— Ну хорошо, оставайся. Тебе, наверно, надо будет какую-нибудь раскладушку притащить.
— Нет, нет, нет, — запротестовала я. — Мне ничего не надо. Я тут в кресле… Я неприхотливая.
— Но ведь в кресле два месяца не проведешь.
— Уже не два. А один и двадцать пять дней.
— Хорошо, — сказал он и начал складывать бумаги в портфель, но потом спохватился: — А душ? Где ты мыться собираешься?
— А-а-а я возьму абонемент в бассейн. Три раза в неделю. У меня в СКА бабушка бывшей одноклассницы работает.
— Хорошо.
Федор снова собирался, но, похоже, ему было неловко бросать меня здесь одну, а самому отправляться на ночлег в нормальные условия. Он медлил, долго копался с замками, но в конце концов собрался и встал у двери:
— До завтра. Смотри никому не открывай, даже если ломиться будут.
— А что делать, если будут ломиться? — испугалась я.
— Да не будут, — успокоил он. — Ну а если что — пожар, землетрясение, наводнение, — звони сторожу.
Он подошел к столу и записал номер телефона.
— Вот. Ну, я пошел?
— До свидания.
— Угу, — сказал он и закрыл за собой дверь.
Некоторое время я стояла в центре комнаты, пропуская через себя волну неожиданно нахлынувших новых ощущений. Их было много. Они переливались радужными цветами и тихо шелестели. Но не было среди них ни одного знакомого и понятного мне чувства. Через несколько секунд в голове зашевелились лениво мысли. Но среди них не было ни одной здравой. Я не думала о том, как спасти свою квартиру или как навсегда избавиться от Клима, я не вспоминала о своих неприятностях и не сетовала на судьбу. Мне было обидно, что Федор вот так взял и ушел.
Это было совершенно ужасно. Ведь мы с ним едва знакомы, а он помогает мне, словно я его родственница. Благодаря ему мне есть теперь где переночевать, я могу получить работу, если не буду лениться и освою компьютер, а значит, в конце концов у меня появятся и деньги и я не умру с голоду. Еще нужно добавить, что я избавилась наконец от своего преследователя, да и от Клима — на некоторое время, которое мне хотелось продлить за границы обозримого будущего. И после всего этого я испытываю не величайшее чувство благодарности, а разочарование! Он что, должен был остаться здесь? Поговорить со мной? О чем? О чем со мной можно разговаривать?! Да и к тому же его дома, наверно, мама ждет.
А почему, собственно, мама? Может быть, жена. Вот тут мне стало по-настоящему грустно. Но ненадолго. Память тут же услужливо, с легкой усмешкой, прокрутила мне отрывок из его рассказа в кафе о том, как секретарша собралась за него замуж. Значит, жены у него нет! И чего я обрадовалась? Мне-то какое дело?
Я отошла к окну и стала размышлять о том, как несправедливо устроен этот мир. Если человек у меня что-то отбирает, как Света отобрала у меня квартиру, директор — работу, а Клим — свободное жизненное пространство, то я отношусь к этому как к должному, а вот если дает, как Федор, то мне обидно, что дает мало. Какая жадность просыпается в человеке на хорошее!
Нужно было отвлечься от этих идиотских мыслей, и я включила компьютер, уверенно нажав на нужную кнопку. Он загудел, а я почувствовала некоторую гордость — получилось. Просмотрев свои записи — целый день я просидела не просто так, — я выбрала программу «машинистка», решив поучиться печатать вслепую. Урок был похож на забавную игру, и я так втянулась, что не заметила, сколько времени пролетело до тех пор, пока в двери не заскрипел ключ. Ненадолго мне стало дурно: я вспомнила и о своей полосе смертельного невезения, и о преследователе, сопровождавшем меня повсюду. Дверь распахнулась, на пороге стоял Федор. Одет он теперь был в спортивную куртку и джинсы.
— Я вот подумал, — начал он и замялся. — Учишься печатать?
— Да.
— Я подумал, что ты ведь, наверно, умираешь с голоду?
— Нет, что ты.
— Ты же ничего не ела целый день?
— Ты тоже.
— Но я-то собираюсь! Я тебя приглашаю на ужин.
Как-то странно было слышать это от него. Я думала, только у Клима есть такая страсть — ужинать в ресторанах. Хотя теперешний его костюм не слишком-то подходит для ресторана, может быть, он предпочитает сервис «быстрого питания»?
— Хорошо, — сказала я, вздохнув, и выключила компьютер.
Нет чтобы сказать «спасибо», ругала я себя, пока мы спускались с ним вниз по лестнице. Он ведь не обязан меня кормить. Он делает это из гуманизма, из любви к ближнему, потому что ему не хочется прийти завтра на работу и с порога встретить мой голодный взгляд. Но что бы я себе ни говорила, мне хотелось большего. Микроб жадности, закравшийся в мою душу при встрече с Федором, заразил все мои мысли и чувства, не оставляя надежды на выздоровление. Наверно, я более других была подвержена такому заражению. Ведь я так давно не встречала человека, который мне понравился бы так, как Федор. Точнее, я никогда такого человека не встречала. Он был похож на брата, которого у меня никогда не было. Судя по возрасту — на младшего. С ним было спокойно и безопасно.
Машины около подъезда не оказалось, и мы пошли пешком по проспекту. Мы шли молча, поглядывая иногда друг на друга и опуская взгляд на кленовые листья, расползающиеся разноцветными пятнами у нас под ногами.
— Пришли, — через три минуты объявил он и направился к ближайшему подъезду.
Я пошла за ним, все еще не понимая, куда же мы пришли. На улице не было никакой вывески, свидетельствующей о том, что здесь располагается какое-нибудь кафе. Внутри подъезд был похож на обычный жилой дом, а когда Федор вонзил ключ в замочную скважину и открыл одну из дверей, я поняла, что это и есть самый обыкновенный жилой дом.
— Прошу. — Он пропустил меня вперед.
— Что это? — Голова моя все еще отказывалась сделать самый элементарный вывод.
— Это мой дом, — сказал он гордо. — Не хотел тебе говорить сразу, но ненавижу рестораны. Предпочитаю, чтобы незнакомые люди не знали, каким образом я пережевываю пищу. И не хочу видеть, как это делают они.
— Я тоже не люблю рестораны.
— Вот и замечательно, — сказал он. — Повар из меня, правда, не ахти какой, так что я полуфабрикатами пользуюсь.
— Я тоже.
— Да-а? — протянул он немного разочарованно. — Почему?
— А ты почему?
— Не знаю, — сказал он, — наверно, лень время на это тратить.
— И мне лень.
— Значит, мы с тобой два сапога пара.
— Ага. Только два сапога с одной ноги.
Так, весело, мы отправились на кухню, где он достал из холодильника пачку замороженных хинкали и чудесный разноцветный салат из всевозможных овощей. Наверно, сам соорудил, на полуфабрикат не похоже. Пока Федор рылся в холодильнике, я внимательно рассматривала салат, чтобы убедиться в съедобности его компонентов. А Федор тем временем выудил из холодильника бутылку кагора и поставил на стол.
— Пока хинкали варятся, можешь рассказать мне о том, как тебя выгнали с работы.
— Да не то чтобы выгнали, — и я быстро пересказала ему свой разговор с директором.
— А вот тут все неправильно, — обрадовался он, отправляя хинкали в кипящую воду. — Во-первых, если тебя сокращают, то должны предупредить об этом за месяц. Потом, ты должна получать пособие в размере оклада, зарегистрировавшись на бирже. И еще: где, спрашивается, твоя трудовая со всеми соответствующими записями?
Я хлопала глазами, как будто он мне только что Америку открыл.
— Знаешь, я так расстроилась, и у меня к тому времени было уже так много неприятностей, что я даже…
— Вот! — Он поднял вверх указательный палец. — Завтра же ты должна сходить к своему директору и потребовать у него все, что тебе полагается.
— Я не сумею, — тихо призналась я.
— Что не сумеешь?
— Потребовать. Я вообще ругаться не люблю. Зачем требовать? Он что, маленький мальчик? Законов не знает? Раз он так сделал, значит, будет держаться за это до конца. Я ничего не смогу добиться. Мне, честно говоря, даже ехать туда не хочется, чтобы рассказывать ему, как он был не прав.
— Серафима, так нельзя, — сказал Федор немного обалдело. — Люди должны бороться за свои права.
— Пусть. А я не умею. Мне проще остаться без денег и полгода искать другую работу, чем бороться за свои права. Мне это противно. И потом — все равно у меня ничего не выйдет.
— Хорошо, ты хотя бы трудовую книжку забрать можешь?
— Могу.
— Вот и поезжай завтра, забери. А пока давай есть.
Он выложил из кастрюли на тарелки дымящиеся хинкали, облил их от души сметаной и поставил на стол. Потом поднял тост за наше удивительное знакомство и за девушку Серафиму, напоминающую ему стихийное бедствие. Мы посмеялись, вспомнив, как я сбила его с ног. Я рассказала, какой ужас испытала, когда он падал плашмя на пол, пока не догадался выбросить вперед колено и приземлиться на него.
