— А ты — королева «Кассет», — с улыбкой ответил Пол. — Долго продлится вечеринка?
— Пока гости не попадают с ног. У Иззи всегда так.
Шейла почти ничего не ела, зато выпила несколько фужеров шампанского. Пол не мог оторвать глаз от ее влажных алых губ. Он представил себе, как они прижимаются к его губам, и тотчас прогнал соблазнительное видение.
Они потанцевали под магнитофон на небольшом квадратике покрытого лаком пола в гостиной. Во время медленного танца он прижал ее к себе.
— Почему ты не согласился на предложение Макса Рэнда?
— Не хочу стать коронованным принцем порнографии.
У Шейлы напряглась спина.
— Я бы назвала это чертовым снобизмом.
— Я не хотел тебя обидеть.
— Что ты хочешь доказать? Что ты лучше Ивена Хендершота или меня? Только потому, что у тебя другие принципы?
— Я не сравниваю.
— Знаю я этот тип людей. Им хотелось бы пройти по жизни в ореоле святости. Но, не ровен час, подвернется соблазн — и они обязательно найдут себе оправдание.
— Ты сегодня агрессивна.
— Терпеть не могу напыщенных идиотов.
— По-твоему, я идиот?
Она посмотрела на него взглядом, шедшим из самых глубин ее существа.
— Я назову так любого, кто не знает, что прыгать в самолет нужно до того, как он взлетел. Если ты не согласишься на предложение Макса, останешься на земле.
Пол решил не настаивать. Возмущение ее прямотой, даже грубостью, сглаживалось потребностью быть с Шейлой. Его с каждой минутой все больше к ней влекло.
Когда смолкла музыка, к ним подошел мужчина с солидным брюшком и длинными волосами, вьющимися на затылке.
— Кто твой приятель, Шейла?
— Иззи, познакомься с Полом Джерсбахом.
— Привет, — уронил Иззи и снова повернулся к ней. — Открой секрет: сколько тебе платят за жен Синей Бороды?
— Меньше, чем хотелось бы.
— Никто еще не облапошил клиента Иззи Танена. Зайди как-нибудь, потолкуем. Я расскажу тебе, как зашибать бабки. А ты, Пол, чем занимаешься?
Шейла ответила за него:
— Полу только что предложили высшую должность в «Конфиденциальных кассетах». Вместо Тома Фаллона.
— Да ну?
— А он отказался.
Иззи выпучил глаза.
— Это еще почему?
— Просто не хочу.
— Ты допускаешь большую ошибку. Будущее принадлежит видео. Когда созреешь для подписания контракта, дай мне знать. Не было еще такого контракта, который Иззи Танен не смог бы улучшить.
И он переключился на коротышку с козлиной бородкой, о котором Шейла сказала, что это доктор Райнер, психоаналитик.
— К его помощи прибегают многие знаменитости шоу-бизнеса. Может, тебе следовало бы с ним поговорить.
— По-твоему, я нуждаюсь в помощи? — спросил Пол и улыбнулся, вспомнив аналогичные советы Салли Горовиц.
— С тобой что-то не так. Тебя словно кружит моральная карусель, и ты никак не можешь сойти там, где хочется. Для молодого мужчины ненормально бросаться такими предложениями. Принеси мне, пожалуйста, еще шампанского.
Возле бара Полу пришлось выстоять очередь. А вернувшись в гостиную с шампанским, он увидел, что Шейла присоединилась к группе, окружившей доктора Райнера.
Она громко спросила:
— Скажите правду, доктор, — Иисус был педерастом?
В комнате наступила тишина — как будто оркестр разом оборвал игру. Доктор Райнер сдвинул седые брови.
— Не могу поверить, что вы это серьезно.
— Почему? Сколько ему было, когда его распяли? Тридцать три? Любой нормальный мужчина уже имел бы нескольких женщин. Если сегодня вы встречаете тридцатитрехлетнего девственника, у вас не возникает сомнений, что он гомик, не правда ли?
— Перестань, Шейла, — попробовал остановить ее Иззи Танен. — Ты пьяна.
— Ну так как же, доктор, что говорит по этому поводу папа Фрейд?
— Мне бы не хотелось обсуждать этот предмет.
— Он ведь был мужчиной? Во всяком случае, принял мужской облик. Значит, он ел, спал и ходил в туалет. Почему же не трахался?
Пол отдал Шейле шампанское и мягко, но настойчиво отвел ее в сторону.
У него было такое чувство, словно он держит бомбу, которая может в любой момент взорваться.
— Тебе не следовало так говорить.
— У доктора Райнера комплексы. Беру назад свой совет, чтобы ты к нему обратился. Но тебе все-таки нужно понять кое-какие важные вещи.
— Например?
— Я уже говорила. Единственное, что делает жизнь более или менее сносной, это возможность получить то, что хочется.
В глубоком декольте колыхались ее соблазнительные молочно-белые груди.
— Интересно, согласится ли с этим доктор Райнер?
Она посмотрела на него затуманенными глазами.
— Бедный недомерок. Иногда я говорю странные вещи. У меня бывают безумные мысли. Ты в курсе, что я лежала в психушке?
— Что-то слышал.
— Они провели со мной полный курс. Электрошок и все такое прочее. Я перенесла клиническую смерть.
Непостижимый закон природы: тот, кто одарил человеческую плоть сказочными возможностями, в тот же миг с неумолимой расчетливостью бухгалтера уравновесил столь щедрый дар всевозможными ограничениями.
— Но ты уже выздоровела.
— Вроде бы. Знаешь, что я больше всего ненавижу? Вспоминать об этом. Отвези меня домой.
В такси Шейлу била нервная дрожь; Пол накинул ей на плечи свой пиджак. Она посмотрела на него с неописуемым выражением — вроде бы жалости.
— Не связывайся со мной, Пол. В моей жизни много темного.
— У всех нас много темного.
— Я — дорогая женщина. Тебе не по карману. Совсем не по карману.
Пол обрадовался: упомянутые Шейлой преграды оказались вполне преодолимыми. Она прекрасна; вожделение породило в нем ощущение скорой победы. Он обнял девушку, а поцелуй и подавно превратил все его существо в пылающий факел страсти.
Избегая встречаться с ним взглядом, Шейла дотронулась до пуговицы у него на рубашке.
— Нет, правда. Мужчины, которым я не по карману, для меня не существуют.
Пол улыбнулся.
— Это поправимо.
Очутившись у себя дома, Шейла приняла снотворное, запив его горячим молоком. Она жила в роскошном старом доме на Парк-авеню — в квартире с высокими потолками и просторными комнатами. Пока они, сидя в гостиной, вели необязательный разговор, Пол представлял себе, как он берет Шейлу на ковре, на выложенном изразцами полу в прихожей или в ее кресле. Он пытался угадать, какая дверь ведет в спальню. А она вспоминала о гостях Иззи Танена: все они — выскочки. Фальшивки!.. В длинном узком зеркале Пол видел, как его отражение торжественно кивает в знак согласия.
Шейла подавила зевок.
— Тебе пора, Пол. Уже поздно.
Интересно, как она отреагирует, если он попросит разрешения остаться?
— Можно, я останусь?
Она рассмеялась.
— Уверяю тебя — ничего не будет.
— Я все-таки рискну, — бодро ответил Пол, хотя на него вдруг накатила неимоверная усталость.
Шейла передернула плечами и вошла в дверь — должно быть, спальни. В ожидании он горел на медленном огне. Наконец она вернулась — в халатике с оборками поверх ночной рубашки.
Она не сопротивлялась его поцелуям, но потом вдруг сделала непередаваемый жест рукой и отстранилась.
— Пол, я дико хочу спать.
Он заколебался, однако потом снова заключил Шейлу в объятия, наслаждаясь ее податливостью. Она наморщила лоб и стала клевать носом. Чертово снотворное, подумал Пол. Но я не отступлюсь. Во всяком случае сегодня.
Шейла обмякла и положила голову ему на плечо. И уже почти полностью отключилась, когда он открыл дверь спальни. Это была элегантная комната, обставленная антикварной французской мебелью. Он сел на широкую кровать под балдахином. Шейла опрокинулась навзничь, бормоча что-то нечленораздельное. Он стянул покрывало и уложил девушку так, что голова оказалась повернутой в сторону, а темные волосы рассыпались по подушке. Под тонкими кружевными бретельками ее ночной рубашки изящно выделялись ключицы. Сквозь ткань просвечивали идеальной формы холмики грудей; они мерно вздымались и опадали в такт дыханию. Шелк на шелке, восхитился Пол. Его одолели грешные мысли. Он наклонился и прильнул к приоткрывшимся в ответ губам Шейлы.
Он ласково позвал: «Просыпайся, соня!» Никакой реакции. Крошечная таблетка, растворившись в крови, увела Шейлу за грань сознания. В голове у Пола царила сумятица. Он не мог погасить огонь в крови, но понимал дикую несообразность того, что собирался сделать. Происходящее казалось фантастическим эпизодом одного из тех фильмов, в создании которых он принимал участие.
Ему вдруг стало все равно. Весь вечер из темных, потаенных колодцев его существа поднимались мутные воды похоти, и теперь он был готов нырнуть в них и захлебнуться. Их лица были так близко, что он ощущал у себя на щеке легкое, как перышко, дуновение. Он разделся и лег рядом.
