— Что это означает для тебя, Эйб?
— Я романтик. Я безрассудно влюбляюсь.
— По-моему, это великолепно, — сказала Мэг, удивляясь унылому тону его голоса.
— Конечно. Пока не разочаруешься.
Теперь они оба стали старше и мудрее. Мэг сомневалась, что после того, как Этан разрушил его брак, у Эйба еще остались иллюзии насчет любви и счастья. А она сама? Ей так много пришлось пережить в последнее время… Способна ли она верить, что, в конечном счете, найдет настоящее чувство? Положа руку на сердце, уверена ли она, что, узнав столько гадостей о единственной супружеской паре, которой восхищалась и уважала, сможет когда-нибудь быть счастлива в браке?
Наверное, нет. И все же… Начиная с вечера пятницы, мысль об Эйбе пряталась позади размышлений о событиях последних недель. Она могла вспомнить, почувствовать его вкус на своих губах. Ощутить его прикосновение к своей щеке, его дыхание на своих волосах. Конечно, он знал, что недавно она прошла через ад. Что она была напугана. Они были друзьями. Он, без сомнения, о ней заботился. Он поцеловал ее, чтобы таким образом заверить, что все, в конечном итоге, будет хорошо. Он просто старался быть добрым. И он, вероятно, будет шокирован, решила Мэг, вставая, наконец, с постели, если узнает, какой чувственный отклик в ней вызвал этот единственный поцелуй.
В Ред-ривере был еще один человек, о котором Мэг точно знала, что он не придет на воскресную утреннюю службу к Франсин. Как говорили, вот уже несколько лет Мэт не показывался в Первой Конгрегационной церкви.
— Он вынужден слушать ее проповеди каждый день своей жизни, — сказал Этан на прошлое Рождество, когда они с Ларк обсуждали поведение подростка. — Это больше, чем может вынести любое человеческое существо.
Дом приходского священника располагался на холме над церковью. Западная граница усадьбы примыкала к внушительному по размерам земельному участку Мак-Гованов. Два землевладения соединяла грубо прорубленная через лес тропинка. Она извивалась вдоль берега реки, а потом взбиралась по склону холма. Это был короткий путь, который Ларк и Франсин часто использовали, когда ходили друг к другу в гости. В это утро Мэг легко нашла дорогу через неподвижный, лишенный листьев лес.
Как и большинство домов в Ред-ривере, дом Франсин был построен в середине восьмидесятых годов XIX столетия из обшивочных досок, хотя, вероятно, были предприняты усилия, чтобы придать этой важной резиденции элегантность. Переднее крыльцо и скаты крыши были украшены вычурной резьбой, вставка из цветного стекла в форме ромба придавала изящество маленькому чердачному окошку.
Мэг три раза позвонила у бокового входа, пока услышала внутри какое-то движение. Наконец на лестнице послышался глухой звук тяжелых шагов, потом топот. Дверь распахнулась рывком.
— Что вам нужно? — Мэт в упор смотрел на нее из-под тяжелых век. Его верхняя губа с полоской намечавшихся редких усиков была искривлена в усмешке.
— Минутка, чтобы поговорить с тобой, — сказала Мэг. — Я хотела узнать, как у вас вчера прошла встреча с Люсиндой.
— Мы ее не видели, — резко ответил Мэт. — Мы просто оставили передачу. Знаете, Франсин больше ничего и не хотела делать. Только широкий жест…
— Твоя мать знает, что ты спишь с Люсиндой? — спросила Мэг, когда он уже начал закрывать дверь.
Мэт замер.
— Откуда вы знаете? — Когда он задавал этот вопрос, его глубокий голос напрягся от волнения.
— Если честно, то я догадалась. После того как все это случилось, я много разговаривала с Люсиндой. Мы говорили по телефону — по крайней мере, раз в неделю. Твое имя звучало слишком часто, чтобы я могла сомневаться в том, что у вас с ней происходит.
— Ну и что теперь? — Мэт шагнул на крыльцо, закурил сигарету и глубоко затянулся.
— Так как насчет Франсин? — настаивала Мэг. — Она знает про вас с Люсиндой?
— Несмотря на стремление моей матери «творить добро», фактически она считает Люсинду недостойной даже презрения. Я уверен, вы поймете, почему я не рассказал ей, что мы с Люсиндой занимались сексом.
— Но ты мог быть отцом ребенка Люсинды! Ты мог признаться и рассказать нам, что происходит. Ты же знал, что Этан тут ни при чем.
— Это правда. Но она могла забеременеть от любого другого парня отсюда до Монтвиля.
— Она намекала, что у нее было много парней, — согласилась Мэг, но что-то в тоне Мэта ее заинтриговало. Ей показалось, что под тщательно подобранными словами она почувствовала злость.
— Это она еще поскромничала, — продолжал Мэт. — Для нее это было способом самоутверждения, как выразилась бы Франсин. Она знала, что Этан о ней думает, — и ее это действительно задевало. Она спала с кем попало, чтобы показать ему, что другие парни находят ее привлекательной. Что она того стоит.
— А что ты о ней думал?
— Вот это уже не ваше дело, разве не так?
— Это стало моим делом, — сказала Мэг. Она смотрела на однообразный ландшафт из деревьев, верхушек крыш, печных труб и вереницы холмов вдалеке и старалась придумать, как привлечь этого мальчика на свою сторону. Хотя, чем больше она его слушала, тем больше понимала, насколько он близок к тому, чтобы стать мужчиной. В Мэте была глубина, зрелость, которых она поначалу не заметила. Она также почувствовала, что он может стать важным союзником в ее битве за справедливое слушание дела Люсинды.
— Как она? — спросил Мэт после долгого молчания.
— Перепугана до смерти. Что ты будешь делать? — сказала Мэг и уже более мягко добавила: — Ведь ты за нее переживаешь, правда, Мэт?
— Переживал в какой-то момент, — ответил он, глядя в сторону. — Я думал, что чувства взаимны.
— А ты уверен, что это не так?
— Да, я уверен. Я был сопляком, ясно? Это для меня много значило — больше, чем я мог себе признаться, — быть действительно близким кому-то, заниматься любовью, разговаривать полночи. Люди думают, что Люсинда жестокая, но это не так. Просто она не ханжа, как почти все в этом проклятом городе. Она честная. Знаете, я бы отдал что угодно за то, чтобы это был мой ребенок. Чтобы он жил. Быть папой… Я никогда не знал, кто был моим отцом.
— Извини. Франсин никогда не говорила тебе, кто…
— Я думаю, ей нравится верить, что это было непорочное зачатие. Я имею в виду, если она фактически не может быть Богом, вторым лучшим вариантом для нее может быть вынашивание Его ребенка.
— Я не верю, что Этана убила Люсинда, — Мэг повернулась к Мэту лицом.
— Вижу. Люсинда сказала вам что-то другое? Опровергла какое-то существенное доказательство? Она может быть очень убедительной, когда захочет вашей помощи.
— Она нуждается в моей помощи, Мэт, — сказала Мэг. — В нашей помощи. Я изо всех сил пытаюсь понять, почему все так хотят обвинить ее. У меня масса вопросов по поводу того, что же в действительности произошло в мастерской в то утро. Люсинда была не единственным посетителем Этана.
— Что вы имеете в виду?
— Жанин узнала две машины, приезжавшие в разное время незадолго до убийства.
— Да, но ведь Этан там работал, правда? Если у него были посетители, значит, у них в мастерской было какое-то дело.
Мэг рассчитывала заручиться симпатией и поддержкой Мэта, но поняла, что парень принял твердое решение ни во что не вмешиваться. Тогда она попробовала действовать иначе.
— В Ред-ривере полно людей, которые не особенно страдают из-за того, что Этан умер.
— Это точно, — сказал Мэт, щелчком выбрасывая окурок сигареты с крыльца.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Почему бы не повесить это на Люсинду? — ответил Мэт, поворачиваясь к двери. — Пусть все считают, что Люсинда убила отчима, потому что забеременела от него. Они все ненавидели Этана. Хотя он был способен на все, даже на такое. Этот город презирал их, и отчима, и дочь. Облить их грязью и разом покончить с обоими. Зачем разбираться? Все знали, что многие имеют на Этана зуб. Может быть, каждый боится, что кто-то из его близких мог не выдержать и сделал это. — Мэт кивком указал на крыши, видневшиеся за лужайкой и лесом. — Любой из нас мог бы это сделать, — сказал он, отступая назад в дом и закрывая дверь. Разговор был окончен.
Никто не лгал Мэг намеренно, по крайней мере так ей казалось. И все-таки, куда бы она ни обращалась, с кем бы ни говорила, ее не покидало ощущение, что никто не говорит ей всей правды. Вспыхнувший взгляд. Многозначительные интонации. Ударение на некоторых словах, казавшееся неестественным. Позже в тот же день, проезжая с Ларк и девочками по Мейн-стрит к универсальному магазину за продуктами, Мэг смотрела на город, который, защищаясь, настойчиво стремился сохранить свои секреты. Конечно, все сплетничали, но что стоят разговоры! Зато когда вы подходите вплотную, когда начинаете задавать трудные вопросы, вам в ответ пожимают плечами, бормочут что-то невнятное, извиняются.
