Хочу сказать, что мне мерзко. Это ведь грязно, делить вот так похоть. Но, черт возьми, это заводит. Заводит с молниеносной скоростью, несмотря на испытанное недавно удовольствие. Я обнимаю Сашу, запускаю пальцы в его волосы и с жаром отвечаю на этот влажный чумовой поцелуй.
И снова по организму ток несется. Снова дрожит все тело. Снова пылает каждая клетка.
Чувствую, как пульсирует и горит впаянный в мой живот член, как потряхивается Сашино большое и каменное тело, как сталкивается энергия, которую мы с такими избытками вырабатываем.
Поцелуй прерывается, когда у нас заканчивается кислород.
Глаза в глаза. Затяжной контакт, пока с шумом набираем в легкие воздух.
А потом Саша приподнимается и, зависая надо мной на одной руке в какой-то немыслимо трудной планке, обхватывает свободной ладонью свой член. Я скашиваю взгляд в пространство между нашими телами, чтобы видеть весь процесс. Каждый раз он меня завораживает. Но в этот раз особенно. Ведь Саша двигает кулаком так быстро, что у меня перед глазами рябит. Продолжая изучать мое лицо, яростно и жестко мастурбирует. Я бы сама никогда не догадалась, что подобная свирепость может быть приятной. Он же дышит все тяжелее, периодически резко сглатывает, приглушенно порыкивает и, наконец, с самым сексуальным стоном кончает.
Поток горячего семени выстреливает мне на живот, на грудь, на плечи… Пару капель попадает на подбородок и губы. Я замираю. Не знаю, что с этим делать. Не бросаться же стирать, пока Саша проживает свою вспышку блаженства. Просто не двигаюсь и осторожно дышу.
Едва это извержение прекращается, Георгиев сам тянется к моему рту. Я прекращаю дышать, когда касается пальцами того места на моей нижней губе, где жжет его сперма. Позволяю ему ее стереть. Только вот дальше… Саша не отнимает руку. Два его перепачканных пальца проскальзывают в мой рот. Действует медленно и смотрит при этом мне в глаза, будто ждет, что я воспротивлюсь и остановлю. Но я парализована его желаниями, а потому молчу. Когда его пальцы касаются моего языка, прикрываю глаза и с судорожным вздохом сжимаю губы.
Теоретически я знаю, чего он хочет… Подчиняясь, совершаю сосательное движение, пока вкус его семени не размазывается по всей полости рта. В страхе, что вкус окажется неприятным и неприемлемым для моего организма, панически дышу через нос.
Но реальность в очередной раз в хорошем смысле поражает меня.
Он необычный, конечно. Очень насыщенный и пахучий. Из знакомых мне ноток могу распознать терпкость, пряность, солоноватость и вместе с тем некоторую сладость. Специфический коктейль. Головокружительный и взрывной. Он заставляет меня ощущать ноющее возбуждение.
Когда внизу живота возникает тянущее жжение, а в промежности возобновляется пульсация, я раскрепощаюсь и облизываю Сашины пальцы смелее.
– Блядь… – хрипит он у моего виска.
Я отзываюсь постаныванием и ускоряюсь. Сосу до тех пор, пока от того пьянящего вкуса остаются лишь приглушенные отголоски.
Немного смущаюсь позже, когда приходится открыть глаза и посмотреть на Сашу. Но тут меня спасает то беспокойство, которое он выказывает после каждой нашей близости. Постоянно боится меня обидеть. Я уже знаю, что делать, чтобы развеять эту тревогу.
– Люблю тебя, – шепчу ему, поглаживая мокрый затылок и виски.
Если бы Саша был верующим, я бы характеризовала каждое следующее за моим признанием смыкание его век как своеобразное: «Слава Богу». Да, он испытывает не просто облегчение. Это тихое счастье, умиротворение и благодать.
Принимая душ, как обычно, увлекаемся. Целуемся, трогаем друг друга и снова доводим до оргазма. Когда одеваемся, Саша неожиданно сражает меня крайне довольным тихим смехом.
– Что такое? – машинально улыбаюсь я. – Что? – легонько толкаю его кулаком под ребра. Попутно оглаживаю рельефный пресс. – Скажи, почему смеешься?
Он обнимает. Прижимая к себе, заставляет прогнуться назад настолько, чтобы мы оба зависли над полом, будто в танце. Лицом к лицу, практически соприкасаясь.
– Почему? – настаиваю я, несмотря на вспыхнувшее внутри волнение.
– Не знаю, – отвечает он просто.
– Не знаешь?
– Ты моя… – улыбается. – Моя сасная Соня… Вот и все.
Жар топит лицо. Но я игнорирую это смущение.
– Ты счастлив? – догадываюсь и рискую спросить.
Саша моргает. Выдерживая паузу, словно бы обдумывает свое состояние.
– Да, – наконец, выдыхает он.
– Я тоже.
Говорят, восторг – очень кратковременное состояние. Потому что долго испытывать острые ощущения человеческий организм неспособен. И, тем не менее, моя эйфория затягивается в бесконечность. Это не просто счастье. Нечто большее, что выплескивается из меня со словами, улыбками, смехом и, конечно же, действиями.
По дороге домой не могу замолчать. Непрерывно что-то выдаю. А потом, когда приходит время прощаться до завтра, так целую Сашу, что сама себе удивляюсь. Все-таки как много для, казалось бы, механики значат чувства. Когда они бушуют внутри, все движения несут совершенно иной характер. Страстный, любовный и волшебный.
