— Спасибо… — я тоже попыталась выдавить в ответ благодарную улыбку, продолжая слушать незатихающий громкий стук собственного сердца. — Мне достаточно и этого. Я услышала то, что… хотела услышать…
Мой голос вроде бы и не дрожал, чего не скажешь, про творящийся во мне Армагеддон и катящиеся будто сами по себе по щекам слёзы.
— Спасибо тебе за всё.
Я всё же рискнула сделать к нему несколько шагов, чтобы посмотреть в его безразличное лицо с более близкого расстояния. Чтобы успеть запомнить его спокойным, может даже слегка удивлённым, но только не таким, каким он был несколько минут назад. Не бешеным, не срывающимся в крик сумасшедшим зверем…
— И прости тоже за всё… — я не удержалась и коснулась его руки, которая ещё совсем недавно меня душила. Но едва ли он собирался тогда лишать меня жизни по-настоящему. Скорее, до смерти напугать или передать часть своей боли через физическое насилие.
— Вообще-то выход в другой стороне, — он и не сразу обернулся, когда я его обошла и как сомнамбула направилась к высоким стеклянным дверям панорамного окна, ведущим на внешнюю террасу.
— Я знаю… Но там он тоже есть. — а вот услышал ли он меня, в этом я была не особо уверена, так как голос у меня пропал окончательно. А потом я и вовсе открыла двери, впуская в комнату потоки свежего ночного воздуха и ещё шире распахивая глаза. Всего пара мгновений, чтобы окинуть взглядом периметр длинной террасы и найти подходящее на ней место. Вернее, стоявшие у высоких перил несколько кожаных диванчиков со столиком и длинной скамейкой. Туда я вскоре и потянулась, прибавляя шаг и стараясь ни о чём не думать. А, главное не оглядываться.
Как же красив Сан-Франциско ночью и перед рассветом. Жаль, я не успею увидеть восхода солнца. Я уже столько времени здесь прожила, а так ни разу и не видела, как над этим по-своему прекрасным городом встаёт дневное светило.
Ладно… как-нибудь переживу этот недочёт. Всё равно через несколько секунд мне уже будет всё равно.
Наверное, эти перила вдоль высокого стеклянного ограждения были предусмотрены как раз для моего случая. Даже скамейкой можно было не пользоваться, достаточно забраться ногами на нижнюю бетонную часть балюстрады и спокойно перелезть через верхнюю. Правда, дух у меня всё же перехватило. От такой высоты у кого хочешь закружится голова и остановится ненадолго сердце.
— Ты что это творишь? Совсем, бл@дь, рехнулась?
Кажется, я даже успела забыть со страху, что здесь не одна, чуть было не уписавшись буквально, когда меня сзади схватили сильные мужские руки и без проявления нежности оттащили от перил к окнам пентхауса. А потом и вовсе крутанули, едва стоявшую на ногах лицом к своему владельцу.
— Какого хрена ты вытворяешь, я тебя спрашиваю? Или всё никак не можешь выйти из образа?
В этот раз он обхватил мою голову обеими ладонями, безжалостно сжимая мне череп в очень сильных тисках и будто сумасшедший заглядывая в мои отупевшие глаза.
— Ты сам сказал мне уходить! Так в чём проблема? — я едва ли соображала, что говорила, а может даже и верила в тот бред, что слетал с моего тоже заплетающего языка. Кажется, от переизбытка адреналина в крови, я вообще не понимала, что происходит на самом деле, где я нахожусь, и почему Рей кричит на меня.
— Не перекручивай мои слова! Ты прекрасно поняла, что я сказал! Или я по-твоему настолько сумасшедший, что действительно буду смотреть, как ты прыгаешь с террасы? Или даже поверю, что ты и впрямь собиралась это сделать?
— Ну, так отпусти меня! Что толку, если ты всё равно мне не веришь, что бы я не делала и не говорила? Что толку, если ты всё равно смотришь на меня, как на прожжённую потаскуху, которой ничего от тебя не нужно, кроме денег? И что бы изменилось, если бы я сказала правду изначально? Я для тебя всё равно одна из многих — очередная алчная кукла, которая пытается пролезть в твою жизнь, и за чьими немощными потугами ты наблюдаешь, как за привычным для тебя развлечением. В чём тогда сейчас проблема? Садись в кресло и наблюдай дальше! Разве ты не к этому привык? Что все вокруг тебя только и делают, что тешат твоё непомерное самолюбие!
Кажется, моё сердце вот-вот готово было разорваться в клочья, и, как бы пугающе это не звучало, я даже хотела этого. Как никогда раньше. Чтобы этот кошмар наконец-то закончился раз и навсегда. Оборвался. И унёс эту невыносимую боль, от которой я уже буквально задыхалась, не зная, чем ещё её загасить. Потому что это предел всех пределов. Потерять за один день ребёнка и Его! Господи! Как?.. КАК мне это вынести?!
Неужели Он не видит и не понимает? Боже правый… Неужели я для него до сих пор всё это разыгрываю?.. Да уж лучше сдохнуть, чем читать это в его глазах, а потом жить с этим и резать изо дня в день этими воспоминаниями сердце.
— Хочешь, чтобы я тебя засадил в психушку? Ты этого добиваешься, да?..
— Если хочешь таким образом умаслить собственную совесть, бога ради! Можешь отдать меня куда угодно и кому угодно! Только не думай, что ты этим что-то выиграешь или выгадаешь. Потому что я тогда к тебе пришла не только из-за матери! Да я бы в жизни никогда до такого не опустилась, если бы выбор стоял лишь за поиском денег и подходящего спонсора. Уж перетерпеть какого-нибудь богатенького папика в постели я бы, наверное, сумела. Хотя и не уверена. И, скорей всего, уже не сейчас. Не после того, что между нами было, и через что ты меня уже успел за это время протащить. Но в том-то и проблема. Я пришла именно к тебе. Напуганная до смерти, отчаянная до усрачки и влюблённая по уши. Да, чёрт возьми! Я любила тебя всю свою сознательную жизнь. Влюбилась, как одержимая кошка окончательно и бесповоротно с той самой секунды, как только тебя увидела в вашем доме в Юкайе и уже никак не могла выбросить из своей головы и сердца. Ни черта не могла с этим поделать и уж тем более не зная, как к тебе подступиться! Наверное, и берегла, как последняя дура свою девственность, будто надеялась до последнего отдать её тебе. И уж, конечно, не верила, что ты меня тогда выслушаешь и примешь всерьёз. Ещё и на фоне всех своих шикарных любовниц. А потом все эти твои разговоры о моём моральном разложении, о том, что мне от тебя, кроме денег и хорошей жизни больше ничего не нужно было. Да тебе всегда было плевать на мои чувства! Тем более настоящие! Я всегда была для тебя никем! Точнее, даже самым худшим вариантом из всех имевшихся у тебя любовниц. Ещё бы! Я же дочь своей матери! Такая же корыстная и себе на уме аферистка! Вот только вся эта твоя шикарная жизнь на деле не стоила и ломанного гроша! Мне не нужны были ни твои щедрые подачки, ни то шмотьё, которым ты меня заваливал, ни уж тем более безлимитный кредит на моё имя. Потому что всё это лишь красивый глянцевый фантик — не более! Я хотела не этого! Я никогда этого не хотела! Кроме одного! Мне нужен был только ты! Ты и никто другой! Но, увы… Тебе этого никогда не было нужно! Влюблённая в тебя по уши дурочка тебе была не нужна! Поэтому мне и приходилось притворяться той, кем ты меня постоянно считал, надеясь, что однажды это всё-таки изменится, и я сумею показать тебе свои истинные чувства. Когда тебе уже нечего будет мне давать, когда ты дойдёшь до собственного предела и поймёшь, что не всё измеряется деньгами! Если я это сумела понять, то, что тебе мешало всю твою грёбаную жизнь?
Я, кажется, только сейчас сумела заметить, что всё это время он держал меня руками за голову и лицо и не давал отвернуться в сторону. Заставлял смотреть в его почерневшие глаза. А я сама, как одержимая, цеплялась за ткань его рубашки на груди и, похоже, сходила с каждой пройденной секундой и выкрикнутым мною словом всё больше и сильней. Даже сейчас едва ли верила в свой здравый рассудок и тому, что, как мне казалось, видела. Блестящую влагу слёз в глазах не отпускающего меня Дьявола, смешанную с таким безумным количеством эмоций, из-за понять, что же именно он сейчас ко мне чувствовал и что мечтал со мной сделать — никак не получалось.
— Боже… какая же ты дура! Какая же ты безмозглая и ненормальная дура! — обжигающим хрипом прямо по моим глазам, а потом и губам, будто разрывным выстрелом, спалившим дотла всю мою душу и упрямо бьющееся сердце.
