- А почему мы должны учить ее? Почему она не может относиться ко мне как ко всем другим? У меня две руки, чтобы работать; одна голова, чтобы думать, и одно сердце, чтобы любить. Неужели я хуже других женщин? Если бы я, старая, слепая, сидела в кресле, то люди гладили бы меня по головке и сюсюкалась. А теперь они, вместо этого, не обращают на меня внимания и разговаривают поверх моей головы так, словно меня нет рядом, или обращаются со мной, как с дурой.
- Им страшно. Они боятся, что ты владеешь волшебной силой, потому что ты узнаешь их по запаху и по звуку шагов. Им страшно, что ты можешь заглянуть в их души, потому что ты сумеешь поймать их на лжи.
- Это так глупо! Неужели они не понимают, что я могу видеть окружающий мир, лишь слушая, нюхая и прикасаясь? Разве они поступали бы иначе?
- Они просто не задумываются над этим. Особенно Алиса. Но она прекрасная девушка, всегда готовая услужить, трогательно неуверенная в себе. Если бы ты смогла увидеть ее, ты бы поняла это. Она похожа на щенка, сплошные руки да ноги, большие стопы, большие ладони. Моя жена настолько незрела, что у нее еще нет форм.
Что-то в его голосе насторожило Сору.
- Твоя жена? А она действительно твоя жена?
Ролло рассмеялся, коротко и иронично.
- Значит, ты догадалась?
- Благодаря моей волшебной силе,- парировала Сора.- Волшебной силе и твоему отчаянию.
- Неужели это так заметно? То, что она мне не жена?
- Это заметно только мне. Я ведь так хорошо знаю тебя. Как же ты с этим управляешься?
Ролло встал и заходил по комнате взад и вперед.
- Как правило, это не составляет труда. Я еще не посвящен в рыцари и буду жить у лорда Дженнингса до тех пор, пока не завершу свое обучение. Алиса живет в моем главном имении в Пенбридже и изучает то, чем она должна была научиться у своей матери. Когда я дома, то мы спим в разных покоях. Единственная трудность возникает только тогда, когда...
- Когда же, милый мальчик?
- Когда мы должны нанести визит, и хозяева стелят нам общую кровать.
- Ну и?
- Алисе это очень нравится. Она говорит, что со мною ей теплее и удобнее, чем с куклами.
В голосе у Ролло прозвучало столько отчаяния, что Сора не смогла сдержаться и расхохоталась.
- О бедный Ролло. Бедный, бедный Ролло.
Ролло раздраженно дернул Сору за косу и, протопал к столу, схватил краюху хлеба и начал запихивать ее себе в рот.
- Приятные звуки веселья,- раздался голос Дадли из дверей.
- Вот именно, и от этого мне хочется ее задушить. Ролло уставился на давящуюся от смеха сестру с отнюдь не братским раздражением.
- Интересно, производит ли ее смех такой же эффект на Уильяма?
Братья раздумывали над этим вопросом в молчании, пока Сора не выдохнула:
- Еще нет. Гм.
Голос Джона прозвучал сначала озабоченно, а затем обеспокоенно:
- Нельзя ли удержать эту свинью подальше от еды, пока мы все не соберемся здесь?
- Нет, это не в моих силах,- сказала Сора и разразилась еще одним приступом смеха.- Премного благодарна тебе, Ролло. Мне так остро недоставало твоего чувства юмора и так не хватало твоих шуток.
Братья пристально посмотрели друг на друга через ее голову, и Дадли начал жонглировать с небрежной сноровкой двумя пирогами.
- Я жонглирую твоими пирогами с мясом,- предупредил он.
- А ну-ка, прекрати! - произнесла она, приходя в себя.- Ты уронишь их на пол.
- Сначала скажи мне, почему тебе не хватало шуток.
- Дадли, ведь вся прошлая неделя была такой напряженной!
- Собаки истекают слюной.
- Лучше расскажи ему, сестрица,- предложил Джон.- Мясо вылезает наружу.
- Сора фыркнула:
- Я могу позволить себе загубить несколько пирогов.
- Следующие на очереди - куриные ножки.
- Животное! Прекрати! Вся моя жизнь переменилась, мне предстоит выйти замуж, причем за такого жениха, на которого я никогда не надеялась, о котором не могла даже мечтать и которого я не заслужила. Разумеется, у меня есть право на некоторую нервозность!
Жонглирование замедлилось и затем прекратилось вовсе.
- А тебе никогда не стать добрым монахом с такими Ужасными замашками вымогателя.
- Как раз напротив.
Дадли засунул один пирог в рот, а другой швырнул Буле.
- Вымогательство в разумных пределах позволяет вырвать признание у упрямых женщин, которые в противном случае не вымолвят ни слова.
- Ты довольствуешься малым,- заметила Сора. Она почувствовала неловкость, но ее отвлек гулкий звук шагов на внешней лестнице. Сора встала, и в комнату ввалились мальчики.
- Я сам расскажу ей! - кричал Кимбалл. Клэр в ответ кричал:
- Твой отец сказал, чтобы я рассказал ей!
- Я не буду слушать ни того, ни другого, если вы не знаете более пристойного способа входить в комнату.
Клэр споткнулся - возможно, из-за неуклюжести, а, может, его толкнул Кимбалл,- Сора не смогла разобраться и приказала:
- А ну-ка встаньте оба прямо передо мной.
- Достанется же нам,- тихонько пропел Джон,- раз у нее появились такие интонации в голосе.
- Меня по-прежнему пробирает от нее дрожь,- согласился Дадли.
- Хватит,- приказала им Сора, а затем повернулась к мальчикам: Хорошо. Лорд Уильям велел передать для меня сообщение. Кому именно?
- Мне! - яростно завопил Клэр.
- Я старше! - пожаловался Кимбалл.
- И способен нести большую ответственность,- согласилась Сора.- Поэтому мы должны научить Клэра быть таким же ответственным, и вот как мы это сделаем.
Кимбалл ничего не сказал, и Сора откинула назад его волосы.
- Разве не так?
- Да, миледи.
- Это говорит настоящий рыцарь,- похвалила Сора.- Итак, Клэр, что за сообщение?
- Лорд Уильям посчитал, что вам следует быть наготове,- сказал мальчик.- Сэр Чарльз со своей свитой прибыл во двор замка, а вдалеке кто-то еще поднимает пыль. Гости прибывают рано.
- О Боже,- опустилась на скамью Сора.- На три дня раньше. Слава Богу, что я загодя приготовила так много всего. Но холодный обед на столе ничем не ис правишь, и постели не готовы.
Мысль, мелькнувшая в голове, заставила Сору содрогнуться. По мере того, как гости стекались в замок, опасность подкрадывалась все ближе. Кто же теперь оградит от нее Уильяма?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Переключив внимание с оцениваемого им молодого жеребца, Уильям заметил, что юноши наблюдают за ним. Они стояли за изгородью конюшни. Ролло и Дадли по краям, Джон и Клэр посередине, держа за руку Блэйза. Золотые лучи полуденного солнца окрасили светлую кожу их лиц, и взору Уильяма открылось написанное на них торжественное выражение. Даже Блэйз, находящийся в полном неведении о намерениях братьев, вперил в Уильяма неподвижный и напряженный взгляд.
Почувствовав, что натянутая узда ослабела, боевой конь встал на дыбы и взбрыкнул, пытаясь сбросить седока. Уильям спрыгнул с коня и спросил:
- Мне выйти?
Спустившись вниз, он кивком предложил мальчикам следовать за ним. В заваленном соломой углу, возле стога, он расставил скамейки полукругом и движением руки пригласил садиться. Юноши уселись на скамейки, а Уильям энергично опустился на стул, стоявший посередине. Блэйз плюхнулся на солому между ними.
Упершись своими могучими руками в колено, Уильям по очереди посмотрел каждому брату прямо в глаза.
- Вы хотите поговорить со мной?
Получив разрешение, братья обменялись взглядами и Ролло начал:
- По ряду вопросов, милорд. Первое и, возможно, наиболее важное,- это история, которую рассказал нам Джон.
Уильям переключил свое внимание на Джона, и тот выпрямился, ощутив на себе тяжесть напряженных взглядов, устремленных на него.
- Мне не хотелось бы заставлять вас думать, будто я собираюсь придать себе весу, пересказывая байки, но этот рассказ настолько невероятный, что, как мне кажется, я обязан вас предупредить. Я воспитывался у сэра Хаттона Гентского. Это небогатый землевладелец, и он не в состоянии как следует позаботиться о рыцарях, которых нанимает.
Рассказав свою биографию, Джон глубоко вздохнул - вести, которые он принес, тяжестью лежали на его плечах.
- Один из рыцарей покинул Гент восемь дней назад, чтобы поискать счастья в Лондоне, и вернулся всего лишь четыре дня тому назад.
- Он как будто летел на крыльях ветра,- заметил Уильям.
- Да, и он принес великую весть. Юстас мертв.
- Юстас? - только и произнес пораженный Уильям, после чего с живостью выпрямился.- Сын короля Стефана?
- Джон кивнул.
- Его наследник и старший сын. Не Божий ли это суд над королем Стефаном за узурпацию трона Англии?
- Возможно. Если это правда. Такие байки слишком часто оказываются сплетнями, которые расползаются от одних к другим по незримым каналам.
Джон заверил его:
- Это благородный человек, милорд, и он увидел достаточно для того, чтобы удостовериться лично.
Уильям печально покачал голевой.
- У Стефана есть еще один сын, а претензии сына Матильды, Генриха, возрастают - и некоторые считают, что эти претензии более правомерны, чем у кого-либо из отпрысков Стефана. Какой ужасный поток несет нас! Благодарю вас за то, что вы предупредили меня. Если бы такую весть принес мне кто-нибудь из гостей, то я не смог бы направить разговор в какое-либо разумное русло. Бог знает, какая борьба развернется после таких событий между землевладельцами, рыцарями и женщинами.
