Сара Билстон - Постельный режим

Завтра днем приезжает мама. Она, конечно, сочтет махинации Рэндоллов обычным делом для клоаки вроде Нью-Йорка. Убеждена небось, что американские домовладельцы сплошь и рядом закатывают непокорных жильцов в бетон автомагистрали между штатами.

Боже праведный! Только что звонила Люсиль, мать Тома. Оказывается, Питер сегодня на какой-то конференции в Нью-Йорке, Люсиль приехала вместе с ним из Балтимора, и они хотят прийти к нам сегодня вечером на ужин. Блеск. Просто счастье. С родителями явный перебор.

Люсиль я не видала целый год. С Питером мы пересекались месяцев пять назад — он обедал с нами после очередной хирургической конференции. «Тео в восторге, что ты своего добился и женушка твоя наконец забеременела», — радостно сообщил он тогда сыну, имея в виду школьного друга Тома. Я от возмущения поперхнулась супом. «Добился»! Как будто я тут и ни при чем. Он «добивался», а я лежала бревном.

Как обычно, Люсиль цедила слова слабым голосом, с характерной бостонской гнусавостью.

— Мы так переживали, что не удалось проведать тебя в последние месяцы, — безмятежно сообщила она. — Но Том сказал, что помочь мы тебе все равно не можем, а у нас было ужасно много дел.

— М-м-м, еще бы. Том говорил о концерте в хоровом обществе. Вы, должно быть, из сил выбились.

— Так и есть, — с некоторым подозрением в голосе сказала она, — но я не это имела в виду. Тебе, конечно, известно, что Питер пишет книгу о современных методах трансплантации сердца. Я помогала ему с редактурой, и это было нечто! Издатель требовал, чтобы он сократил рукопись на десять тысяч слов, но слова-то все такие хорошие — нельзя вырезать ни единого. А издатель настаивал… Я вся издергалась…

Я отключила слух и принялась разглядывать ногти на ногах, что мне теперь удается, только если вскинуть ногу и одновременно вытянуть шею. Пора бы подстричь ногти, но, похоже, им придется обождать до после родов.

— …Он такой талантливый, у него такие способности к писанию, такой простой и в то же время изящный слог…

Разве что… хм. Интересно, а можно сделать педикюр на дому? Я с трудом дотянулась до телефонной книги на нижней полке тумбочки.

«П» — педикюрши. Нет, не то. До чего же трудно пользоваться «желтыми страницами», когда они не соответствуют культуре твоей родной страны. Догадаться, как организует себя другая страна, практически невозможно. «Кинотеатры» в штатовских справочниках на букву Т: «Театры, где показывают фильмы»; «машины» — на А: «автомобили», а уж «гараж» для наладки машины британцу нипочем не отыскать. И не вздумайте пользоваться автоматическими телефонными справочными: женщина-робот на другом конце провода не поймет вашего произношения. Я сама частенько замечала, что начинаю растягивать слова на американский манер, чтоб задобрить ее. Погодите-ка, ага, педикюрши у нас в разделе «Личная гигиена и услуги». В уютной обстановке родного дома. Заодно уж и маникюр сделаю. И стрижку! Прекрасная мысль, сто лет не стриглась. А если и массаж, чего мелочиться?

— Коллеги в один голос уверяют, что не знают никого другого, кто бы мог так подать информацию и на таком прекрасном английском языке… — Трубка все продолжала вещать голосом Люсиль.

Стало быть, через три часа эта парочка явится выводить меня из себя. Зато в моем ежедневнике на целую неделю расписаны роскошные процедуры по уходу за телом. Том побожился, что вырвется с работы на несколько часов и будет дома, когда пожалуют родители. Если надеешься спихнуть их на меня (сказала я), то глубоко заблуждаешься. И шага к двери не сделаю, иными словами, если тебя не будет дома к шести, твои родители проторчат весь вечер на лестничной площадке. Ясно?

— Дорогая, — шепнула мне на ушко Люсиль, — Том говорит, ты подумываешь уйти с работы, это правда?

Я глянула на нее, потом на Тома. Тот наливал отцу скотч в большой стакан со льдом и, кажется, не слышал.

— Я… Мы раздумываем, как быть, когда появится ребенок, — неохотно ответила я.

Люсиль кивнула, тихонько звякнули жемчужные сережки под завитыми и надушенными волосами.

— Еще бы вы не думали, моя дорогая, — живо согласилась она. — Мне — нам — всегда было ясно как божий день, что тебе придется оставить работу, когда малыш родится.

Она протянула руку и по-хозяйски, с самоуверенной улыбкой дотронулась до моего живота. Я чуть не вскрикнула. Ее рука задержалась на моем пупе, противно теплая, белая и дряблая, унизанная перстнями рука богатой старухи. Я сжалась, но Люсиль продолжала как ни в чем не бывало:

— Ты должна в первую очередь думать о нем. Как подобает матери.

— Возможно, Том уволится из «Кримпсона», — неожиданно выпалила я. По странной причине на этот раз мой муж все прекрасно расслышал.

— Что? — выдохнул Питер.

— Что? — выдохнула Люсиль.

Оба «что» вместе с общим потрясением повисли в воздухе, точно красные воздушные шары. Вся троица вылупилась на меня — три открытых рта, три пары вытаращенных глаз; дыры, сплошные дыры на побледневших физиономиях, но я не могла заглянуть ни в одну из них…

— Да-да, — затараторила я. — Не исключено, что и уволится, потому что там слишком много работы, потому что он хочет больше времени проводить со своим сыном. Вы правы, Люсиль, — я сняла ее руку со своего живота, но она и не заметила, — теперь мы должны в первую очередь думать о нем. Поэтому Том всерьез подумывает о том, чтоб уйти из фирмы и подыскать что-то менее утомительное, менее… — Я захлебнулась и смолкла.

Первым заговорил Том. Медленно поставил стакан на стол, обернулся к отцу.

— Мы очень серьезно взвешивали все возможные варианты, — обратился он к Питеру — ровно, без эмоций. Кожа вокруг глаз побелела, натянулась. — Включая мой уход из «Кримпсона». Взвесив все, мы пришли к выводу, что это не лучшая идея… (По комнате пронесся вздох облегчения.) Но вы же знаете Кью, она так заботлива. Хочет, чтобы я убедился в правильности своего решения. Она не желает, чтобы я работал только ради денег. И я высоко ценю ее поддержку, — добавил он, поворачиваясь ко мне; синие глаза стали почти черными, как небо перед бурей. — Я всегда могу рассчитывать на ее поддержку. Всегда.

Пару секунд мы сверлили друг друга взглядами, затем разом отвели глаза. Питер с глубокомысленным видом кивнул.

— Хорошее дело — продумывать все заранее, сынок. Хотя, когда ребенок вот-вот появится, меньше всего хотелось бы лишиться основной части доходов.

Можно подумать, моя собственная зарплата — сущие пустяки, мелочь на булавки да на счета из химчистки.

— И детям нужно с кого-то брать пример, — продолжил Питер, воодушевляясь любимой темой. — Им нужен сильный отец, особенно мальчикам. — Он похлопал Тома по плечу: — Не хочу лезть со своими советами, но если бы ты меня спросил, — он раздвинул губы в подобии улыбки, выставив напоказ острые, слишком белые зубы, — я бы ответил: не сходи с дистанции, держись за хорошую работу. И когда твой сын получит лучшее в этом городе образование и отца, которым сможет по-настоящему гордиться, он скажет тебе спасибо. Ты меня понимаешь?

Том кивнул.

Я закричала, и кричала, кричала… хотя, наверное, нет, потому как вся троица сидела и спокойно потягивала свои напитки, словно ничего особенного не происходило.

Двадцать минут назад я незаконно (и рискованно) взгромоздилась на радиатор-скамейку под окном и смотрела, как садится солнце, как оранжевые и желтые краски уступают место зеленым и синим. Небо и сейчас еще отсвечивает лазурью, подтверждающей приход нового времени года. Должно быть, уже тепло. Люди вместо пальто надели свитера и кардиганы. И ходят медленнее, не семенят суетливо, не мчатся по улице сломя голову, а неторопливо прогуливаются — рука об руку или в одиночку, выпрямив спины, подняв лица к небу.

А у нас дома все еще зябко — и не только в прямом смысле.

Когда Том вернулся с работы, я, закутавшись в халат и серо-голубой плед, минимум в седьмой раз листала последний номер «Вог». Том бросил портфель у двери и вытащил из узкого бумажного пакета непочатую бутылку скотча. Открутил крышку, налил себе полный стакан и выпил одним махом. Снова налил и повернулся ко мне.

— Я сегодня встречался с Марком, — произнес он с каменным лицом. — Мы выпили после работы, и он рассказал, что на неделе заходил к тебе поговорить о своем романе. Почему ты об этом ни словом не обмолвилась, Кью? Тебе не кажется, что мне это могло быть чуточку любопытно? А он-то считает, что мне все известно, всю неделю ждет, что я ему позвоню! Дьявольщина, Кью! Почему ты все скрыла от меня? Ведь это так важно!

Я молча наблюдала за Томом с того момента, как он переступил порог, гадая, что у него на уме. Подготовила несколько уничтожающих замечаний на целый ряд тем, но, увы, не на эту.