Эти слова напомнили Лии о вопросе, который она уже давно хотела задать Шону.
- Вы говорили, что начали встречаться с другой женщиной... - робко заговорила она.
Шон вздернул голову, меж бровями пролегла глубокая морщина.
- После Марни? Это длилось недолго.
- Вы порвали с ней?
Она не понимала - точнее, боялась понять, - почему с таким страхом ждет ответа.
- Нет, она сама порвала со мной, - ответил Шон, наливая себе в бокал красного вина. - После катастрофы.
- Из-за шрама?! - ахнула Лия. Ей не верилось, что женщина может быть способна на такую черствость.
- Из-за того, что означает для меня этот шрам. - Шон невесело рассмеялся, горько скривив рот. - Конец карьеры. Ни ролей, ни рекламы, ни славы секс-символа. А быть женой обыкновенного человека она не желала.
- Какой ужас!
Шон снова равнодушно пожал плечами.
- По крайней мере, она была честна со мной.
- Значит, она ни капли вас не любила!
"Любила". Это слово сигнальным колоколом отдалось у нее в мозгу, и все странности последних дней внезапно обрели кристально ясный, пугающий смысл.
Любовь. Вот с чем боролась она все эти дни! Вот что за чувство властно росло в ней с той роковой встречи на заснеженном проселке!
- Любила? - повторил Шон так, словно услышал незнакомое слово чужого языка. - Я и не искал любви. Марни меня от этого отучила.
- Но как же так? Каждый человек...
- Каждый человек хочет быть любимым? Вы это хотели сказать? - иронически переспросил Шон. - Я бы не стал принимать это за аксиому. Отнюдь не все стремятся к душевной близости.
- Но...
"Да уймись же наконец! - кричал ей рассудок. - Ты же выдаешь себя!"
- Но вы стремитесь, - закончил он за нее. Эти слова больно ударили ее по сердцу.
- Это и предложил вам жених? Любовь, поклонение и счастье до гроба?
Любовь. Это слово, произнесенное низким бархатным голосом Шона, пробудило в ней воспоминание о вчерашнем вечере. Она заснула, не дождавшись его возвращения... Но не совсем.
В полусне она слышала, как Шон вошел в спальню и остановился у кровати. Сон одолевал ее; не было сил пошевелиться или хотя бы открыть глаза. Но она услышала нежные слова и ощутила на щеке нежнейший поцелуй.
"Спокойной ночи, любовь моя!" - прошептал ей Шон. Но разве не повторял он много раз, что любовь - сказка, горячечный бред поэтов и романтических юнцов?
- Я же вам сказала, Энди не жених мне! - С этими словами она схватила ложку и принялась свирепо размешивать соус.
- Да, говорили.
Он снова наполнил бокалы. Лия хотела сказать, что ей вина достаточно, но огненная мексиканская смесь обожгла ей рот, а скользкий перчик, прыгнув с тарелки, испачкал руку.
Отложив ложку, Лия принялась облизывать пальцы. Не сразу она заметила, каким неотрывным взглядом следит за ней Шон.
- У вас и на подбородке пятно, - мягко заметил он. - Позвольте мне... - И он аккуратно вытер ей подбородок платком. - О, и здесь, и здесь - да вы вся в томатном соусе!
Сердце ее приостановилось, затем забилось вдвое быстрее. Лия замерла, боясь пошевельнуться, пока Шон белоснежным платком вытирал ей щеки и губы.
- Беда с этими мексиканскими кушаньями! - заметила она с показной шутливостью, когда вновь обрела дар речи. - Не успеешь оглянуться, как перемажешься с ног до головы. По-моему, чили можно есть только в компании с близкими людьми или с теми, кого уже никогда больше не увидишь, иначе придется вечно краснеть от стыда!
Слишком поздно она сообразила, что загнала себя в западню, из которой уже не выбраться. Синие глаза Шона вмиг посерьезнели.
- И к какой же категории вы причисляете меня?
- М-м... - Она нервно облизнула пересохшие губы. - Не знаю.
- А как вам хотелось бы? - спросил он уже гораздо мягче.
- Мне...
Она не находила слов для ответа, не могла оторваться от его глаз.
- Хорошо, задам вопрос полегче. Когда растает снег и вы уедете отсюда, что станете делать?
Лия замерла. Она могла бы притвориться, что не понимает, о чем он, - но зачем? Ведь Шон, несомненно, видит ее колебания. Он не стал спрашивать о родителях, о карьере или о том, что она собирается делать с машиной. Он задал иной вопрос, бьющий прямо в точку. Но что она могла ответить? Ведь судьба ее решалась здесь и сейчас и была еще не решена.
- Лия! - поторопил Шон.
Лия молчала, глядя на него, словно испуганный кролик - на приближающиеся фары машины на дороге.
- Вы должны знать. Что вы ответите Энди? Лия глубоко вздохнула - и вдруг словно ослепительный свет вспыхнул у нее в мозгу, и все стало предельно ясно. О чем тут думать? Можно ли колебаться? Для нее возможен лишь один ответ. Разве не знала она этого с самого начала? Еще тогда, когда поняла, что Шон заставил ее забыть о "женихе", что чувство ее к Энди было чем угодно, только не любовью?
- Нет, - тихо и убежденно ответила она. - Я отвечу "нет". Не выйду за него замуж.
Синие глаза Шона сверкнули, и Лии стало ясно: он понял все, что заключено в ее ответе, что прячется за ее скупыми словами, все несказанное, может быть, и вовсе невыразимое словами, но ясное как день.
- Лия!
Он приподнялся, не сводя пламенного взора с ее лица. Лия поняла, что должна рассеять его последние сомнения.
- На другой вопрос ответ "да", - произнесла она громко и твердо, без тени колебания. - Я говорю "нет" Энди и "да" - вам.
Шон оттолкнул стул и шагнул к ней.
Она больше не сомневалась, не раздумывала. Не осталось ничего, кроме страсти и желания. Он прикоснулся к ней, прильнул к ее губам, и тело ее зажглось огнем, неотвратимым, как судьба.
Грудь к груди, рука к руке, уста к устам. На ласки не было времени: оба слишком изголодались друг по другу. Дрожа от нетерпения, они срывали друг с друга одежду. Лия громко вскрикнула, ощутив пальцами его обнаженную грудь, и Шон ответил ей хриплым стоном.
- Не думаешь, что нам будет удобнее наверху? - прошептал он, сипло и неровно дыша.
- И ты еще заботишься об удобствах? - пробормотала она в ответ. - Поздно, милый, слишком поздно!
Шон вздохнул, признавая справедливость ее слов. Оба они не могли ждать ни секунды.
Не было нужды в прелюдии, в ласках, призванных возбудить желание и подготовить к грядущему наслаждению. Каждая минута, проведенная вместе, раздувала в них пламя влечения, и все эти пять дней стали одной большой прелюдией любви.
Шон подхватил ее на руки и уложил на ковер перед камином. Дрожащими от нетерпения руками Лия помогла ему стянуть алое платье; она извивалась в его руках, и пламя бросало на ее кожу огненные отсветы.
- А ты? - протянула она с капризной гримаской, заметив, что Шон еще одет.
- Я тоже, - рассмеявшись, ответил он. Рубашка полетела в сторону; Шон прильнул губами к груди Лии, а ловкие руки его тем временем возились с застежкой на брюках. Наконец, сорвав с себя остатки одежды, он лег рядом с ней, обнаженный и прекрасный, словно древнее божество.
- Так лучше?
- Гораздо лучше! - томным, грудным голосом ответила она. - А теперь...
- Нет!
Он накрыл ее руки своими, не дав расстегнуть лифчик.
- Это удовольствие принадлежит мне! - произнес он хрипло. - Лежи спокойно, я сам все сделаю.
Она старалась. О, как она старалась сохранить рассудок! Как боролась с нетерпением, пронизывающим все ее существо, пульсирующим в каждой жилке! Но когда Шон, вместо того чтобы дать ей такое долгожданное наслаждение, принялся гладить ее бока и талию, Лия не выдержала. Тело ее изогнулось в сладкой муке, словно лук в руках умелого стрелка. Глаза вспыхнули желанием, которое она и не пыталась скрыть. Она вскрикнула, и голос ее эхом разнесся по пустынному коттеджу.
- Терпение, милая, терпение!
Руками и губами он играл на ней, словно на дивном инструменте, пока стоны ее не подсказали Шону, что возлюбленная достигла той грани, за которой наслаждение становится непереносимым.
Только тогда он навис над ней и раздвинул ей бедра. Опираясь на руки, темными от сдерживаемой страсти глазами взглянул ей в лицо.
- Этого ты хотела, Лия? Этого?
- Да, да! - кричала она, извиваясь под ним. - Хочу.., и хотела.., всегда...
Он вошел в нее мощно и уверенно, и Лия умолкла. То, что происходило с ней, казалось выше слов. Он двигался сильными толчками, и Лия подстраивалась под его ритм. Вместе они вели друг друга все выше и выше, к высотам наслаждения, откуда лишь один путь - в космическую бездну, где - ничего, только они двое и их любовь...
Много, много позже она свернулась клубочком в его объятиях, не в силах ни говорить, ни даже думать. И Шон молча прижал ее к себе, словно тоже был потрясен всем происшедшим, словно и ему требовалось время, чтобы прийти в себя.
Должно быть, она задремала; Шон разбудил ее, положив руку ей на плечо.
- Лия! - хрипло прошептал он. - Лия, проснись!
- М-м... - Ей не хотелось двигаться. Плыть бы и дальше в теплом море дремы, наслаждаясь своим счастьем.
- Лия! - не отставал он. - Я хочу тебе кое-что показать.
Лия зевнула и села, сонно моргая и оглядываясь вокруг. Шон уже натянул брюки и рубашку, но застегивать ее не стал.
