— Ненавижу все это, — заявила она уже в конце первой недели.
— Мне очень жаль, я знаю, что условия в средних школах города могут быть довольно жесткими, — посочувствовала ей Мэг. Она попыталась устроить ее в одну из частных школ в их районе, но там просто не оказалось мест.
— Не в этом дело, — поговорила Люсинда с недовольной гримасой. — Я сама еще жестче их.
— Тогда в чем же? — спросила Мэг. Эта поза «плохой девочки» из всех вечно меняющихся настроений Люсинды нравилась Мэг меньше всего.
— Все надо мной смеются.
— Что ты имеешь в виду? — Мэг очень не хотела, чтобы о том, что против Люсинды возбуждено уголовное дело, каким-то образом узнали ее одноклассники. Она посоветовала Люсинде не распространяться о своем деликатном в юридическом смысле слова положении, если она хочет завести друзей и постараться обеспечить себе более или менее нормальное существование здесь.
— Выходит так, что мне нечего одеть, — мрачно ответила Люсинда. — Каждый чертов день я прихожу в одних и тех же уродливых шмотках.
— Ради бога, Люсинда, и это все? — Мэг одновременно испытывала и раздражение, и облегчение. — Я посмотрю, что мы можем с этим сделать.
На следующее утро она позвонила Франсин из офиса и спросила, не может ли она как пастор организовать, чтобы из Ред-ривера прислали одежду и вещи Люсинды.
— Я уверена, вы знаете, что Ларк со мной не разговаривает, — пояснила Мэг. — И я помню, как добры вы были к Люсинде, когда она находилась в больнице. Кроме того, у меня есть подозрение, что Ларк сама не хочет, чтобы вещи Люсинды находились в ее доме.
— Мэг, я бы рада помочь, — ответила Франсин, хотя в тоне ее голоса Мэг уже услышала большое «но». — Ситуация сейчас очень напряженная. После слушаний окружной прокурор подлил масла в огонь полицейского расследования, когда нам казалось, что он уже начал угасать. Теперь все об этом только и говорят. Мэта вызывали на повторный допрос. Очевидно, его алиби считают ненадежным.
— Мэта?
Мэг никогда серьезно не рассматривала парня в качестве подозреваемого. Хотя с учетом того, что она знала о его чувствах к Люсинде, она уже сама удивлялась, почему эта мысль не приходила ей в голову раньше.
— Он утверждает, что в то утро бродил по Интернету, — ответила Франсин. В ее обычно спокойном и твердом голосе звучала озабоченность. — Но распечатка наших телефонных соединений не зафиксировала подключений модема в то время.
— Мне очень жаль, — сказала Мэг. — Мне также неудобно добавлять к вашим проблемам свои, но, как вы думаете, вы бы могли поговорить с Ларк насчет вещей Люсинды?
На другом конце провода на мгновение воцарилась тишина, и Мэг представила себе, как пастор взвешивает все за и против, все положительные и отрицательные моменты этой просьбы.
— Не могу, Мэг, — наконец ответила Франсин. — Но не из-за чувств Ларк. Я так беспокоюсь о Мэте! Он отказывается объяснить мне, что произошло в то утро. Я думаю, он был с Люсиндой. Я знаю, что он переживает за нее и, вполне возможно, любит. Это единственная причина, по которой я попыталась потянуть ей руку. Потому что, видите ли, я боюсь, что мои настоящие чувства к ней не… они просто далеки от христианских.
Мэг проанализировала новость про Мэта и решила не говорить об этом Люсинде, пока ее эмоциональное состояние не стабилизируется. Следующую субботу Люсинда и Мэг потратили на покупку одежды — изнурительный и чрезвычайно разочаровывающий опыт для Мэг. Она была щедра как на деньги, так и на советы по поводу того, что Люсинде идет, но девушка даже не делала вид, что слушает ее. Вещи от «Сакс», «Блумингдейл», «Лорд и Тейлор» были… «совершенно некрутыми». Наконец у «Маси», после короткой остановки для ленча в близлежащем «Макдональдсе», Люсинда обнаружила пару ботинок, которые ей понравились: страшные платформы с гротескными закругленными носками и волнообразной пластиной в качестве задника.
— Можно я их прямо сейчас надену? — спросила она, пока Мэг подписывала чек.
— Если считаешь, что действительно сможешь ходить в них, не падая, — ответила Мэг, но увидела в выражении лица Люсинды нечто, чего не видела раньше, — неконтролируемый детский восторг.
Прорыв в их шопинге произошел, когда, по пути к сабвэю, они подошли к магазину дешевых распродаж.
— Круто, — сказала Люсинда, останавливаясь перед витриной, разглядывая облегающие брюки-клеш цвета лайма и блузку в тон из какой-то сверхсияющей и, как подозревала Мэг, легковоспламеняющейся ткани.
— Ты шутишь, — простонала Мэг.
— Как будто ты можешь понять, что по-настоящему классно! Могу я это, по крайней мере, примерить? Пожа-а-а-алуйста!
И только когда Люсинда гордо нацепила искристый, дешевый наряд в комплекте со своими новыми ботинками, Мэг осознала, насколько эта одежда близка по настроению к «дружественной потребителю линии», рекламную компанию для которой «СпортсТек» поручил разработать агентству «Хардвик и партнеры».
— Нравится? — спросила Люсинда с широкой ухмылкой, хотя было ясно, что, по ее мнению, она выглядит просто сногсшибательно. По правде говоря, мягкая ткань брюк только подчеркивала тяжелые бедра Люсинды, а блузка, хоть и не представляла собой ничего особенного, была узковата в груди — главном предмете ее гордости. Задумчивый взгляд Мэг, по-видимому, обеспокоил Люсинду, которая быстро продолжила: — Зато это в десять раз дешевле, чем эта чушь, которую ты хотела купить мне в «Сакс».
— Дело не в деньгах, Люси. Я просто удивляюсь, почему тебе понравились именно эти вещи, вот и все.
— Потому что, — Люсинда повернулась кругом, чтобы получить максимум удовольствия от собственного отражения в трехстворчатом зеркале, — так все одеваются.
А когда стало ясно, что Мэг собирается-таки купить для нее эти вещи, Люсинда великодушно объяснила, кто такие эти «все» — и солист группы, чей последний компакт-диск Мэг готова была сжечь, и молодежная звезда безвкусного телешоу, которое Мэг была вынуждена смотреть с Люсиндой вечером по средам. Другими словами, образцы для подражания, ничем не лучше идолов семидесятых, которые в аналогичном возрасте диктовали вкусы на моду для Мэг. Она помнила реакцию матери на лохматую прическу, которую ее дочь сделала под влиянием группы «Фарра Фосетт Майорз».
Они зашли еще в три похожих магазинчика распродаж и сделали, в общей сложности, шесть покупок. Мэг понимала, что это относительно недорогой способ приобретения благодарности Люсинды, но после эмоционального бичевания, испытанного ею в течение нескольких недель совместного проживания в одной квартире с подростком, она решила, что заслуживает передышки. Она много работала, чтобы поддерживать хотя бы поверхностное равновесие в ее новой жизни с Люсиндой, но это было нелегко. В эти дни ей ничего не давалось легко.
Ритмы жизни в сельской местности, к которым она успела привыкнуть, — ее беседы с Ларк, ее близость с Брук и Фиби, частые поездки в Ред-ривер на уик-энд, — все это внезапно исчезло. Но, как человек, который продолжает ощущать движение волн, уже выбравшись на сушу, Мэг чувствовала нарушающую спокойствие тягу к тому, от чего вынуждена была отказаться. Мелодичность голоса Ларк… Запах свежескошенного сена в полях за фермой…
Но что хуже всего, она чувствовала, что ее отношения с Эйбом, у которых даже не было шанса по-настоящему начаться, заканчиваются. Он заявлял, что очень занят. Он возвратился в Нью-Йорк на несколько дней, а потом должен был снова лететь в Лос-Анджелес. Несколько раз он говорил, что скучает по ней. Тем не менее, Мэг не даром была «ветераном романтических войн», чтобы определить, когда противник подает сигнал к отступлению. Эйб уходит, она это знала. И мысли об этом наполняли ее сердце такой грустью и таким сильным желанием, что она почти была благодарна за возможность отвлечься бесконечным ссорам, которые ей обеспечивала Люсинда.
Новая одежда вызвала у Люсинды подъем. Она была исполнена добрых намерений и по дороге домой объявила, что обед сегодня вечером приготовит сама и угостит Мэг своим фирменным блюдом — лазаньей с индейкой. Несмотря на то что готовка заняла у Люсинды три часа и наложила тяжелый отпечаток на маленькую кухню Мэг, лазанья получилась очень вкусной — сладкий томатный соус, посыпанный перемолотой индейкой и луком, мягкие слои итальянской пасты и рикотты, хрустящая корочка из подрумяненной моцареллы и пармезана… Мэг приготовила зеленый салат.
Они ели в небольшой обеденной нише, примыкавшей к кухне. В качестве фона звучала музыка, которую им обеим нравилось слушать — последний компакт-диск Сары Мак-Лэчлан. Мэг налила себе бокал вина.
— Дай и мне немножко, — сказала Люсинда.
— Ни в коем случае.
— Ты же знаешь, я, вроде, совсем выросла.
— Юридически ты — несовершеннолетняя, которую выпустили под залог.
