— Вилли Скилар, ты привез пиво на территорию церкви без моего разрешения?
— Нет, Франсин, — начал оправдываться Вилли. Его голос звучал искренне. — Когда я пришел на службу, бочонок уже был в машине. Я не специально принес его. Мы здесь просто разговаривали, ты же знаешь, как бывает. Мы тут ждем жен и детей. Не думаю, что мы кому-то мешаем.
— Вы — взрослые мужчины, вам должно быть стыдно, — ответила Франсин. Мэг поняла, что гнев ее утихает. — Уберите этот бочонок прочь с глаз моих! Идите домой, пока вы в состоянии это сделать. На дорогах скользко, я бы не хотела, чтобы кто-нибудь из вас, дураков, врезался в дерево. За эти несколько дней у меня было достаточно проблем.
— Слушаемся, — ответил Вилли, а Карл и Лес между тем стряхивали с себя осколки льда и снег. — Прости, что потревожили.
— И еще одно, Лес, — добавила Франсин. — Иногда мне кажется, что нам забыли оставить одиннадцатую заповедь: «Не суй нос не в свое дело». Ты понимаешь, о чем я?
Мэг оставалась в тени, не желая, чтобы выяснилось, что она подслушивала, до тех пор, пока мужчины не разъехались. Франсин вернулась в помещение.
Вилли Скилар влез в машину. Прежде чем включить зажигание, он открыл окно и обратился к Лесу, который счищал лед с лобового стекла:
— Вам не кажется, что прут ему воткнули не случайно? Учитывая, сколько раз он сам это делал в свое время…
В холодном ночном воздухе раздался громкий смех Леса и Тео Визеля, услышавших этот каламбур.
* * *
— Мэг, надо отвезти девочек домой, — сказала Ларк, когда Мэг вошла в церковь.
Внизу людей стало заметно меньше, в основном они толпились возле вешалки. Маленькие дети, усталые и притихшие, сидели на складных стульях, в то время как родители надевали им зимние ботинки. Мэг заметила, что во время похорон и на приеме Ларк сохраняла удивительное спокойствие. Глаза ее сияли, голову она держала прямо. По крайней мере на публике Ларк достойно переживала убийство мужа. Она говорила, что расставание с любовью не может сопровождаться бурными эмоциями. Но теперь, когда многие вещи нашли свое логическое объяснение, Мэг мимо воли задавала себе вопрос: от какого чувства брала начало выдержка ее младшей сестры? Совершенно ясно, что Этан никогда не был тем прекрасным мужем и отцом, каким Ларк привыкла его изображать. Мэг — далеко не единственная женщина, которую он пытался соблазнить. Этану не удалось добиться желаемого, но разве ей, Мэг, от этого легче? Теперь под сомнение встало все, что она знала о браке сестры. Все было намного запутанней и сложнее, чем хотела показать Ларк. Сестра, которая посвящала Мэг в мельчайшие детали обыденной жизни, умудрилась скрыть истинную проблему — своего мужа.
— Я сейчас тоже иду, — ответила Мэг, пытаясь по глазам понять, о чем думает сестра, но та отвела взгляд. Усталая и раздраженная, Ларк смотрела на уходящих людей.
— Я хотела попросить тебя остаться и помочь Франсин с уборкой. Я рассчитывала, что это сделает Жанин, но, похоже, Клинт много выпил, и ей надо отвезти его домой. Откуда вообще здесь появилось спиртное?!
— У Вилли Скилара в машине был бочонок пива, — начала Мэг. — А закончилось дракой… — Она хотела рассказать Ларк о случившемся, но, бросив взгляд на идущих вслед за мамой сонных Брук и Фиби, передумала.
— Ох уж эти мужики! — сказала Ларк надменно, но потом выражение лица стало мягче. Она кого-то увидела в толпе. Обернувшись, Мэг поняла, что сестра смотрит на Эйба, в руках у которого были пальто.
— Ну, девчонки, — сказал Эйб, передавая Брук и Фиби их пальто, — пора отправляться домой.
— Эйб отвезет нас, — сказала Ларк. — Франсин предложила подбросить тебя домой, когда вы закончите уборку.
Мэг знала, что у нее не было выбора. Придется ответить на просьбу Ларк согласием, хотя в душе поднималась волна протеста. Ларк никогда не рассказывала сестре о выходках своего мужа, а теперь нарочно делала так, чтобы Мэг чувствовала себя виноватой и несчастной. Для Мэг семья Ларк всегда была хранилищем божественной любви, а теперь все рухнуло в один миг, как карточный домик. Разве она не достаточно мучилась, пытаясь образумить Этана, чтобы сохранить их с Ларк семью? Теперь она понимала, что брак ее сестры был ни чем не лучше несчастливого союза их родителей. Все эти годы Мэг завидовала тому, что есть у Ларк. Быть может, сердце обманывало ее?
Еще две женщины остались помочь убрать в церкви, но Мэг их не знала. Они умели обращаться с тремя большими промышленными посудомойными машинами, поэтому работали на кухне, а Мэг и Франсин убирали в главном зале: складывали стулья, собирали в пакеты мусор.
— Давай уберем столы, — сказала Франсин, когда стулья уже стояли в кладовой за вешалкой. Они перевернули стол, отсоединили и сложили металлические ножки. За все время работы они перекинулись всего лишь парой слов. Мэг не удивилась, когда Франсин наконец-то заговорила. Было такое чувство, как будто все это время они общались, обмениваясь мыслями.
— Я видела тебя на стоянке. Я помню выражение твоего лица, Мэг. Неужели ты до сегодняшнего вечера ничего не знала об Этане?
— Я знала, что у него были проблемы, но даже не догадывалась о масштабах.
— Разве интуиция ничего тебе не подсказывала?
— Когда я впервые увидела Этана, примерно десять лет назад, у меня возникли кое-какие сомнения. — Мэг посмотрела через стол на Франсин и впервые увидела нежность в ее спокойном, обезоруживающем взгляде.
— Да, — одобрительно кивнула Франсин, — Ларк рассказывала мне про Беннингтон.
— Но с годами, — продолжала говорить Мэг, чувствуя растущее облегчение, — их брак креп, потом родились девочки, и я поверила в него, их семью. Более того, я даже стала завидовать. Они казались мне такими дружными, полностью посвящали себя друг другу и дочерям…
— Ну да, я понимаю, — сказала Франсин, кивая головой. Они взялись за другой стол. — Трава соседа всегда зеленее. Желание, страсть… могут быть созидательными силами. Это своего рода эмоциональное топливо, благодаря которому мы двигаемся с места на место. Но что мы находим там, куда прибыли? Да, в жизни все не так, как бы нам хотелось, правда?
— Неужели все в городе знали правду?
Франсин постучала пальцам по столу и посмотрела Мэг в глаза.
— Правду? Когда речь заходит о поступках и стремлениях человека, мне кажется, слово «правда» неприменимо. Правда у Бога. У нас что-то более приземленное. Но, отвечая на твой вопрос, я могу лишь представить тебе факты. Ты уверена, что хочешь их знать?
— Да.
— У Этана Мак-Гована, похоже, было хобби — бегать за самыми привлекательными и соблазнительными женщинами этого городка. Как много их было за то время, что я здесь? Я полагаю, до десятка. Он волочился за ними, несмотря на то что был женат, да и пассии его тоже часто были замужними. Я думаю, он не отдавал себе отчета в том, что делает. Некоторые люди говорят, что это зависимость, как алкоголизм или наркомания. Кстати, в Олбани работает группа помощи для страдающих одержимостью сексом. Однажды я посоветовала Этану сходить туда. Ты догадываешься, что он мне ответил, правда? Он посмеялся надо мной. Я очень часто размышляла, пытаясь найти ответ на вопрос: можно ли простить Этану его поведение, ведь он не контролировал себя, как не может себя контролировать мертвецки пьяный человек?
— Он тебе не особенно нравился, разве не так?
Франсин пристально посмотрела на Мэг, но у нее было такое чувство, что пастор смотрит сквозь нее, и видит что-то такое, чего обычный человек увидеть не может.
— Когда я познакомилась с Ларк и Этаном, — заговорила Франсин, покачивая головой, как бы вспоминая, — я была так тронута. Как ты только что сказала, они казались идеальной парой, но в них не было ничего показного. Они были естественными — умные, творческие, преданные друг другу… Я чувствовала, что они счастливы. С первых дней нашего знакомства мы с Ларк болтали часами. С Этаном отношения были ровные. Конечно, потом я поняла, что он был атеистом скорее из-за собственных убеждений, а не из-за лени. Мы спорили с ним по этому поводу. Этан прекрасно аргументировал свои взгляды на религию, цитировал Кьеркегора[11], Ортега-и-Гассета[12], Спинозу, в дискуссии был прекрасным, яростным соперником. Спорить с ним — одно удовольствие… — Франсин прервала свою речь и засмеялась. — А однажды летом он провожал меня домой и на полпути, прямо возле дома Линдбергов, обнял меня и поцеловал. О Боже, да, так оно и было! Поцеловал меня! Я была в таком шоке! Но… я не испугалась. Я никогда… я не из чувствительных людей. Эта его вспышка страсти захватила меня врасплох. Наконец я оттолкнула его, сказала, что он смешон и чтобы он никогда больше так не делал. Но он сказал мне, что хотел меня поцеловать с того момента, как увидел, сказал, что влюбился в… мой ум! Теперь ты видишь, как он был умен? Он знал, что я никогда не поверю, что его тянуло ко мне физически, но надеялся, что если похвалит мой ум, дело выгорит. И я поверила. На несколько дней.
