- Может ты и заснул после того, как на...., как клоп, но не у Спартака. Он звонил тебе сегодня. Ну, как ( Спартак не звонил, но папа шел на шермака, понимая, что Митька был у бабы)?
Митя молчал. Сказать ему больше было нечего. Зачем он, дурак, приплел Спартака? И тот тоже, - не звонил, не звонил, и нате!
Трофим встал, подошел к Мите и влепил ему такую затрещину, что у того потемнело в глазах и он как сноп свалился со стула и лежал, почти бездыханный.
Трофим стоял над ним и ему хотелось бить и бить этого грязного сопляка ногами, пока не потечет со всех мест юшка.
Он сдержался ради Нэльки, ведь та заблажит как ненормальная. Взял графин с водой и щедро плеснул Митьке в рожу.
Тот застонал и открыл глаза. На физиономии у него мгновенно вспух фингал.
- Вставай, подонок, - прошипел Трофим и рванул зятя за плечо.
Тот охнул - рука у Трофима была наитяжелейшая, - и кое как поднявшись, взобрался на стул. Видок у него был, как у заморенного куренка под дождем. Трофим даже подавил смех.
- Ну, как, соображаешь хоть чуток? - Спросил Трофим. - Поймешь, что скажу?
Митя кивнул, хотя голова разрывалась от боли и все плыло перед глазами.
- Та вот, слушай сюда, - тихо сказал Трофим, боясь, что Нэлька стоит под дверью (почти так и было - под дверью она не стояла, но мимо медленно прохаживалась, останавливаясь и прислушиваясь),- ты, сучок, с бабой трахался, а не премии обмывал, это я тебе говорю. Выяснять, кто она и что, я пока не буду, хотя мне это как два пальца обо..... Но это - ПОКА, - если еще хоть раз повторится подобное, - я все сделаю, и твоей дамочке ходу не будет. Что она из этого вонючего издательства, для меня не вопрос. Короче, сегодня ты получил от меня задаток. Будешь вести себя как человек, - забуду и не напомню. Мало, что бывает. Сам молодой был. Но если повторишь, - пеняй на себя. Разнесу в клочья и никто мне ничего не сделает, это понятно? А теперь вали отсюда и скажи Нэльке, что упал по пьянке, это тоже понятно? О нашем разговоре ей ни гу-гу,- пил у ребят, премию обмывали, ясно? А я тебе внушение сделал. Иди, тошно на тебя смотреть.
Мите тоже было тошно на себя смотреть. Но не в зеркало и не на фингал, - тошно, что он оказался слабаком и не выдержал самого мизерного испытания.
Измочаленный, избитый, потащился он в спальню. Нэля сидела на постели в халатике и ночнушке, надо было бы, конечно, с ней покрутить любовь, но сил никаких не было и он медленно опустился в кресло у кровати. Теперь она начнет...
Она и начала.
- Как же тебе не стыдно, Митька, я с ума сходила... - сказала она вовсе не враждебно, что можно было предположить по ее виду в прихожей. Неужели не мог позвонить?
Тут он повернулся к ней и она увидела уже набрякший фингал, и схватилась за щеки: это папа... тебя?
Он с усмешкой покачал головой, - нет, пришлось помахаться у ДЖ с какой-то пьянью (говорить, что упал по пьянке, как предложил Трофим - не хотелось).
- Ты, что, Митя? Учишься в таком институте! А вдруг - милиция? И потом, не забывай, кто мой папа!
В Мите вспыхнула гордость "бедного, но честного" и он заявил: наплевать мне на твоего папу!
Тут и Нэля вспыхнула, - ах, тебе наплевать на папу? На деньги которого мы живем! В квартире которого ты кайфуешь! Да еще и реенок одет как кукла! Дрянь ты! Неблагодарная тварь!
Она уже кричала и, наверное, папа слышал.
Митю понесло (Нэля же не могла ему заехать в рожу!..): хватит! Хватит напоминать мне, что я - нищий нахлебник! Не выходила бы тогда замуж за такого! И вообще, я считаю, что мы должны разойтись!.. В этом доме жизни у нас не будет!
Тут Митя заткнулся. Вот он и сказал, что хотел... Радости ему это не доставило. Однако сказанного - не воротишь.
Нэля подхватилась и убежала. Не на кухню, - к папе, Митя слышал, как стукнула дверь кабинета.
Сейчас папа придет его бить, - подумал он уже со страхом, - щека и глаз болели невыносимо.
Нэля вбежала к отцу в слезах, уже с порога прошептав: папа, по-моему Митя собрался уходить!..
Трофим сидел в кресле, перед ним стояла бутылка коньяка "Двин" и он тихонько попивал, снимая стресс, до которого довел его зятек.
Когда вбежала Нэля, он встал и первое его побуждение было пойти и наконец-то избить сопляка до полусмерти. Но увидев состояние дочки, он остановил себя, сел, и сказал ей: "Не вопи, сядь, скажи, в чем дело."
Нэля села на стул и сбивчиво стала рассказывать, что Митька с кем-то подрался, что она ему сказала и что тогда он сообщил ей,- они должны развестись...
И снова навзрыд заплакала.
Трофим решил: сейчас или никогда. Сейчас они свободно смогут отделаться от этого прохиндея и Нэлька снова выйдет замуж - отец найдет ей за кого... - а этот пусть катиться колбаской по Малой Спасской, как говорят в Москве. И папа сказал ей, что думал.
Но Нэля вовсе не хотела разводиться с Митей - она его любила, так и сообщила папе. Он вздохнул, что делать с бабами? Даже если это твоя дочь. Чего она нашла в мозгляке? Этого Трофим никогда не поймет... Делать нечего, придется терпеть.
Он задумался надолго, выпил две рюмки коньяка, предложил дочери, она согласилась, выпила, чуток повеселела, слезы высохли, - она знала, что ее папа всегда найдет выход!
И он нашел. Сказал, - пусть Митька не дурит, а с пьянкой завязывает, скоро ему придется ехать в загранку, продолжать практику, на другом уровне. Так ему Нэля пусть и скажет, - в какой форме найдет нужным.
Нэля вошла в спальню, но говорить было некому - Митя спал, свернувшись в постели клубочком. Его враз сморили все страсти и пока Нэля и папа решали его судьбу, он прилег, и тут же провалился в сон.
Он спал допоздна и когда встал, вспомнил вчерашнее. Посмотрел в зеркало и ужаснулся: физиономию перекосило и она сияла всеми цветами радуги. Он пришел в ужас. Надо было идти на работу, а как? Вспомнил, что лепил Нэле и сморщился - теперь, при свете дня, вчерашнее приключение показалось ему сверхглупостью: сын, жена, которую он все-таки любит?.. В конце концов, хата, где он живет... Ну и наворотил дел, дурак, пьяница, алкан! Любовь с Еленой Николаевной вспоминалась, как сон, но ощущение наслаждения, какого он не знал, - осталось. Однако это не повод для развода и полного раздрызга. Он сидел на постели и не знал, что предпринять.
Вошла Нэля. Она была суховата, но не зла, и это Митю обрадовало может обойдется? А практика? У него от ужаса заныло лицо, пульсируя на самой болезненной точке - фингале.
Нэля как-то скорбно присела в кресло и сказала: не будем обсуждать, что ты вчера понатворил. Оставлю на твоей совести (вот теперь Нэля точно направила разговор - стоило Мите сказать о совести, как эта самая совесть сразу же начинала проявляться и он клял себя почем зря, обвиняя во всех грехах, существующих и воображаемых). Папа сказал, что ты можешь больше не ходить на эту практику в издательство. Открылась возможность поехать в Париж или Брюссель, я не знаю, переводчиком. Там ты продолжишь практику. Все твои дела заберут из издательства. С такой рожей вообще нельзя нигде появляться. Лечись. Я купила мазь и календулу, будешь мазать, прикладывать холод. И сидеть дома.
Митя в себя не мог прийти от счастья: он едет не куда-нибудь! В Париж! За что это ему? Почему тесть сначала чуть не убил его, а теперь засылает в загранку?.. Он посмотрел на Нэлю. Наверное, это она.
В порыве благодарности он кинулся к ней, зарылся головой в фартук и через несколько минут они лежали в постели, неистово любя друг друга.
Елена Николаевна маялась в постели.
Встать не могла, - ни моральных, ни физических сил не было. И решила пустить все на самотек: выгонят, так выгонят, муж
догадается, так догадается... А Митя?.. Что ж Митя... Она и к нему начинала испытывать какую-то неприязнь, как и к себе. Мальчик? Да. Но не младенец же, не школьник младших классов! У него семья, ребенок... Ему двадцать лет и надо отвечать за свои поступки. Да, она дрянь и гадость, но он не должен был тащить ее на какой-то чердак, поить коньяком и валить как последнюю шлюху на эти доски, от которых у нее разламывается спина.
Оба хороши, что там говорить! Ее спасало только снотворное. Она собралась принять таблетку, как в дверь зазвонили.
Сын, Лешка, открыл дверь. Она услышала какой-то разговор, но не придала значения, - мало ли кто может зайти...
Но сын заглянул к ней и сказал: мама, это к тебе, с работы. Она успела только шепнуть сыну: пусть немного подождут,
вскочила с постели, уже не обращая внимания ни на какие боли. Завязала горло шарфом, махнула по губам и щекам помадой, че
санула волосы и накинула теплую кофточку. Снова легла в постель и прохрипела, - войдите.
Как-то испуганно в комнату вошла Вера.
... Еще не хватало! подумала Елена Николаевна, вот кого неохота идеть! Пусть лучше бы из профсоюзав или еще кто-нибудь, а тут вроде подруга, начнет сейчас доставать, как да что... А она вдруг и расколется... Что-то не то скажет...
Елена Николаевна жалобно улыбнулась: видишь, залегла вот, простудилась...
