А что еще спрашивают в такой ситуации? Он кисло посмотрел на меня и поинтересовался:
- Что, цуцик, тоже к культуре захотел приобщиться?
Я кивнул.
- Дорога нынче культура-то...
Я ответил, что на культуру у меня в аккурат хватает. Человек сунул мне два билета на "Евгения Онегина". На них значилось: "Балкон. Третий ярус".
- А получше ничего нет?
Культуртрегер вновь странно глянул на меня и так же странно ответил:
- За получше дерут погуще!
Пришлось удовлетвориться балконом. В конце концов, пока туда доберешься, успеешь насладиться красотой театральных лестниц. Я с изумлением отдал торговцу треть своей зарплаты и повернул к метро. Теперь осталось помириться с Машей. Если выйдет (а выйдет обязательно), ее ждет незабываемое... Уж это я гарантирую!
На выходе из метро я втридорога купил у бабушек сарделек, сыра и банку фасоли. Пировать так пировать. Тем более должен же я подготовиться к завтрашней роли кутилы и мота. По этому случаю следовало купить и пива в ларьке. Я выбрал самое дорогое. Зарплата потихоньку начинала таять.
Придя домой, я поджарил сардельки и, откупорив пиво, развалился на диване. Надо было обдумать предстоящий разговор с мадам Еписеевой. Я набрал в рот пива и стал задумчиво перекатывать жидкость, дегустируя иностранный вкус. В эту минуту зазвенел телефон. Пиво холодным комком скользнуло вниз по пищеводу, в глубины моего обширного организма.
Катька?! Маша?! А может быть... может быть... та самая мухрыгинская "братва"?! Дрендель? Трубку поднимать не хотелось, но звонки не прекращались.
- Слушаю, - немея, прошептал я.
- Сеня?
Я с удивлением узнал голос Марины. Она затараторила:
- Долго будешь в молчанку-то играть, а? Катерина тут интересуется, ты там жив еще? Вот, попросила позвонить.
- А что же она сама-то?
- Что-то не пойму, кто из вас женщина? Или ты окончательно сложил с себя все мужские полномочия? Другой бы просто извинился, да и дело в шляпе, а этот... - Марина отчетливо фыркнула.
- А ты что ж звонишь? - саркастически осведомился я. - Ты вроде у нас тоже женщина?
- Я, - гордо заявила Марина, - не женщина! Я в первую очередь подруга! Так что давай звони Катьке...
- Она что там, совсем закисла без меня?
- Закисла или нет - сам разбирайся. У меня и своих проблем по горло...
Я смущенно набрал Катькин номер. Как-никак мадам Колосова занимала в моей жизни очень существенное место.
- Прости меня, Кэт, я был не прав, - сказал я, услышав родной Катькин голос. - Готов загладить вину.
- Тебе Марина звонила? Или ты сам?
- Сам, - неизвестно зачем соврал я.
- А я ее просила... - печально проговорила мадам Колосова и добавила, точь-в-точь как подруга: - Хотя у нее своих проблем по горло.
- Что, опять муж загулял, и она ищет себе нового?
- Вроде того. Только новый оказался покруче тебя. Маринка говорит, что он ее поведет в такое место...
Знала бы Кэт, в какое место я вскоре поведу мадам Еписееву. Но я решил ей пока этого не говорить. Вдруг опять обидится?
- Когда в гости-то приедешь? Небось, совсем захирел без меня, - голос моей подруги слегка потеплел.
- Нет, отчего же.
- Похорошел? - Катька все-таки слегка обиделась.
Я не стал отвечать, а честно сказал:
- Кэт, мне так тебя не хватало. Я прямо скучал, понимаешь.
- Ну еще бы! - мадам Колосова наконец встала в накатанную колею. Пожрать нашему мальчику никто не принесет, слезки никто не утрет. Хорошо понимаю!
- Да нет! Не только поэтому.
В моей душе вдруг пробудилась великая тоска и тихонько заскребла острыми коготками. Я с наслаждением поведал Катьке о своих невзгодах. Только про Мухрыгина ничего рассказывать не стал. Не по-мужски это как-то. Да и не хотел омрачать душевный разговор воспоминаниями об этом мерзавце. К тому же Кэт вполне могла потребовать от меня, чтобы я отправился в милицию. Этого еще не хватало.
- Бедненький ты мой, - иронически вздохнула мадам Колосова, когда я закончил свой рассказ. - Совсем тебя женщины не любят. Мне, что ли, взять тебя под крылышко?
Я тут же пообещал приехать к Катьке, как только мне позволят некие гипотетические дела. Нашелся тоже деловой человек!
- Что ж, буду ждать, - по-бабьи вздохнула Кэт. - Пока.
Повесив трубку, я ощутил прилив сил. Все-таки Катька - мировой человек. Может, она мое альтер эго? Не может же один человек понимать другого с полуслова? Она даже посоветовала, как мне лучше помириться с Машей.
- Запомни, слоняра, - сказала мадам Колосова. - Главное для женщины твоя абсолютная невиновность. Я, конечно, раскрываю карты, но если тебе удастся это доказать, то можешь творить все, что угодно.
- Как же это доказать? - спросил я тоном послушного ученика.
- Возьми хотя бы Маринкиного мужа. Он никогда ни в чем не признается. Именно поэтому она с ним до сих пор живет. Усек?
- Не-а, - тупо протянул я.
- Ну вот допустим такую совершенно невозможную ситуацию, - терпеливо принялась объяснять Кэт. - Твоя Маша застигла тебя в постели с другой бабой...
- Ох!
- Да не "ох"! С тобой-то как раз такое вполне может произойти. Твои действия, дубинушка?
- Ну, я скажу, что это какая-нибудь моя родственница, - начал придумывать я. - Ей, мол, негде ночевать и нечего...
- ...делать, кроме как заниматься инцестом в твоей койке, - докончила Кэт. - Два тебе, Васильев. Очень плохо.
- А что же я, по-твоему, должен сказать?
- Ну, во-первых, говорить вообще ничего не нужно, пока не уйдет твоя "родственница"...
- А во-вторых?
- А во-вторых, нужно стоять на том, что твоей Маше все пригрезилось. И не забывай твердить о том, что ты ее любишь. Просто повторяй как попугай: "Я тебя люблю! Я тебя люблю!" И все.
- Но это же чушь! - возмутился я. - Ты что, думаешь, она сумасшедшая?
- Все женщины немного сумасшедшие. Иначе вообще не общались бы с дураками вроде тебя, - отрезала мадам Колосова. - Так оно и есть! Она тебе поверит, не сомневайся. Главное - терпение.
Глава 29
Главное - терпение
Ободренный этим советом, я открыл еще баночку пива и набрал Машин телефон. Как всегда, меня переполнял страх, что трубку возьмет хулиган Еписеев. Но час был довольно поздний, и я надеялся, что анфан террибль уже спит.
Мария подошла сразу же.
- Машенька, я люблю тебя! - пылко воскликнул я.
В ответ трубка издала серию коротких гудков. Что ж, попробуем еще раз. Ведь у нас что главное? Вот-вот, правильно, оно самое.
Вторая попытка увенчалась тем же успехом. Ничего, пальцы у меня еще крепкие, покрутим диск опять. Наверняка Мария уже в нетерпении сидит у телефона и старательно разыгрывает злость и негодование. Так я и поверил. Сидишь, небось, и ждешь, что будет дальше.
Кто это у нас там сказал, что главное в актерском мастерстве держать паузу? Наверное, все тот же Станиславский. Он любил такие изречения. Хорошо, примем к сведению и этот совет.
Я предусмотрительно снял трубку с телефона и положил ее на стол. А сам отправился на кухню, чтобы разогреть фасоль. Вывалив на сковороду всю банку, накрыл фасоль крышкой и вернулся на свой пост.
Паузу надо держать, а не тянуть. Итак, попробуем еще раз. Ага, соединилось.
- Я люблю тебя! - во второй раз возгласил я.
- Не туда попал, козел, - ответил сонный голос хулигана Еписеева.
Я в испуге выронил трубку. Что же теперь делать? Неужели она подослала своего милого сыночка? Если так, то все зашло слишком далеко. Не стоит даже продолжать.
Отхлебнув пива, я закурил сигарету и решил-таки попробовать позвонить еще разок. Чтобы окончательно и бесповоротно убедиться в крахе моих надежд.
- Алло? - это была Мария.
А голос-то какой невозмутимый! Будто это не я терзаю ее номер уже полчаса.
- Я люблю тебя! - вскричал я и затянулся поглубже, чтобы не очень вслушиваться в то, что ответит мадам Еписеева.
- Васильев, тебе совсем делать нечего? - донеслось до меня сквозь дым. - Мне же завтра на работу...
- Но я же люблю тебя, - прошептал я.
- Ты мне противен!
- А я люблю тебя!
В таком ключе мы беседовали минут пять. Наконец Маша сломалась:
- Что тебе от меня надо?
- Я хочу пригласить тебя в театр. В Большой, - выпалил я.
- Мы уже однажды сходили в ресторан, спасибо, - усмехнулась мадам Еписеева.
- Никуда мы не ходили! - решил применить на деле я Катькин совет. Только в музей! А ресторан тебе, наверно, приснился. К тому же театр совсем другое дело.
- Ах вот как! Ты меня, значит, за дурочку держишь! Сидишь там с бабами, в своем ресторане, а потом говоришь, что они мне приснились!
Я хотел напомнить мадам Еписеевой, что своим посланием педсовету она насолила мне гораздо больше, но сдержался и сказал:
- Дурочка, я же люблю тебя! А потом, я зову тебя на "Онегина", а не в ресторан.
И я запел гнусным козлиным голоском, подражая Ленскому:
Я люблю вас,
Я люблю вас, Ольга (вернее, Маша)...
- Хватит издеваться! - крикнула Мария. - Я сейчас трубку брошу!
- Это же из оперы...
- А-а, - уважительно протянула она, но тут же опомнилась: - Все вы, мужики, одинаковые. Сначала поете, а потом обманываете.
