– Разве можно быть несчастной с такой интересной работой?
Ответ напомнил одной из женщин по имени миссис Буш о предшественнице Джерри.
– Да уж, вот что я вам скажу: Гасси была совсем другой, – заявила миссис Буш. – Мне никогда и в голову не приходило, что Гасси любит детей, а вам, девочки?
– Да она их просто ненавидела. Тогда миссис Буш решительно сказала:
– У меня есть один вопрос, девочки. А что в детях плохого?
Джерри успела принять от читателей семь книг и выдать на руки еще пять, прежде чем закончилась дискуссия по этому вопросу и был, наконец, найден подходящий ответ. Ответа действительно стоило подождать, и был он таким неожиданным, что Джерри резко повернула голову и посмотрела на стройную, хорошо одетую женщину, произнесшую эти слова. Вот что она сказала:
– Обычно люди видят в других отражение своего отношения к жизни. Если вспомнить, как ко всем относилась Гасси, неудивительно, что дети казались ей такими чудовищами.
Джерри быстро проговорила:
– Простите, мисс. Я не расслышала вашего имени.
– Эдна Моррисон. Мне кажется, что мой Джимми просто влюбился в вас. А поскольку я адвокат, мне, конечно, очень хотелось проверить, так ли действенна ваша красота.
– Это такой маленький мальчик со светлыми волосами и божественно-голубыми глазами? Миссис Моррисон засмеялась и кивнула.
– Он чуть не отбил у меня работу, – сообщила ей Джерри. – Он говорит, что умеет отлично подметать полы!
– Вот это да! Ну и дела! У меня дома найдется для него отличная щетка, в таком случае!
– Эдна, дорогая моя!
– Что такое, мисс Буш?
– Ну как же ты сможешь сделать то, о чем только что заявила? Ведь если ты скажешь Джимми, что тебе известно, как хорошо он умеет мыть полы, Джимми сразу же поймет, что мисс Дорсетт продала его. Если хочешь знать мое мнение, Эдна, так твой Джимми еще слишком молод, чтобы узнавать о женщинах то, что ему предстоит узнать позднее. Я предпочитаю подождать, пока мальчикам не исполнится десять лет!
Женщины сидели, болтая просто так еще около получаса, а затем снова началась оживленная дискуссия. Ее спровоцировала миссис Моррисон, заявив:
– Если говорить о мужчинах – а ведь это всегда такой интересный предмет, – хотела бы я знать, что случилось с доктором Бэкли. Вы уже знакомы с ним, мисс Дорсетт?
– Мы встречались всего один раз, миссис Моррисон.
– Я просто обожаю улыбку этого человека! Она такая открытая и по-настоящему мальчишеская! Ну, мисс Дорсетт, можете себе представить, чтобы мужчина с такой очаровательной улыбкой обвинил нас, женщин, в том, что мы – самодовольные, необщительные и ограниченные обывательницы, похожие на стадо овец?
– Простите, миссис Моррисон?
– Это его собственные слова! Между прочим, врачей вообще очень трудно бывает понять! Но, кажется, он имел в виду, что мы, женщины из Биг Скай, обращаемся с вами самым постыдным образом!
Джерри была так ошарашена, что уткнулась в работу, как в спасение.
– Я готова признать, – продолжала миссис Моррисон, – что мы не приветствовали вас еще на вокзале духовым оркестром и горячим яблочным пирогом. Но откуда нам было знать? Мы и понятия не имели, что на нас снизойдет благодать Божья в образе новой библиотекарши! Однако, согласно мнению доктора Бэкли, таким образом мы нанесли непоправимый ущерб нашей репутации дружелюбных и гостеприимных жителей Запада!
Джерри быстро ответила:
– Я вовсе не жалуюсь на Биг Скай!
– Ну, – заявила миссис Моррисон, – зато мы собрались здесь, чтобы загладить нашу ошибку. Ведь об этом и говорит добрый доктор Бэкли, а разве можно не обращать внимания на слова человека, который облегчает наши страдания и немощи? Милая мисс Дорсетт, дорогая наша Джеральдина Алиса Дорсетт, не согласитесь ли вы на приглашение стать членом Профессионального клуба женщин Биг Скай?
– А также Клуба садоводов из Биг Скай? – спросила миссис Буш.
Прежде чем Джерри успела ответить, женщины начали нервно подниматься, миссис Моррисон первой направилась к двери.
– Обед, обед, обед, – извинилась она. – Мои мужчины не любят ждать обеда!
После того, как Джерри сказала, что она очень польщена и непременно подумает над приглашением, все беспорядочно поднялись с мест и вышли и через минуту уже отъезжали прочь, визжа тормозами.
Хорошо, что они уехали. В четыре тридцать в библиотеку вступила миссис Барнс. Джерри как раз убирала книги на полки и, как оказалось, делала это совершенно правильно. Миссис Барнс, тяжело ступая, прошествовала к столу и посмотрела на листок, где была отмечена работа за день, Ее мышиного цвета брови взлетели вверх.
– Стараетесь ли вы быть аккуратной и точной?. – спросила она. – Очень важно, чтобы вы были аккуратной, Дорсетт. Как я уже говорила, город Маргрэйв получает дотацию округа на функционирование своей системы библиотек. И если циркуляция книг в городе превышает циркуляцию книг в округе, округу приходится платить больше за развитие библиотечной системы.
– Я стараюсь быть точной и аккуратной, миссис Барнс.
– И не смотрите на меня так невинно, Дорсетт! Я спрашиваю об этих цифрах потому, что ревизор округа по вашему району – человек очень прижимистый и вполне может сам вести скрытый учет посетителей. Ваши цифры кажутся мне необычайно высокими.
Джерри ответила, явно недооценивая свою работу:
– Я была довольно занята, мэм.
– Не поймите меня не правильно, Дорсетт, такие цифры мне, конечно, очень нравятся, и я довольна. Куда менее я довольна, однако, жалобой, которая поступила сегодня утром от мистера Тейлора. Как я понимаю, вы выдали его дочери книгу «Сказки, Басни и Легенды», несмотря на мое письменное указание никогда не делать ничего подобного.
– Я не могу припомнить, чтобы я получала подобное указание, миссис Барнс.
Рыжевато-коричневые, цвета дубленой кожи глаза женщины неожиданно прищурились.
– Может быть, нам следует поискать среди списка инструкций, которые я выдала вам? – спросила она.
Джерри с удовольствием продемонстрировала, как она ищет эти самые инструкции. Миссис Барнс стояла и ждала, проявляя удивительное терпение, затем пролистала список инструкций, недоуменно поморгала, прочитала их более внимательно и с честью вышла из нелегкого положения.
– Ах, да, – сказала она, – теперь я припоминаю, что отдавала вам устное распоряжение по этому поводу.
Джерри предвидела, что ей придется разыгрывать спектакль, а потому ответ был у нее уже готов:
– Правда, миссис Барнс? Бог ты мой, как мне жаль! Мне так не хотелось начинать работу с какой-нибудь грубой ошибки.
Миссис Барнс отдала ей список.
– Имея дело с мистером Тейлором, – заявила она, – надо быть поосторожнее. Он требует от нас довольно высокого уровня работы, и Бог да поможет тому, кто не сможет удовлетворить этим его требованиям. Бедная Гасси служит отличным примером. Мы с Гасси были подругами с детства, и, конечно, я ожидала, что проработаем вместе до самой пенсии. Но мистер Тейлор оказал совершенно постыдное давление, и бедная Гасси была уволена. Вы предупреждены, мисс Дорсетт?
Джерри кивнула, недоумевая, с какой стати миссис Барнс потребовалось предупреждать ее, что они находятся теперь в состоянии войны.
– Отлично, Дорсетт, отлично. Естественно, мое отношение к Гасси никоим образом не повлияет на наши с вами отношения.
– В этом я уверена, миссис Барнс.
– Может быть, я не кончала подобно вам, Дорсетт, всяких Колумбийских университетов, которые дают первоклассное образование, но зато я отлично знаю, как быть безукоризненно справедливой.
Миссис Барнс кивнула ей и тяжелым шагом направилась к выходу.
В среду, когда над городом расползлись тяжелые снежные тучи, закрыв вид на высокие Биттеррутские горы, Джерри, запирая дверь, услышала гудок автомобиля. Это оказался доктор Бэкли – он улыбался и махал ей рукой из своего красного пикапа.
– Составьте мне компанию, – пригласил он.
– Ведь у вас сегодня один из выходных, не так ли:
– Да, но…
– Можно, я буду звать вас Джерри? Почему бы и нет? Когда-нибудь наступит день, и вы расхвораетесь, и будете только рады, что у вас окажется хороший знакомый в медицинском центре!
Джерри рассмеялась. Ей понравилось, что этот человек так откровенен.
– Так и быть, жалую вам привилегию называть меня Джерри, – ответила она.
Она и сама не могла понять, что заставило ее сесть к нему в кабину обшарпанного грузовика. Возможно, просто устала все время быть наедине с собой или ей осточертел громадный железобетонный дом, который она сняла, и теперь она дошла до опасной стадии, когда человек начинает действовать, повинуясь только импульсам. Через минуту она уже чувствовала, что совершила большую ошибку, но ей было на все наплевать.
– Объездчик, – вдруг ни с того ни с сего сообщил ей доктор Бэкли, – это такая редкая порода людей, что загребают кучу денег, объезжая лошадей и приучая их к седлу. Если он делает свое дело хорошо, он обучает и объезжает лошадь, не ломая ей при этом характер. Вы вполне можете считать, что его работа – настоящее искусство.
