Маша остановилась у порога, закрыв за собой дверь, тихо поздоровалась с больными, дружно обратившими взоры на нового посетителя. Валера слабо застонал и повернул голову. Проклятые сны, достали до самой селезенки... Опять ее голос...
- Проходите, - услужливо предложил сухощавый больной, загипсованный с ног до головы. - Вы к Валере?
Маша сглотнула ком и кивнула.
- Он спит, - сообщил и без того очевидное другой сосед, тучный седовласый мужчина лет шестидесяти. У него были необыкновенно большие и, как показалось Маше, добрые глаза, полное лицо выражало спокойствие и добродушие.
- Ничего! - оптимистично ответил первый. - Мы его разбудим ради такой молодой посетительницы.
- Нет-нет! - спохватилась Маша, замотав головой. - Не надо.
Она прошла в палату и огляделась в нерешительности.
- Возьмите стул около меня, - предложил весело настроенный сосед.
- Ничего, я постою. Спасибо. - Маша подошла к кровати, на которой лежал Валера.
Он уловил запах дождя, смешанный с особым запахом свежести - запахом Маши. Валера повернулся и приоткрыл глаза. Она стояла в ярком режущем свете в темном плаще, стянутом мягким поясом, множество складок которого делали ее фигуру пышной, но не скрывали хрупкость. Шляпка с маленькими полями закрывала лоб и бросала тень на глаза, как будто вуаль. Валера не видел Машу в этом одеянии, снова она была незнакомой, загадочной и влекущей.
Соседи по палате тоже разглядывали девушку с интересом. Посещение в больнице было лучшим и почти единственным развлечением, тем более приятным, что время визитов истекло.
- Хорош? - нарушил тишину весельчак. Валера равнодушно посмотрел на соседа, снова на Машу.
- Пришла? - бесцветным голосом произнес он.
- Я... - Маша запнулась. - Я принесла тебе яблоки.
Набравшись храбрости, она подошла к тумбочке у изголовья кровати и непослушными пальцами начала выкладывать гостинцы около тарелки, полной фруктов.
- У меня есть. - Валера следил за руками, исчезавшими в кульке и появлявшимися с одним-двумя яблоками.
- Еще творог. - Маша уцепилась за спасительную тему еды. - И сметану. Мама сказала, что... - Она опять запнулась, боясь утратить внешнее спокойствие. Тебе надо.
- Я не ем молочное.
Девушка поставила на тумбочку судок с творогом, рядом банку сметаны и безвольно опустила руки.
- Я догадывалась, - прошептала потерянно она, избегая его взгляда. - Как ты себя чувствуешь?
Валера медленно отвернулся от Маши, безразлично рассматривая седовласого соседа.
- Привыкает, - вмешался улыбчивый больной. - Не обращайте внимания, мы все поначалу плачем, а потом - ничего, привыкаем. Жить можно. Как вас зовут?
- Маша, - печально улыбнулась девушка.
- Я почему спрашиваю, - объяснил тот. - Мы здесь знакомимся целыми семьями. Лежать долго, вот и выписываемся почти родственниками.
- Да, - неопределенно подтвердила Маша.
- Маша, - не прекращал говорить больной. - Мою жену тоже зовут Маша. Маруся. Правда, она побольше вас раза в три. - Он рассмеялся, довольный своим остроумием. - А продукты оставляйте, у нас не застоится.
- Коля! - одернул его пожилой мужчина. - Балаболка. Не слушайте его, девушка.
- Нет, ничего, - скромно ответила Маша. Разговорчивый больной поневоле смягчал тягостное молчание Валеры. - Хотите яблок?
- Не откажусь, - согласился Коля. - А вы, тезка, напрасно ругаетесь, резонно сказал он седовласому. - Такая девушка пришла к нам, а Валера носом крутит. Кто-то же должен оказать внимание, иначе Марусенька - можно я буду называть вас Марусей? - Маша кивнула. - Иначе Марусенька не придет больше, ведь так?
Маша замерла с протянутым яблоком, потом молча подошла к пожилому мужчине.
- Угощайтесь. - Она подала на раскрытой ладони яблоко.
- Спасибо, не надо, - смутился больной.
- Пожалуйста, - мягко настаивала девушка. - Берите.
Он взял предложенное угощение, и Маша повернулась к Валере. Тот отвел глаза.
- Мне надо идти, - неслышно вздохнула Маша. - Доктор разрешил только на пять минут.
- Как ты узнала? - спросил Валера. Она страдальчески смотрела на перебинтованный торс Валеры, руку в гипсе, лежащую поверх одеяла.
- Лиля заходила, - тихо ответила она. - Принесла книги.
- И разболтала, - угрюмо резюмировал Валера. - Заботливая сестрица!
Маша виновато опустила голову.
- Мне пора. Можно я еще приду к тебе? Он устало закрыл глаза и ничего не ответил.
- Я пойду? - напомнила о себе Маша. - До свидания.
- До свидания, Маруся, - быстро откликнулся Коля. - Не забывайте нас. Знаете, приходите завтра вечером. Здесь будет молоденький доктор, я познакомлю вас.
Он весело подмигнул Маше, украдкой скосив глаза на Валеру.
- Спасибо. - Маша тоже посмотрела на него. - Я приду.
Доктор был молодым, он обладал уступчивым характером и не слишком строго поддерживался больничного режима, полагаясь на сознательность больных. Кроме него, Маша подружилась с одной из медсестер и взамен на книги - о любви! договорилась о вечерних посещениях больницы.
Теперь Маша работала во вторую смену и появлялась в палате после вечернего обхода врачей, засиживаясь там допоздна. Сверхобщительный Коля усердно развлекал вечернюю посетительницу, рассказывая обо всем: от мелких семейных передряг до международной политики и завоеваний космоса. Иногда в разговор включался Николай Васильевич, с настойчивым степенством останавливая словесный поток Коли, высказывал свое мнение или давал возможность сказать Маше.
Только Валера молчал, украдкой разглядывая Машу и отворачиваясь, когда их взгляды встречались. Иногда он еще думал о мщении, но, хоть обида не прошла, мысль о том, чтобы причинить Маше страдание, болью отзывалась в нем. И без того она выглядела несчастной, смиренной, с виновато-просящим взглядом, будто из-за нее Валера очутился здесь.
"А ведь так оно и есть", - распалял себя он, прислушиваясь к мелодичному, тихому голосу Маши, не вникая в суть ее слов. Не думай он тогда о ней, не было бы падения, и вообще все могло быть иначе, если б она не насмеялась над ним, не выказала жестокое презрение.
Каждый раз Валера собирался отказать ей в посещении и мысленно подыскивал слова достойно указать на дверь. Но язык не поворачивался сказать об этом вслух, и страх сковывал, что Маша послушается и уйдет в последний раз навсегда. И когда она уходила, глухая тоска еще больше овладевала им. Едва она закрывала за собой дверь, Валера уже ждал ее возвращения. Маша приходила, и все начиналось снова: бесконечные беседы ни о чем с соседями по палате, молчаливо-вопросительный взгляд ее, обращенный к Валере, его внутренняя борьба и демонстративно-печальное молчание.
Заходя в палату, Маша чувствовала себя до ужаса неловко. Ее не покидала мысль о навязчивости. Хотя Коля и Николай Васильевич отвлекали ее разговорами, она была скованна, невольно признавая, что Валере не нужны ее сочувствие и забота и что на ней лежит вина за его падение. Если б она не ушла в тот день... Но что теперь говорить?
Так прошла неделя, за ней другая. Ничего не менялось в их отношениях. Маша уже подумала, не прекратить ли визиты. И Николай Васильевич, которому Маша принесла почитать Достоевского, и Коля, предпочитавший чтению живую беседу и считавший себя душой общества, хорошо относились к ней и не могли не заметить недовольного равнодушия Валеры. Со стороны казалось, что Маша ходит к ним, Валера оставался чужим и безразличным. Но, заканчивая работу, она забывала о мучивших ее сомнениях и бежала в больницу, чтобы увидеть его, удостовериться, что новых осложнений нет. Перед тем как зайти в палату. Маша забегала к Вере, медсестре, и расспрашивала о состоянии Валеры.
Как-то Вера разоткровенничалась и поведала Маше, что у Валеры задет спинной нерв и врач опасается, что он останется инвалидом. Маша слушала новую подругу внешне спокойно и вдруг ухватилась за плечи Веры и медленно начала сползать по ней. Сознание Маши работало как никогда четко и ясно - ноги отказались слушаться, тело, как проткнутый воздушный шар, не подчинялось командам мозга. Вера не на шутку испугалась, уложила девушку на кушетку, причитая о собственной глупости.
С того вечера медсестра была осторожна в словах, и Маша честно выполняла обещание не говорить Валере об истинном состоянии его здоровья.
Собственно, и возможности такой не было, они почти не разговаривали. Спустя две недели Николай Васильевич поделился хорошей новостью:
- Послезавтра выписывают.
- Здорово! - обрадовалась Маша. - Поздравляю.
- Рановато поздравлять, - тут же встрял Коля. - Зима на носу. Вы, тезка, умудрились сломать ногу, упав с табуретки. А представьте: гололед, вы с костылями или , палочкой... Скоро вернетесь! - Он рассмеялся.
- Типун тебе на язык, балаболка! - незлобно огрызнулся Николай Васильевич и снова обратился к Маше:
- Конечно, шестьдесят пять - возраст, да при моей комплекции.
- Но вы будете осторожны, - участливо подсказала Маша.
