мои подозрения только подтвердились — она не хотела меня видеть. Я коротко поздоровался, изо всех сил стараясь не смотреть на нее. Эрика, похоже, плакала, и мне было известна причина этих слез — я сам. Моя рука сама собой сжалась в кулак, настолько мне хотелось утешить девушку, но я боялся, что сделаю только хуже.
Эрика настолько ушла в себя, что не следила за лекцией учителя, и вопрос, обращенный к ней, застал ее врасплох. Видя, что она запинается и мучается, я быстро набросал на листке правильный ответ и пододвинул его девушке, надеясь, что подсказка не будет отвергнута.
Эрика, ответив, тихо поблагодарила меня. Я просто кивнул, горько подумав при этом: „Всегда пожалуйста, милая“. После урока я собрал вещи и быстро исчез из поля ее зрения, чтобы встретиться с ней на следующем уроке. И на следующем. И на всех остальных. Эрика мрачнела с каждым часом, и на ланче мы сидели хоть и рядом, но на невероятно большом расстоянии друг от друга. Остальные выглядели не более веселыми, чем мы. Правда, Мэтт все время порывался что-то спросить у меня, но настроения разговаривать не было, особенно в присутствии Эрики. Мне не хотелось, чтобы она узнала, что все в курсе того, как ее насиловали, и я сделал себе мысленную заметку: надо вечером зайти к Мэтту и поговорить с ним. Есть у меня еще парочка вопросов…
Кэтрин пыталась развеять напряженность, втянув Эрику в разговор о предстоящем бале, но мне стало еще хуже, когда Эрика показала следы от наручников на бледной коже запястий, отказываясь пойти за платьем прямо сегодня. Конечно, она не хотела делиться такими подробностями своей жизни, но от Кэтрин тяжело что-то скрыть. И, судя по виду сестры, меня еще ждут разборки. Ну что же, это будет своего рода наказанием для меня.
Мне показалось, что Эрика была не в восторге от предстоящего бала, как, впрочем, и я сам. Я только мысленно простонал, представив, что будет на этом бале — Эрика, на которую будут пялиться все парни школы, а в этом сомнений не было, и я, стоящий в углу и мрачно наблюдающий все это и не имеющий возможность повлиять. Не говоря уже о том, что она может в этот день просто уйти от меня… Я с тоской посмотрел на Эрику и, поймав ее взгляд, поспешно отвел свой.
