С этими словами она надела пальто, прошла мимо него в гостиную, забрала заявление Кати и обрывки своего (он сидел и ошалело смотрел перед собой), бодрым шагом направилась к двери, мгновенно открыла замок и тихо, вежливо закрыла дверь. Но, поскольку дверь была железная, беззвучно не получилось, и этот лязг заставил его вздрогнуть: ему померещилось, что за ним захлопнулась дверь СИЗО. И тут же перед глазами встало лицо Кати во время последнего их свидания: жалкое, растерянное, с болью в глазах... Господи, что же теперь делать?????????????????????????????????????
... В перерыве между второй речью тамады и криками "Горько!" он наклонился к Виноградовой, сидевшей по правую руку от молодых, и тихонько сказал:
- Я ведь так и не знаю, милая родственница, где вы работаете. А очень интересно бы узнать, откуда...
- Как, разве Катя не говорила вам? - перебила его Наталья Викторовна, вскинув тонкие изогнутые брови. - Я преподаю в университете деонтологию.
- А что она изучает, любимая родственница?
- Моральные ценности, милый зять.
ФЕРОМОНЫ
С любовью всегда одни проблемы. Как говорится, куда не кинь - всюду клин. Все сложно. Вот, например, только захочешь пригласить девчонку на свидание - и тут же перед тобой встает масса сложнейших вопросов. Чтобы пригласить на свидание устно, надо поговорить с ней с глазу на глаз, а где поговорить? В школу она идет с Наташкой и Иркой, на уроках и переменах кругом полно народу, после школы она с Наташкой едет на тренировки - словом, никак не подступишься. Да и страшно, если честно. Вдруг покраснеешь, или дыхание перехватит, и будешь выглядеть дураком. Телефона у нее нет, значит, этот вариант отпадает. Решаешься наконец написать записку, и тут мучаешься два дня: как обратиться? "Маша? Машка? Вьюша? Дорогая Маша?" Тьфу, все не так. А с чего начать? "Ты мне нравишься? Ты классная девчонка? Ты просто супер?" Как изложить просьбу о свидании? И как пишется само слово "свидание" -- "сведание" или "свидание"? Ничего не понятно, блуждаешь, как ежик в тумане. И теперь, когда записка наконец перекочевала в рюкзак Вьюши, легче не стало. А если она не придет?
- А если она не придет? - второй час грузил своего лучшего друга Саню Арбузова несчастный влюбленный.
- Это еще не самое страшное, - авторитетным тоном ответил толстый Арбузов. Впрочем, он все говорил авторитетным тоном. - Ты вот подумай, Хохолков, что ты делать будешь, когда она твою записку всем девчонкам покажет. Вот смеху будет! Ты написал в записке, что просишь ее никому не показывать?
- Нет...
- Ну так держись.
- Да зачем ей показывать записку?
- Как зачем? Для прикола.
Хохолков грустно поник русой головой. Да, нынешний мир к влюбленным еще беспощаднее, чем во времена Ромео и Джульетты. Каждый рад развлечься за твой счет. Одна надежда - что Вьюша не такая, как о ней думает Арбузов, а такая, какой ее видит он.
- Но и это не самое страшное, -- помотал круглой головой Арбузов.
Хохолков удивленно поднял голову. Ему казалось, что ничего хуже, чем разглашение самой заветной тайны всему классу, и придумать нельзя.
- Самое страшное, если ты на свидании опозоришься, -- вздохнул Арбузов. - - А это может быть.
- Как... Чего это я опозорюсь?
- Заикаться начнешь. С тобой ведь такое бывает, правда? Чепуху начнешь нести. Я уж не говорю об интиме. Ты вообще целоваться умеешь?
- Не твое собачье дело, -- огрызнулся Хохолков, но агрессивность его была порождена, конечно же, только нахлынувшей откуда-то волной страха. Прав проклятый обжора, прав, как всегда. И заикается он в минуты волнения, и в разговоре ненаходчив. И уж непременно, как всегда, в самый важный момент он что-то сделает не так.
- Помнишь, как ты 8 марта опозорился перед всей школой? - подливал меж тем масла в огонь Арбузов. - Забыл на сцене стихотворение, которое учил три недели!
- Я не забыл, я растерялся!
- Какая разница, важен результат.
- Ты у нас великий артист!
- А я и не претендую. Я и никого не приглашаю. А вот, Хохолков, точно опозоришься.
- Слушай, ты, критик! Ты вообще мой друг или нет? Если друг, то чего пробуждаешь во мне этот... как его? комплекс неполноценности?! Нет чтоб сказать что-то ободряющее! - Хохолков с негодованием толкнул Арбузова в жирный бок, встал со скамейки, на которой они оба сидели, и пошел прочь, переполненный самыми мрачными чувствами.
- Э... -- засуетился Арбузов, -- Серега, погоди! Я как раз хотел сказать... Да погоди ты!
Хохолков остановился и с горькой насмешкой посмотрел на задыхающегося от быстрой ходьбы Арбузова.
- Ну, что ты еще скажешь?
- Я читал большую статью, как раз про твою проблему.
- У меня нет проблемы!
- Ну хорошо, не про твою проблему, а про похожую. Понимаешь, главное для мужчины - это уверенность.
- Тоже мне открытие!
- Дай мне договорить. А когда мужчина уверен в себе? Когда он привлекателен для женщин. Вот ты заметил, одни мужчины привлекают к себе женщин, а другие нет?
-- Ты, например, -- отомстил Хохолков.
- Или ты. Так было в течение веков, и только недавно наука открыла, в чем причина. Вот угадай, в чем? Что в мужчине нравится женщинам?
- Не знаю. Сила? Ум? Деньги?
- Нет!
- Красота? Талант? Слава?
- Нет!!
- Ну, не знаю.
- Наука открыла, что вся сила - в феромонах!
- В чем? В фе-ро...
- В феромонах! Это такие флюиды, которые вырабатывает организм, и которые привлекают к женщинам мужчин, а к мужчинам - женщин. Если человек вырабатывает много феромонов, он испускает особый запах, и на него женщины пачками вешаются...
- А если не вырабатывают, он так и умирает старым холостяком?
- Раньше умирал. Но теперь есть спасение. Теперь наука умеет искусственно изготовлять феромоны.
- Не понял.
- Туго же до тебя доходит. Берешь специальный дезодорант, так? Пшикаешься им, так? И тут же начинаешь излучать магическую сексуальную притягательность.
- Врешь!
- Я тебе этот журнал покажу!
- И где можно купить такой дезодорант?
- А там под статьей телефоны есть.
Хохолков впал в глубокую задумчивость. Арбузов замолчал и не беспокоил друга, понимая, какие важные мыслительные процессы сейчас в нем происходят.
- Покажи журнал, -- сказал наконец взволнованный влюбленный.
- Пошли ко мне, покажу.
Статья о чудодейственной силе феромонов произвела на Хохолкова не менее глубокое впечатление, чем на его друга, и последние остатки сопротивления были продиктованы скорей упрямством, чем здравым смыслом.
- Ты думаешь, это мне поможет? Я не знаю... Что-то сомнительно.
- Это твой последний шанс. Давай звони.
Один из указанных в конце статьи телефонов был занят, по другому трубку сняли сразу.
- Алло? Фирма "Магик"? Скажите, сколько стоит дезодорант "Магик-эффект-3"? 25 условных единиц? Спасибо... -- Хохолков повесил трубку и повернул покрасневшее лицо к Арбузову. - Ни фига себе... 25 баксов!
- А ты что хотел? Ты ж пойми, это уникальная формула! Раз надушился - и чувствуешь себя королем Вселенной! За доллар себя суперменом ощущать не будешь.
- Нет. Ничего не получится.
- Почему?
- Нет у меня столько.
- А сколько есть?
- На баксов 10 наберется.
- Вот, и у меня есть 10. Остальное попроси у матери.
- Здрасьте! Я и так у нее просить буду, надо ж мне при себе деньги иметь. Я ее возможности знаю, больше она не даст.
- Тогда я у своих попрошу.
- Я даже не знаю, когда смогу тебе вернуть.
- А ты не возвращай. Будем им пользоваться по очереди.
Хохолков искренне удивился:
- А тебе зачем? У тебя и девчонки нет!
- Как купим дезодорант, сразу появится, вот увидишь!
Волшебный дезодорант имел самый обыкновенный вид - металлический серебристо-синий цилиндрик с распылителем. Запах, правда, был не совсем обычный - как бы травяной, а может, и не травяной, и произвел на приятелей большое впечатление. Минут пять они сосредоточенно обнюхивали дезодорант, как собаки мозговую кость, после чего Арбузов изрек неопровержимое резюме:
- Да, в нем что-то есть!
- Дай сюда, -- выхватил дезодорант Хохолков. - На свидание мне идти. Нечего воздух обрызгивать.
- Что, подействовало уже? То-то я смотрю, у тебя глаза загорелись, как фары.
На это Хохолков ничего не ответил, но самочувствие его и впрямь улучшилось, а уверенность в себе возросла до таких высот, что он впервые смог подумать о предстоящем свидании без неприятного холодка в желудка и легкого дрожания конечностей.
Свидание было назначено на четыре часа дня в воскресенье перед входом в новый ЦУМ. Тщетно всю субботу Хохолков гипнотизировал Машу Вьюгину взглядом - по лицу Вьюши ничего нельзя было прочитать. Но, поскольку никто над Хохолковым не смеялся, она никому не сказала о записке.
"Это уже хороший знак, -- думал Хохолков в воскресенье утром, впервые за четырнадцать лет жизни внимательно рассматривая себя в зеркале. - Если не раззвонила про записку, может, и на свидание придет", -- и он подмигнул стоявшему на полочке возле зеркала дезодоранту.
