Все это почему-то напомнило ему письмо, написанное на пожелтевшем от времени листке бумаги, которое однажды показывал ему дед. Теперь строчки из этого письма как бы наяву встали перед взором молодого человека, словно письмо было написано огненными буквами, а не потускневшими чернилами:
До замка вы добираетесь через восхитительный дубовый лес, увитый плющом, и нечто магическое и завораживающее видится вам в солнечных лучах, с трудом пробивающихся сквозь густую листву.
Его мать, которой он не помнил, была совершенно права.
В этот момент только одна дорога расстилалась перед ним. Она была широкая, прямая и, судя по всему, вела прямо к замку. Тем не менее Ларри не стал особенно углубляться по ней дальше, увидев еще одну дорогу, ответвляющуюся вправо. Он без колебания ступил на нее, но почти сразу же решил, что эта дорожка хотя и уже первой, тоже очень прямая и слишком открытая для того, чтобы обещать романтические перспективы. Ему не пришлось очень далеко уйти по ней, чтобы убедиться, что его догадки верны. Взору Ларри предстал огромный сад при кухне, окруженный надворными постройками замка. Он вновь вернулся на главную дорогу и пошел немного быстрее, увидел еще одну ответвляющуюся от главной дорожку, на этот раз ведущую влево. Состояние этой дороги наводило на мысль, что по ней ездят реже, чем по тем дорогам, которые он видел до этого, и что эта дорожка глубже уводит в лес; однако когда спустя несколько минут он очутился на круглой открытой полянке, то увидел, что трава на ней тщательно подстрижена, окаймлена цветочными клумбами, а в самом центре возвышается белая мраморная колонна. Ларри заключил, что здесь эта колонна была вовсе не уместна.
Очевидно, Ларри зашел дальше, чем предполагал, или же день оказался намного теплее, чем он ожидал, поскольку ему стало очень жарко и он страшно устал. Но все же он решил продолжать свои поиски и довольно скоро увидел, что дорога, по которой он попал на этот совершенный круг, не только соединяется с главной дорогой и не только заканчивается лужайкой с клумбами. От лужайки разбегались другие дорожки, подобно спицам колеса. Все они были узенькие и, по-видимому, терялись где-то глубоко в лесу; казалось, они ничем особенно не отличаются друг от друга. Наконец Ларри остановил свой выбор на одной из них, бежавшей немного под уклон и сужавшейся до размеров тропинки. Идти мешали склоненные ветви деревьев, к тому же по обеим сторонам росли густые кусты. Вскоре Ларри обнаружил, что ему все время приходится огибать крупные камни, чтобы продолжать путь, а ветви над головой спускаются все ниже и ниже, почти не давая прохода. Когда он на секунду притормозил, чтобы не налететь на толстую ветку, преградившую ему путь, то впервые услышал какие-то звуки, точно, не являвшиеся отзвуком его шагов. Это были мягкие, еле слышные звуки, напоминавшие нежное журчание небольшого ручейка. Вскоре он услышал еще один звук — это был звук человеческого голоса, сливавшегося с другим голосом. Оба голоса были чистыми и звонкими, говорящими о том, что собеседники совсем молодые, а один голос обладал такой мелодичностью, которая проникала прямо в сердце. Ларри, больше не обращая внимания на мешающие ему ветви, уверенно шагнул вперед. Деревья внезапно расступились перед ним — и он увидел перед собой то укромное местечко, которое искал.
На огромном камне напротив него сидели две совсем юные девушки. Они склонили головки над книгой, лежащей между ними. Одна была одета в белое платье с черными ленточками, вторая — в белое платье с зелеными ленточками. У одной были блестящие черные волосы, с пробором посередине, а у другой — непокорная шевелюра золотисто-каштановых волос, без всякого пробора. Ларри какое-то время наблюдал за ними, пока обе девушки не вскочили от неожиданности, и тут он обратил внимание на то, что лицо одной было бледным, а у второй — розовым. Они удивленно смотрели на него широко раскрытыми глазами, но явно не боялись его, что он с облегчением для себя отметил. Неожиданно одна из девушек обратилась к нему, но говорила настолько быстро, что он даже не сумел придумать какие-нибудь слова, которые объяснили бы его столь бесцеремонное вторжение.
— Мсье заблудился, — проговорила она. — Если он сможет добраться до колонны, что стоит на полянке, откуда, мсье, наверное, и начал свой путь, то он без труда выйдет на центральную дорогу.
Это говорила бледная девушка с черными волосами и черными ленточками на платье. Потом заговорила вторая.
— А может быть, мсье вовсе не заблудился, — предположила она. — Возможно, он стремился попасть сюда.
Она улыбнулась, и ее улыбка подействовала на него так же, как и ее голос.
— Вы совершенно правы, мадемуазель, — произнес он. — Именно это место я и искал. Только никак не ожидал, что мне выпадет такое неземное счастье — обнаружить его занятым прекрасными лесными нимфами.
Теперь заговорила девушка с золотистыми волосами.
— Что ж, у вас, верно, должна быть какая-то причина искать это место, — сказала она, улыбаясь. И чем больше она улыбалась, тем красивее становилась. Вторая девушка выглядела посерьезнее, и, хотя разговаривала она не менее учтиво, во всех ее манерах скользила холодность.
— Возможно, вы задумали посетить пещеры. Но, в любом случае, туда намного удобнее добираться по другой дороге. Однако люди давно уже не ходят туда, поскольку с начала войны туда ходить запрещено. Должна повторить вам, мсье, что намного проще добраться до них по дороге, которая…
— Я не намереваюсь посещать пещеры, во всяком случае сейчас. И мне действительно очень хотелось обнаружить именно это место. Мне не очень хочется возвращаться на центральную дорогу. Вообще-то я надеялся, что вы не воспримете меня как совершенно незнакомого человека, бесцеремонно вторгшегося в ваши владения. Вероятно, вначале мне следовало бы зайти в замок и представиться, как положено. Будьте любезны, позвольте мне представиться сейчас. Меня зовут Ларри Винсент, и, по-моему, одна из вас должна быть моей кузиной, Джаниной де Шане.
Он с ожиданием смотрел то на одну, то на другую девушку. Черноволосая, похоже, немного расслабилась, хотя ее лицо было по-прежнему серьезным. Пока она рассматривала Ларри, не произнося при этом ни слова, будто стараясь поверить ему, но отчего-то сомневаясь. Золотоволосая громко рассмеялась.
— Если вы Ларри Винсент, то Джанина — ваша кузина, — сказала она. — Значит, она должна быть первой, кто пригласит вас в Монтерегард. Однако я не могу больше ждать, когда она решит это сделать, и поэтому сама приглашаю вас в замок! Мое имя, если, конечно, вас это интересует, Луиза де Курвилль, и родственные связи тут очень сложные… А в действительности, что касается меня и вас, их не существует вовсе. Однако я очень и очень рада познакомиться с вами!
* * *
Несмотря на то, что Джанина не первой пригласила Ларри в замок, ее приветствие было на редкость учтивым. Она весьма сожалела, что не узнала в госте своего американского кузена Ларри, но, как он сам заметил, ему стоило бы вначале зайти в замок и представиться ее отцу… Она может понять его желание осмотреть эти великолепные, густые, девственные леса, но, в конце концов, для этого ведь будет масса времени впереди. Ну, и вполне естественно, она была немного удивлена, что незнакомый человек…
— Вы говорили, что будет очень много времени, — прервал ее излияния Ларри. — Так почему бы нам всем не пойти в дом вместе и прямо сейчас?
Словно обсуждать это было совершенно бесполезно, она пошла по направлению к тропинке. Тропка была настолько узкой, что до тех пор, пока они не вышли к круглой полянке, они не могли идти рядом. Однако, достигнув полянки, Луиза предложила Джанине показывать дорогу, а сама пошла рядом с Ларри.
— Вас наверняка удивила эта колонна, — проговорила она, словно отвечая на не высказанный им вопрос. — На территории замка их четыре, и каждая расположена на одной из основных точек компаса. Они не очень старые. Их установил дядя Пьер. Установил и обсадил цветами. Я никогда не могла понять, зачем он это сделал. Они мне не кажутся чем-то особенно важным.
— Они обеспечивают ему приятные занятия, — заметила Джанина, оборачиваясь. — Не понимаю, почему ты так пренебрежительно отзываешься о действиях папы.
— Я не хотела сказать пренебрежительно. Просто меня всегда озадачивали эти колонны… А вас, Ларри, разве колонна не озадачила? — добавила она.
— Честно говоря, да. Но меня по-прежнему значительно больше озадачивает вопрос родственных связей. Очевидно, мой дядя Пьер — вам тоже дядя. А вы сказали, что…
— Я сказала, что все очень запутанно и сложно, и так оно и есть. Еще я сказала — насколько это касается меня и вас, то связи тут не существует вовсе. Вам угодно, чтобы я объяснила?
— Да, мне бы очень хотелось, будьте добры…
