Посетители появились как раз в тот момент, когда Джерри Дорсетт, уютно свернувшись в кресле у зажженного камина, приготовилась наслаждаться симфонией Малера № 4.
Коренастый толстяк, стоящий в дверях, – похоже, именно он был главным, – представился как мистер Джонс, а его рыжеволосый компаньон – как мистер Мак-Кензи. Не было никакой нужды добавлять, что они частные детективы, тем не менее все представления были проделаны должным образом. Джерри обдумала их слова, а потом пригласила войти. Когда они уселись на заваленном вещами диване, симфония начала набирать силу. Звучало крещендо, в котором главным образом слышались трубы и литавры. Джонс нахмурился. Мистер Мак-Кензи был более вежлив. «Если хочется чего-нибудь новенького, – сказал мистер Мак-Кензи, – такая интеллектуальная музыка – как раз то, что надо. Думаю, и о девушках можно сказать то же самое».
Джерри выключила магнитофон. Некоторое время Джонс пристально разглядывал ее лицо, а затем приступил к делу. «Мисс Дорсетт, мы здесь не для того, чтобы создавать вам неприятности. Я проверил ваше дело в суде в Нью-Йорке. Я даже отдавал на экспертизу те показания, что вы дали на суде. Насколько мне известно, за вами ничего нет».
Он улыбнулся.
Джерри молча пожала плечами.
– Мне просто подумалось, – резко покраснев, продолжил Джонс, – что вам бы хотелось это узнать. У вас выдался нелегкий год, и мне подумалось, неплохо будет сказать, что вам нечего нас бояться.
– И вы, мистер Джонс, проделали весь путь из Нью-Йорка до города Биг Скай, в штате Монтана, только для того, чтобы сообщить мне об этом?
– Ну, не совсем. Пока мы анализировали ваши показания, у моего друга Мак-Кензи появились кое-какие мысли. Мак-Кензи полагает, что вам известно, где мистер Рэгсдейл припрятал драгоценности миссис Шорлинг.
– Похоже, так оно и есть, – объяснил мистер Мак-Кензи. – Вы ведь были доверенным секретарем Рэгсдейла. А на суде окружной прокурор доказал, что о делах Рэгсдейла вы знали гораздо больше, чем сами о том думали. Так почему бы не предположить, что вам известно, где эти драгоценности, даже если вы об этом и не догадываетесь?
– Иными словами, вы, господа детективы, представляете сейчас страховую компанию, а не полицию города Нью-Йорка?
– Ну, мы детективы по поручению…, – согласился мистер Мак-Кензи.
Джонс попробовал изменить тактику.
– Мисс Дорсетт, – заявил он, – эти драгоценности были даны мистеру Рэгсдейлу взаймы на таких условиях, что он мог заложить их в банке под наличную ссуду. Конечно, со стороны миссис Шорлинг это было очень глупо. Но они с Рэгсдейлом были друзьями, а он слыл крупным воротилой. В записке он объяснял, что ему в данный момент резко не хватает наличных, и умолял миссис Шорлинг позволить вернуть драгоценности, а к ним еще пять тысяч долларов, в течение полугода. Как выяснилось на суде, ссуду в банке он не получал и никогда не обращался за подобной ссудой. Выходит, помимо прочих его проделок, были украдены драгоценности, и моя компания несет за них ответственность до тех пор, пока они не будут найдены.
Отчетливо понимая, что ей не поверят, Джерри сказала:
– Мне ничего не известно о драгоценностях, мистер Джонс. Мистер Рэгсдейл никогда о них не говорил. Да ведь и на суде это было доказано.
Неужели в его взгляде мелькнуло сочувствие? Трудно сказать. Мысли Мак-Кензи, однако, совершенно ясно читались у него на лице: недоверие и злость одновременно.
– Послушайте, – резко заговорил Мак-Кензи, – это же сделка на четверть миллиона долларов. За такие деньги никто не придет к вам кланяться просто так. О'кей, на суде вы показали, что почти разорены. Спустя неделю после осуждения Рэгедейла вы отбываете в этот занюханный городишко в пульмановском вагоне. В библиотеке города Биг Скай вы получаете работу за четыреста пятьдесят долларов в месяц. А теперь оглянитесь и посмотрите, как вы живете. Для девушки, которая была почти разорена и имеет сейчас низкооплачиваемую работу, дела у вас идут совсем неплохо.
– Есть и еще кое-что, – добавил Джонс. – У вас довольно много денег на счету в банке. Восемь тысяч сбережений и две тысячи ценными бумагами – и это все остатки после того, как вы выложили наличными за новешенький «Додж Дарт», что стоит у вас в гараже.
– Уж не хотите ли вы сказать, что я нашла драгоценности, продала их, а теперь проживаю прибыль? А, мистер Джонс?
– Нет. Но такой куче денег может быть какое-нибудь объяснение.
– Объяснение частному детективу? Сомневаюсь.
– Тогда мы обратимся в местную полицию с просьбой о содействии, – принялся угрожать Мак-Кензи. – Рано или поздно наступит момент, и все в городе узнают, что вы за штучка и почему сбежали из Нью-Йорка. Именно это и произойдет, мисс Дорсетт. Вы не можете вечно бегать от нас. Мы выследили вас здесь, выследим и где-либо еще. А как же насчет ваших планов начать жизнь заново?
– Неужели ваша компания одобрила бы тактику запугивания, мистер Мак-Кензи? Я в это ни за что не поверю. Солидные организации с хорошей репутацией не ведут дела подобным образом.
Снаружи раздался гудок автомобиля. Недоумевая, Джерри прислушалась. Снова раздался гудок. Она, открыла парадную дверь и увидела у крыльца лимузин.
По ступенькам уже поднимался шофер.
– Мисс Дорсетт? – приложив пальцы к козырьку, спросил он. – Не могли бы вы переговорить с миссис Тейлор в машине? Ей кажется, она не осилит вашу лестницу.
– Миссис Тейлор?
– Это мать Китти, мисс Дорсетт. Детективы вышли в прихожую. Очевидно, пока они были одни, им удалось разработать какой-то план, так как оба улыбались с облегчением, что всегда делают мужчины, предвидя успех. Джонс бодро заговорил:
– Подумайте обо всем как следует, мисс Дорсетт, хорошо? А пока благодарим вас за то, что согласились побеседовать с нами.
Джерри не знала, должна ли она дрожать от страха или, наоборот, радоваться, когда они уселись в компактный седан и уехали прочь.
Шофер помог ей войти в лимузин, отошел шагов на двадцать и закурил, стоя на пронзительном мартовском ветру.
Миссис Тейлор щелкнула рычажком, включая свет в заднем отделении лимузина, и приятно улыбнулась.
– Снимите с меня скальп, – предложила она. – Снимите скальп со всех женщин, что смеют тревожить вас, когда вы принимаете двоих таких симпатичных мужчин. Конечно, мне следовало сначала позвонить.
Джерри чуть было не согласилась, однако вовремя спохватилась, подумав, что малооплачиваемая библиотекарша в городе Биг Скай, штат Монтана, едва ли может позволить себе такую же линию поведения, как и доверенный секретарь большой шишки из города Нью-Йорка. Она попыталась улыбнуться миссис Тейлор.
– Я очень рада, что вы приехали, – соврала она. – Я просто полюбила Китти. И, конечно, мне очень интересно познакомиться с ее мамой.
– Вы что же, действительно любите детей?
– Ну конечно!
– А вот я – нет. Некоторых детей – да, но уж никак не всех детей вообще. Боюсь, мисс Дорсетт, я могу показаться вам настоящим чудовищем.
– Просто я люблю некоторых детей больше, чем остальных, вот и все, миссис Тейлор.
– Например, Китти?
– Думаю, что да. Однако, я надеюсь, вы не станете выдавать меня. Работая в библиотеке Биг Скай, мне надлежит развивать интерес к книгам у юного поколения, а это ни за что не удастся, если дети заподозрят, что у меня есть любимчики.
– Разве такая работа не кажется вам скучной?
– Нет, что вы! Когда я еще училась, я прослушала лекцию одного знаменитого библиотекаря о том, как важно найти правильную линию поведения с детьми и подростками. Их ум подобен плодородной почве, что ожидает знаний, и обязанностью библиотекаря является следить за тем, чтобы всходили все семена. Лектор говорил еще о том, какая это интересная работа, и мне кажется, что все именно так, как он нам и рассказывал.
– Итак, когда приходит Китти и просит у вас семнадцатый том «Гарвардских классиков», вы, не задумываясь, выдаете его?
Джерри порылась в памяти:
– Правда? А я и не помню…
– Сказки, басни и легенды – Эзоп, Гриммы, Андерсен. Теперь вспомнили?
Лицо женщины, круглое, в ямочках, покрытое очаровательным загаром, предполагало нечто столь важное для Тейлоров, что она решилась на эту беседу, несмотря на гипс, в который была закована ее правая ступня. Джерри страстно желала, чтобы женщина приехала как-нибудь в другой раз. Сейчас ей больше всего хотелось обдумать информацию, услышанную от Джонса и Мак-Кензи. Однако она сидела рядом с миссис Тейлор и разбиралась со всей этой чепухой.
– Я припоминаю, – ответила Джерри. – Китти читала сказку Андерсена «Русалочка». Она была захвачена чтением, когда пробило пять часов. Бедняжка не могла подумать о том, что ей придется ждать понедельника, и я выдала ей книгу, она была записана за читальным залом.
– А вам никогда не приходило в голову, мисс Дорсетт, что таким образом вы можете потерять работу?
