Филлипс тоже изучала лицо мужчины, нервно покусывая губы. По-видимому, ее терзали те же мысли. Наконец она, не выдержав, прошептала:
— У меня такое ощущение, что я с ним встречалась. Но хоть убей, не могу вспомнить, когда это было и при каких обстоятельствах. Можно сделать план покрупнее… Вот так, отлично.
Джонсон смотрел на них, слегка сощурив глаза.
— Глаза. До боли знакомые глаза… — Джейми прищелкнула пальцем. — Подожди, подожди…
— Можешь не напрягать свою память, она еще тебе пригодится, — ухмыльнулся Стикс, довольный, что на этот раз ему удалось обставить Джейми. — Это Марви, террорист номер один.
— Точно! — воскликнула Джейми. — Твоей памяти можно позавидовать, — невольно восхитилась она.
— И не только памяти, позволь заметить, не только памяти… Но шутки в сторону. Значит, Марви связан с Крейгом. Неплохой альянс.
— Этот Марви отличается редкой жестокостью. Он неуловим, — вмешался в разговор Мактавиш. — Но на фотографиях, которые мне доводилось видеть, он выглядит совершенно иначе.
— Поэтому он — Марви, а ты — всего лишь Мактавиш, — рассудил Стикс. — Если бы его можно было опознать по фотографии, он в лучшем для него случае сидел бы в тюрьме.
— А в худшем? — машинально спросила Филлипс.
— В худшем — на электрическом стуле.
Они еще раз посмотрели на террориста. Им показалось, что в уголках губ его затаилась усмешка.
— Так вот кто хозяин этой «Белой звезды»! — воскликнула Джейми.
— Ты, как всегда, опережаешь события, — сказал Ренни. — Пока будем говорить, что он один из активнейших членов этой террористической организации. Но нам надо спешить.
Когда в дверь постучали, Катя невольно вздрогнула. Ей никого не хотелось видеть.
Она открыла дверь и застыла в изумлении. На пороге стоял Леонид Шавуазье с огромным букетом алых роз.
— А Марины нет дома, — пискнула Катя и хотела уже захлопнуть дверь, но он успел просунуть ногу.
— При чем здесь твоя соседка? Меня она никогда не интересовала, хотя и пыталась соблазнить. А эти розы я дарю тебе в знак примирения. Думаю, мы оба были не правы. Но больше, конечно, виноват я.
Сердце Кати так и запрыгало от радости, но она постаралась скрыть свои эмоции. Пусть помучается, узнает, что это такое.
— Ну проходи, раз пришел, — проронила она.
Леонид, облегченно вздохнув, прошел в комнату.
— Я хочу принести тебе свои извинения… все так нелепо получилось…
— Ты имеешь в виду Марину? — вставила она шпильку.
— С Мариной у меня ничего не было, да и быть не могло! — горячо запротестовал Леонид. — А вот ты с Соболевым…
— Что я с Соболевым? — насторожилась Катя.
— Ну дурак я, подумал, что ты… близка с ним. А тут еще твоя соседка мне проходу не давала. То с головой у нее проблемы, то за лекарствами в номер заявится…
Катя нахмурилась.
— Тебе крупно повезло…
— В чем же?
— Что я не убила тебя, — прошептала она.
— Не убила… меня… — Леонид на миг опешил, затем громко расхохотался. — И правильно бы сделала, поделом мне было бы.
— Но как ты мог, — набросилась на Лео давно простившая его Катя. — Неужели я давала тебе повод? — Девушка прикусила губу. — Хотя, конечно, стечение обстоятельств… — Она подняла на него счастливые глаза. — Значит, ты, Лео…
— Да! Да! Да! Я люблю тебя! Я не сразу понял это, но сейчас, когда ты меня простила, мне хочется подарить тебе целый мир.
— А раньше не хотелось? — весело рассмеялась Катя.
— Раньше? — на миг растерялся Лео. Но тут же нашелся: — И раньше хотелось, только боялся тебе в этом признаться. Когда ты шла с Соболевым под ручку, я готов был кинуться на вас и выбросить обоих за борт.
— Соболев прицепился ко мне как репей. Но ты можешь представить мое состояние, когда я увидела тебя, целующимся с Маринкой.
— Целующимся? Она повисла у меня на руке, притворившись больной. Но я не собирался ее целовать. Почему ты не носишь очки?
— Возможно, ты и не собирался ее целовать, — смилостивилась Катя, — но я так отчетливо представляла, как ты ее крепко обнимаешь и…
Лео подошел к ней вплотную, заглянул в ее васильковые глаза:
— Если я кого-то и хочу крепко обнять и поцеловать…
Лицо Кати теперь было совсем рядом. Лео любовался ее полуоткрытым ртом, мягкой линией губ. Он обнял ее одной рукой. Катя склонилась к нему, и волосы коснулись его лица. Их губы слились в долгом пьянящем поцелуе. Наконец она смущенно спрятала лицо на его груди.
— О Боже, я едва не потерял тебя, — сказал тихо Леонид. Он крепко прижимал Катю к себе. — Мы должны благодарить Таню Варламову. Я случайно встретил ее на палубе. И она все мне объяснила. Таня наш ангел-хранитель.
— Да, нам повезло, что судьба свела нас с Таней. Она удивительный человек. Хотя, мне кажется, несмотря на видимое благополучие, у нее есть своя душевная боль. — Катя помолчала. — Забавно, но она предупреждала меня о женском коварстве.
— Мы в долгу у нее.
Стикс задумчиво прошелся по комнате, которую им любезно выделил владелец отеля «Холидей».
— Мистер Мактавиш, вы не захватили с собой карту острова?
— Конечно, сэр. — Похоже, этого парня ничем нельзя было застать врасплох. Если бы рядом с ним разорвалась граната, он, наверное, и бровью бы не повел.
— Давайте ее сюда, — распорядился Стикс. — Нет, лучше сразу расстелите на столе.
Спустя несколько секунд они уже склонились над картой Ньюфаундленда.
— Представьте, Дуг, что вы летчик. Где бы вы посадили свой истребитель?
— В детстве я мечтал стать летчиком, — начал издалека Мактавиш. Он улыбнулся в пышные усы. По-видимому, воспоминания детства приводили его в восторг.
— Об аэродромах можете забыть, — сразу предупредил Ренни.
— Тогда это должно быть безлюдное место, — заметил Мактавиш. — Нам надо искать на севере острова, но там можно приземлиться только в тундре. Подготовлен ли ваш самолет для посадки в тундре? — Он выжидающе смотрел на Стикса.
Ренни не сразу дал ответ.
— Пожалуй, с полной боевой загрузкой ему это сделать не удастся. Кроме того, перед вылетом он нуждается в заправке.
— Ясно. Этот вариант отпадает. — Дуг уставился на карту. — Если бы я был летчиком, то совершил бы посадку вот здесь. — Он ткнул пальцем в карту.
— Но, судя по значкам, здесь ведется строительство дороги, — возразил Стикс.
— Вы американец, поэтому не знаете специфики местности. Работы давно прекращены. У подрядчиков возникли финансовые трудности, и строительство было заморожено. Они дошли до реки, однако мост не достроили. Этим отрезком дороги практически никто не пользуется.
— Дорога широкая? — нетерпеливо спросил Стикс.
— Футов пятьдесят, не меньше. Строили с размахом. Это была бы современная магистраль. По слухам, где-то здесь нашли месторождение то ли алмазов, то ли золота, вот и начали прокладывать трассу.
— Крейг — опытный пилот. Значит, у него достаточно мастерства, чтобы посадить самолет на заброшенном участке шоссе, — принялся рассуждать вслух Стикс. — Вот что, Мактавиш, соедини меня со своим начальством. Похоже, денек у нас будет горячим.
С наступлением темноты капитан буксира Эдвард Смит снова заглянул к радисту Лоутону.
— Грег, мы пересекаем самый оживленный путь в Атлантике. Предупреди ближайшие суда.
— Что их предупреждать? — пожал плечами радист. — Мы же не в каменном веке. У всех мощные локаторы, приборы обнаружения.
— Что-то ты стал много говорить. Выполняй распоряжение.
— Слушаю, кэп.
Смит направился в штурманскую рубку.
— Действительно, мертвый штиль, — встретил его старший помощник Марк Торссон.
— Мне что-то не по душе слово «мертвый». Лучше говори: полнейший штиль. Всегда после штиля жди бури. Как в жизни: за белой полосой следует черная.
— Да, что верно, то верно, — сказал помощник. — И никогда не знаешь, когда на тебя обрушатся несчастья. Даже когда тебе хорошо, то настроение портит мыслишка, что скоро будет плохо, и тебе уже не так хорошо.
— Ты, Марк, философ, как я погляжу.
— Я норвежец, а норвежцы издревле были мореходами и философами.
Марк Торссон переехал на Атлантическое побережье несколько лет назад. Он не хотел снова связывать себя с морем, но другой работы ему найти не удалось. В Америке Марк женился на прекрасной девушке Саманте, и теперь в его семье было два чудесных мальчугана. Не зря же говорят, что родина там, где тебе хорошо. Доля истины в этом высказывании есть, считал Торссон.
— И не только философ. Ты парень не промах. Женился на дочке фермера и сразу решил проблему с пропитанием. — Смиту нравилось поддразнивать флегматичного скандинава.
— Это точно. Саманта — это мой счастливый жребий. Я вам покажу как-нибудь Лауфа и Рикки, этих сорванцов. Вы будете в восторге.
