- Конечно. А ты не нет? - Вера уставилась Леле прямо в душу своими выпуклыми светлыми глазами.
- Почему же... - ответила Елена Николаевна и почувствовала, как она устала от этих игр. Лицо у нее опустилось и побледнело.
Догадка, которая лишь брезжила, превратилась почти в уверенность и Вера, девушка резкая и даже иногда невыносимо прямолинейной, спросила: тебе он очень нравится?..
Леля на это ничего не ответила.
Вера не стала добиваться ответа - все и так стало ясно. Эта история заинтриговала ее. Надо же! Она еще раз посмотрела на Елену Николаевну. Что у нее есть? Голубые ее глаза и пепельные волосы?.. Бедра слишком тяжелы. А этот мальчик пижон и насмешник... Он ушел явно недовольный или огорченный... Значит, и он. Не только Лелька...
Вера была несколько потрясена и какими-то новыми глазами смотрела на Лелю. Надо за ними последить, это же интересно, подумала она и не стала больше мучать Елену Николаевну, видя, как тяжко дался той это короткий переброс словами.
Митя больше не заходил в их отдел, но изредка встречал Елену Николаевну то в столовой, то в машбюро, то где-то на переходах, иногда с Верой, которая как-то очень внимательно смотрела на него своими выпуклыми, немного рыбьими глазами. Митя даже подумал о ней, вот, наверное, рыба в постели, холодная и скользкая...
Стояла вовсю весна и однажды, идя на работу, - в распахнутом белом плаще, Митя ощутил всю прелесть мира и счастье молодости.
Как-то, с этой тягостной историей своей первой любви, он перестал чувствовать сторонние этому предмету вещи, а тут...
Из парикмахерской выскочила девушка, в халатике фарфоровой белизны, с коричневыми волосами, разбросанными по плечам, и с таким цветом лица, что осветилось все окружающее. Она улыбнулась элегантному красивому мальчику и он подмигнул ей.
И подумал, что он протух со своим уже несколько заплесневевшим чувством к Елене Николаевне. И в эйфории весны и внезапного ощущения счастья, решил, что непременно заглянет сегодня в ИХ комнату и наладит ничего не значащие милые отношения с Лелей и на этом поставит точку.
Хватит. Это становится беспредельно глупым.
В обеденный перерыв он зашел к ним. Чего он не ожидал, так это того, что Елена Николаевна окажется одна в комнате. Она стояла у окна и курила. На стук двери обернулась, увидела Митю и замерла.
Она-то отчаялась совсем, видя как он невнимателен с ней, проклиная себя за тот идиотский разговор, который она затеяла в прошлый раз. Она винила во всем себя и от того страдала все больше и больше, - в ее жизни ничего не было более важного, чем Митя. Теперь она решила все исправить, если возможно.
- Митенька, - сказала она тихо,- как я рада видеть вас... - и подошла к нему. На него пахнуло ее духами - ТЕМИ! - и близко, совсем близко были ее блестящие огромные голубые глаза и белая нежная шея в белом стоячем воротничке.
Митя задохнулся и прочь отлетели все благие намерения, которыми - как известно - вымощена дорога в ад. Он взял ее за теплую мягкую руку и сжал ее, а Елена Николаевна опустила голову ему на плечо и тут уж отлетело все, что хоть чуть-чуть сдерживало их.
Он поцеловал ее и она почувствовала, как сердце, дав сбой, покатилось куда-то и неимоверное чувство счастья вихрем пронеслось в ней.
Она оторвалась от Мити и прошептала: кто-нибудь войдет...
Он едва успел отклониться от нее, как в комнату вошла Вера и незамедлительно поняла ситуацию. Она даже сказала: извините, - и хотела уйти, но Елена Николаевна, вдруг став мгновенно светской дамой, произнесла мило: что ты, Вера, Митя помог мне с моей серьгой, - ничего больше она придумать враз не смогла.
Вера сделала такой же светский вид и сказала: а я приглашаю вас в кафе - гулять! Сегодня - премия, всем.
Леля тут же прокрутила этот вариант в голове и ей почему-то не захотелось идти в кафе втроем. Она состроила сожалеющую гримасу и сказала, что сегодня никак не может, хотя это необыкновенно заманчивое предложение.
Митя наоборот, хотел было сразу же согласиться, потому что после того, что произошло, он не мыслил себе возвращения с работы сразу домой. Твердый отказ Лели удивил его и он молча как бы поддержал его, а Вера почему-то разозлилась. И на него, и на эту толстую Лельку.
Вера не пошла в кафе - ее звали и из других компаний, а отправилась домой в отвратительном настроении. Она призналась себе, что этот мальчишка (он был моложе ее года на два) как-то болезненно интересует ее и иногда вызывает бешеную злость, - своей ускользающей улыбкой и какой-то непроницаемостью. Сопляк, зло подумала она и переключилась в мыслях на Лельку. Старая толстая дура! Что он в ней нашел? А она? Неужели она себя не видит? Особенно рядом с ним, - невысоким, изящным, юным. Впрочем, какое ей до них дело? Пусть перетрахаются вконец, она больше на них и не плюнет.
Митя, когда Вера вышла, сказал с подкупающей улыбкой: а может быть, мы вдвоем выпьем за премию?
Леля кивнула, соглашаясь.
Это был совершенно безумный вечер, в котором все было нереально: и затемненный зал ресторана Дома журналистов, и рядом Митя, с которым они говорят обо всем... О чем можно и нельзя.
Митя рассказал о своей семейной жизни и получилось, что произошло это все из-за ТОГО вечера, когда тетка выкинула его из дома (а вдруг, это и была вся полная правда?.. Кто знает...), сказал, что мечтал о Леле все эти годы и что готов...
Леля прикрыла ему ладонью рот и он не договорил, что хотел, а она, слава Богу, не услышала. А он хотел сказать полную дурь: "он готов разойтись с Нэлей и уехать с Еленой Николаевной куда угодно, хоть в Магадан..." Елена примерно так и поняла и слышать об этом не хотела.
Они просидели долго и выпили немало. Надо было уходить. Митя зачем-то взял еще бутылку коньяка и они удалились.
Такси нашлось быстро.
Как только они уселись на заднее сиденье, митино желание, которое он сдерживал в ДЖ, прорвалось, как кипяток из лопнувшей трубы. Он схватил Лелю в объятия так, что она не могла дохнуть, и впился ртом в ее губы.
Она чувствовала, что силы вовсе покинули ее и что бы ни захотел Митя, то она и сделает. Он хотел всего. Как будто специально она надела сегодня платье, застегивающееся до низу на пуговицы, и Митя тут же, холодными как лед руками расстегнул его, распахнув ее плащ, и содрал лифчик, обнажив ее полные белые груди, в которые он погрузился всем лицом, а руками стаскивал трусики. Она хотела крикнуть: не надо! Шофер же! Нельзя!
Но лишь прошептала: Ми-итя-я...
От этого шепота он совершенно потерял голову и проделывал совсем непозволительное, от чего она почти теряла сознание, и уже не думала, что шофер смотрит с интересом в свое зеркальце на то, что вытворяют эти двое. У Мити мелькнуло в голове удивленно: какие же разные бывают женщины!
После крепенькой и быстрой Нэли, нежная мягкая Леля, как бы расплывающаяся под его руками, вызывала острое, почти злобное желание щипать ее, кусать, раздирать на куски, и он, ни о чем более не думая, стал готовиться к главному, - о чем он мечтал: взять ее, тут же, в такси, как тогда он взял ее руку...
Он уже расстегнул зиппер на брюках и Леля лишь тихо стонала, как шофер разом остановил машину и повернулся к ним. Он увидел голимую белую как сметана бабу и этого мальца наизготовке.
Митя немного пришел в себя и набросил полу плаща на оголенную до низу Лелю.
А шофер, ухмыляясь довольно гадко, сказал: вы чего у меня тут ... устроили? В милицию охота? Это я мигом. А ну, брысь отсюдова, пока я не злой, а ты, - обратился он к Мите, - заплотишь втрое за безобразие.
Митя стал рыться в карманах, деньги у него оставались, но сколько?..
А шофер вдруг мирно спросил ( Леля закрыла глаза и старалась не слышать ничего: она тоже пришла несколько в себя и стонала в душе от ужаса и непоправимости): че, трахнуться негде? Могу устроить, конечно, за бабки. Хотите?
Конечно, Митя хотел! И еще как! Он чувствовал, что у него все болит от неудовлетворенности и потому, не обращая внимания на Лелю, сказал: хотим, а сколько? Шофер назвал сумму, которая еще ыла у Мити, и они поехали.
Шофер стал разговорчивым и вспоминал разные случаи из жизни, когда людям негде трахнуться и он завсегда помогал, если мог.
На Лелю ни он, ни Митя не смотрели, а она лишь один раз двинулась: подобрала с грязного пола свои кружевные беленькие трусики.
Они подъехали к мрачной кирпичной пятиэтажке и взобрались на пятый этаж (до этого Леля шепнула Мите, чтобы он шел, а она приведет себя в порядок. Она натянула лифчик, надела трусы, застегнула платье, на котором не так много осталось пуговиц и вдруг заплакала, зарыдала и захотела тут же уехать домой, к себе, лечь в ванну, отмыться от грязи, в которой извалялась, - но душу не отмоешь, подумала она и вылезла из такси. Сил у нее не было ни на что).
В однокомнатной квартире на кухне сидела компания мужиков за бутылкой, видимо, не первой, потому что мужики гомонили сильно и рожи у них были красные и отпетые.
