Джен по неизвестным обстоятельствам не ответила, но от Барнея Биля, который, как известно, обладал литературными склонностями, Поль получил открытку со следующей надписью:
Поль, если я смогу помочь тебе победить, я постараюсь.
Биль.
А потом началась бешеная гонка предвыборной кампании. Партия Поля имела явное преимуществе перед радикалами, которые встречали затруднения в выборе кандидата. Лига молодой Англии всячески проявляла восхищение своим чемпионом. Редко молодому кандидату оказывался такой радушный прием. А за ним стояла его Софи, его вдохновительница.
Случилось так, что на один из этих дней было назначено ежегодное общее собрание фонда неимущих вдов, когда отчет и баланс должны быть представлены обществу. Работу в этой организации Поль, несмотря на предложение мисс Уинвуд, не передал в руки Таунсенда, нового секретаря Уинвудов. Ведь его председательницей была принцесса.
— Как! — воскликнул он. — Покинуть мою принцессу на произвол судьбы при ее первом выступлении? Никогда!
По телефону он условился с ней о часе, когда они могли обсудить все по поводу этого важного дела.
— Но, мой дорогой мальчик, — сказала мисс Уинвуд, — ваше время не принадлежит вам. Представьте себе, что вас задержат в Хикней-хисе.
— Победитель, — воскликнул Поль с веселым смехом, — сам задерживает других, но его не задерживают!
Она посмотрела на него своими ясными глазами и снисходительно покачала головой.
— Я знаю, — сказал он, встретив ее взгляд, — драгоценнейшая леди, что говорю глупости; но я так бесконечно счастлив!
— Мне отрадно глядеть на вас, — сказала она.
Поль откинулся в кожаном кресле, куря папиросу и мысленно анализируя предвыборную ситуацию. Рядом с листом, на котором он набросал заметки, лежал отпечатанный на машинке отчет фонда неимущих вдов, счетная книга и чековая книжка. Предыдущей ночью он просидел до трех часов, подготовляя отчет для принцессы. Оставалось только получить обычную формулу собрания: «Отчет заслушан и найден правильным». В эту минуту, однако, неимущие вдовы были очень далеки от мыслей Поля. Он провел напряженный день в Хикней-хисе, завтракал в комитетском помещении сандвичами и виски с содовой, взятыми в ближайшей таверне, беседовал, убеждал, диктовал, записывал, подчиняя косные умы влиянию своего организационного гения. Его комитет чувствовал себя особенно бодро благодаря зияющей трещине в лагере радикалов. Те до сих пор еще не выбрали кандидата. Никто ничего не знал, кроме того, что некий Джон Квистергейс, видный адвокат, был вычеркнут, так как оказался недостаточно прогрессивным.
Поль откинулся в кресле, с папиросой в зубах, положив руки на подлокотники и весь уйдя в свои мысли. Ранние ноябрьские сумерки сгущались в комнате. Ему предстояло вечером выступать на митинге. Под предлогом подготовки речи он не позволил себя задержать и рано вернулся домой. Речь была готова, но замешательство среди радикалов было новым фактором, из которого следовало извлечь добавочные преимущества. Так появились заметки карандашом на листе бумаги перед ним.
Вошел лакей, включил электричество, задернул занавески и поправил дрова в камине.
— Чай в гостиной, сэр.
— Принесите мне сюда чашку, а есть я ничего не хочу, — сказал Поль.
Ведь его драгоценная леди не могла ему помочь в замышляемой им атаке на врага, которого обстоятельства отдавали в его руки.
Лакей ушел. Вдруг Поль услышал, что он возвращается. Дверь была за его спиной и он, не оглядываясь нетерпеливо махнул рукой.
— Поставьте где-нибудь, Уилтон, я возьму, когда захочу.
— Извините, сэр, — сказал лакей, подходя к нему, — но это не чай: пришел какой-то джентльмен, дама и еще один человек, которые желают видеть вас. Я сказал, что вы заняты, но…
Он подал Полю серебряный поднос с карточкой. На ней рядом с напечатанным «Мистер Сайлес Фин» было приписано карандашом: «Мисс Седон, мистер Уильям Симонс».
Поль посмотрел на карточку, озадаченный. Что привело их в Портланд-плэс — политика или дружба? Однако не принять их было немыслимо.
— Попросите их войти, — сказал он.
Сайлес Фин, Джен и Барней Биль! Это было странно. Поль рассмеялся и вынул часы. Да, он свободно мог уделить им полчаса или около того. Но зачем они пришли? Он нашел время сделать визит в Хикней-хисе после своего возвращения в Лондон и, насколько он помнит, разговаривал с Сайлесом Фином о распаде англиканской церкви и о влиянии пейзажной живописи на человеческую душу. Почему они пришли? Это не могло быть предложением услуг на время выборов, потому что в политике Сайлес Фин был ею непримиримым врагом. Визит вызывал чрезвычайное любопытство.
Они вошли. Мистер Фин, по обыкновению, в черном, с разноцветным галстуком и алмазным перстнем, более мрачный и серьезный, чем когда-либо; Джен с выражением тревоги и в то же время вызова; Барней Биль, очень стесненный своим хорошо сохранившимся праздничным платьем, беспокойный и нервный. У них был вид депутации, пришедшей известить о смерти близкого человека. Поль принял их сердечно. Но почему, подумал он, они так торжественны? Он подвинул им кресла.
— Я получил вашу открытку, Биль. Спасибо вам за нее.
Биль буркнул что-то неясное и принялся мять свою жесткую шляпу.
— Я хотела вам написать, — сказала Джен, — но…
— Мисс Джен удержал ее долг по отношению ко мне, — вступил мистер Фин. — Надеюсь, вы не сочли это невежливым с ее стороны.
— Дорогой друг, — сказал Поль, смеясь, и сел в кресло, которое отодвинул от письменного стола. — Мы для этого слишком старые друзья с Джен. Я уверен, что в глубине души она желает мне счастья. Я думаю, что и вы тоже, мистер Фин, — прибавил он любезно, — хотя и знаю, что по своим взглядам вы на другой стороне.
— Боюсь, что мои принципы не позволят мне пожелать вам удачи на этих выборах, мистер Савелли.
— Хорошо, хорошо. Если вы будете голосовать против меня, я не буду обижен.
— Я не собираюсь голосовать против вас, мистер Савелли, — сказал мистер Фин, глядя на него грустными глазами. — Я собираюсь выставить против вас мою собственную кандидатуру.
Поль подскочил в кресле. Это безусловно была фантастическая новость!
— Против меня? Вы? Вы кандидат радикалов?
— Да.
Поль по-мальчишески рассмеялся.
— Вот это ловко! Я очень рад!
— Мне было это предложено сегодня утром, — сказал мистер Фин серьезно. — Я долго думал и решил, что мой долг прийти теперь к вам с нашими друзьями.
Барней Биль надел шляпу на один бок.
— Я сделал все что мог, чтобы убедить его не ходить, сынок.
— Но почему же нет? — воскликнул Поль вежливо, хотя был весьма озадачен. — Это очень хорошо, мистер Фин. Я уверен, что ваша партия не могла избрать лучшего кандидата. Вы хорошо известны среди избирателей — я счастлив, что у меня такой уважаемый и почтенный соперник, как вы.
— Мистер Савелли, именно с той целью, чтобы мы не стали соперниками, я предпринял такой не обычный при выборах шаг.
— Я не совсем понимаю вас.
— Мистер Фин желает, чтобы вы отказались в пользу какого-нибудь другого консервативного кандидата, — сказала Джен спокойно.
— Отказаться? Мне — отказаться?
Поль взглянул на нее, потом на Барнея Биля, который кивал своей седой головой, потом на мистера Фина, темные глаза которого смотрели на него с трагической мрачностью. Это предложение ошеломило его. Оно было лишено всякого смысла. Но он готов был рассмеяться, глядя на их похоронные лица.
— Почему, скажите, вы хотите, чтобы я отказался? — спросил он благодушно.
— Я скажу вам, — ответил мистер Фин. — Потому что Господь будет против вас.
Поль увидел проблеск света в тайне их посещения:
— Вы можете верить в это, мистер Фин, но я не верю…
Мистер Фин протянул руки в пламенной мольбе.
— Простите, если я скажу вам это; но вы не знаете, что говорите. Бог не открылся вам. Но Он открылся мне. Когда мои товарищи-граждане предложили мне выступить либеральным кандидатом, я подумал: они знают, что я честный человек, упорно трудившийся на их пользу, деятельный апостол религии, умеренности и борьбы с пороком и потому заслужил их хорошего мнения и я понял, что Господь вдохновил их. Я понял, что это — божественный зов быть представителем истины в парламенте нации.
— Я припоминаю ваши слова, когда впервые встретился с вами, — заметил Поль с невольной сухостью, — что царство небесное недостаточно представлено в палате общин.
— Я не изменил моею мнения, мистер Савелли. Рука Всевышнего руководила моими делами. Его же рука ведет меня в палату общин творить волю Его. Вы не можете противостоять велению Господа, Поль Савелли, — и вот почему я прошу вас снять вашу кандидатуру.
