В своих странствиях Фабиан снова потерял ее следы и теперь в ее присутствии испытывал душевную пустоту и усталость неприкаянного беглеца.
Он смотрел на нее, сидевшую за ободранным, старым письменным столом. Это была та самая Стелла, одно появление которой на поле или же на беговой дорожке некогда пробуждало в нем тоску, стремление обладать ею, вызывало в нем чувство наслаждения и боли. Теперь в его памяти остались лишь смутные образы прошлого, но воображение отказывалось создавать новые.
Стелла выжидающе смотрела на него. Однако он не стал надоедать ей привычными расспросами.
— Могу я тебе чем-нибудь помочь? — спросил он тихим голосом.
— Может, книжку прочтешь?
Не отрывая от него взгляда, Стелла показала на полку, заваленную книгами по конному спорту и выездке, которые использовала, обучая своих учеников. Поднявшись, Фабиан подошел к полке, чтобы взглянуть на них. Глянцевые обложки трех книг — это были его книги, — не были захватаны.
— В здешних краях твои книги не покупают, — заметила Стелла. — Люди жалуются, что в них нет иллюстраций, даже схематических рисунков. И их огорчает то, что ты пишешь о верховой езде.
Фабиан пожал плечами. Он писал лишь о том, что казалось ему очевидным, но убеждался, что всякий раз приходится выступать в защиту своих книг.
— Почему бы тебе не писать попроще? — продолжала молодая женщина. — К чему рассказывать о всех этих несчастных случаях, об увечьях?
— А потому, Стелла, что лошади — это не домашние любимцы, не умные коты и не преданные псы. Конный спорт — занятие опасное. Мы с тобой, как и множество других людей, связанных с ним, знаем об этом. Но часто этого не понимают, и в результате многие получают увечья, становятся калеками или гибнут.
— И все равно они не желают читать твои книги.
— Что из того? Не будут их читать и восемьсот миллионов китайцев. И все-таки я должен поделиться единственной правдой, которой располагаю, должен рассказать то, что мне известно о верховой езде. — Резким движением Фабиан поставил книги на место, желая сменить тему.
— Чем же ты зарабатываешь на жизнь?
— Разумеется, не книгами. Вот почему мне нужна работа. У тебя ее не найдется?
— Вряд ли, — засуетилась Стелла и вздохнула. — Тотемфилд совсем не то, каким он был, когда ты здесь преподавал. Выращивание и демонстрация теннесийских прогулочных и верховых лошадей стало большим бизнесом, и мне уже не угнаться за главными заправилами. — Она оглядела стены своего кабинета. — Это здание, видно, скоро рухнет.
Стелла поняла, что ему стало не по себе от ее слов.
— Но ты не переживай, — улыбнулась она. — Поле в твоем распоряжении. В будние дни по утрам можешь пользоваться им и нашей ареной для разминки и прыжков, чтобы поддерживать себя в форме. — Помолчав, она добавила: — Только смотри, чтобы мяч не угодил в окно. — Стелла посмотрела на календарь, словно вспоминая нечто такое, что ее тревожило.
Фабиан понял, что они оба топчутся на месте. Он сел, ожидая, что она вспомнит их молчаливые встречи, но она не заговаривала на эту тему. Не рассказывала она и о своей жизни в Вашингтоне, которая оборвалась так внезапно.
— А что за работу ты имеешь в виду? — спросила Стелла.
— Может быть, найдется какой-нибудь богатенький молодой южанин, которому я смог бы давать уроки игры в поло? — проговорил он, потянувшись.
— Игры в поло? — удивленно посмотрела на него молодая женщина. — В Тотемфилде? Это наш прославленный Старый Юг, Фабиан. Именно здесь разводят наших знаменитых иноходцев.
— Ездить на иноходце может кто угодно, но игре в поло надо учиться.
— Те, кто богат, учатся этой игре в Ритаме, Бока Бейтоне, Оук Бруке, Фейрфилде, но только не здесь.
— Тогда, может, сумеешь устроить мне матч в поло один на один?
— Один на один?
— Родео богачей. Как, по-твоему, я зарабатываю себе на жизнь?
— Я не знала, что люди до сих пор играют в такие игры. — В голосе Стеллы уже не было прежней уверенности.
— Может, и не играют. Зато я играю.
— А с чего это какому-то богачу вздумается сыграть с тобой в поло один на один? — спросила Стелла.
— А зачем богачи играют? Ради развлечения, ради денег, затем, чтобы пустить пыль в глаза.
— В здешних краях, — продолжала она подначивать его, — поло не пользуется особенным успехом. Да и ты, в твоем возрасте, не слишком опасный соперник. Почему бы тебе не заняться гольфом — это то же поло, только без пони? А еще лучше — водным поло, чтобы поддерживать себя в форме?
Ни в одном книжном магазине, торгующем книгами в твердом переплете, не было больше одного-двух экземпляров его книг. Как он, к своему сожалению, убедился, останавливаясь в крупном или небольшом городе, лишь немногие из них распродавались. Когда он пытался выяснить у директоров магазинов, чем объясняется столь низкий спрос на его книги, те с некоторой неуверенностью объясняли, что широкая публика интересуется иллюстрированными справочниками по конному спорту, книгами для легкого чтения. Похоже на то, что публику не интересуют одни рассуждения о состоянии конного спорта — без иллюстраций и фотографий. На книжном рынке книги Фабиана уступали изданиям, восхваляющим удовольствия и прелести верховой езды.
Поскольку он не доверял художникам, Фабиан не разрешал издателю помещать в его книгах иллюстрации. Он полагал, что излишняя забота о том, как угодить читателю, была нечестным, развращающим вкус читателей приемом, требующим точного, схематичного изображения реального мира. Он не придерживался того мнения, будто знания получают прежде всего через зрительное восприятие, и отказывался от упрощения действительности, одностороннего взгляда на происходящее. Он опасался, что тот, кто разделяет такой взгляд, лишает себя возможности развивать игру воображения, которая присуща каждому, лишает себя фантазий и эмоций, пробудить которые способна лишь письменная речь.
Первая книга Фабиана, «Беглец», была посвящена травмам, которые получает наездник в результате несчастного случая. Ее хвалили больше других, хотя она задела многих критиков и рецензентов тем, что они назвали недоверием автора к установившимся принципам конного спорта. Вторая книга называлась «Препятствия» и представляла собой описание еще более сложных случаев, которые могут произойти на площадке для выездки. В ней восхвалялись некоторые технические приемы, и, хотя книгу выдвинули на престижную Национальную премию любителей лошадей, от автора отвернулись многие критики, которые предпочли проигнорировать его советы неопытным конникам, посчитав книгу слишком пессимистичной. Так же холодно были встречены и другие его работы — оценки автора объявлялись слишком мрачными, а сами книги назывались сборниками жестоких, даже неправдоподобных историй.
Один владелец книжной лавки — человек образованный и начитанный, который считал себя одним из поклонников писательского таланта Фабиана, — был особенно расстроен тем, что его работы не находят отклика у широкой читательской аудитории. Однажды, проходя по городу, Фабиан остановился возле этой книжной лавки, чтобы поинтересоваться, как продается его последняя книга — «Готовые упасть». Когда Фабиан вошел в магазин, то увидел миловидную, хорошо одетую даму, которая намеревалась заплатить за две выбранные ею книги. Одной из них была «Готовые упасть».
При виде Фабиана владелец магазина расплылся в улыбке, довольный тем, что книга одного из его любимых авторов оказалась купленной в его присутствии. Он почтительно наклонился к даме, положившей на прилавок книги.
— Прошу прощения, мадам, — начал он и, когда женщина посмотрела на него вопросительно, указал на Фабиана. — Этот джентльмен — мистер Фабиан, автор одной из книг, которые вы покупаете. — Он поднял с прилавка книгу «Готовые упасть» и перевернул ее, показав, словно некую драгоценность, фотографию Фабиана, помещенную на обороте.
— Это мистер Фабиан, собственной персоной, — повторил он, ожидая, что дама, как и он сам, обрадуется встрече.
Она окинула его взглядом, потом посмотрела на фотографию, затем снова на автора. Хозяин книжной лавки, все еще улыбаясь, ждал выражений восторга.
— Пожалуй, эту книгу я не возьму, — проговорила дама, спокойно встретив изумленный взгляд хозяина, и решительно отложила в сторону книгу Фабиана.
В ее манере не было ни знаков непочтительности, ни намерения кого-то обидеть. Хозяин лавки был потрясен. Он пытался что-то объяснять, но не мог облечь свою мысль в слова. Фабиан жестом успокоил его. Как ни в чем не бывало дама заплатила за вторую книгу и, кивком попрощавшись с обоими мужчинами, вышла из магазина.
Фабиан не смотрел на Стеллу, разглядывая большую афишу с изображением теннесийской прогулочной лошади, представлявшую собой своего рода схему — схему костяка лошади с приведением данных различных измерений животных этой породы. Судя по заголовкам, цель художника заключалась в том, чтобы доказать, что теннесийская порода обязана умению бегать лишь своей анатомии.
