Все обошлось на дневной встрече.
Митя переводил точно, синхронно и спокойно. Г.Г. как-то с интересом глянул на него: он ценил профи.
А на приеме Митя опять оторвал штуку.
Сначала все было распрекрасно, Митя не отходил от шефа и, уже как-то приноровившись к нему, - и шеф с иностранцами делал в своей манере некоторую подвижку, понять что-то было можно,- лихо переводил, переходя и на испанский, и на английский, - нужно было это или нет, действуя по своему разумению и желая задобрить шефа. Тому нравилось, как работает мальчишка, но раздражала его слишком свободная манера держаться и это лихое знание языков, тогда как сам он к языкам был туповат и кроме слабенького английского ничем не владел.
Все и осталось бы нормальным, если бы не пришлось Мите поставить бутылку референту и Олегу, и самому с ними выпить.
Он вдруг почувствовал легкость необыкновенную, веселость и радость, которую хотелось делить со всеми. И уже в конце приема, когда гостей оставалось немного, Митя сел за рояль и стал наигрывать и петь свои песенки. Оставшиеся собрались вокруг него и выражали одобрением выкриками и аплодисментами, особенно воодушевились женщины. После своего Митя перешел на битлов и тут пошло братание. Кто-то подал Мите бокал с шампанским, он легко его опорожнил и продолжал петь.
Сквозь винную завесу, он вдруг увидел глаза шефа: из-под полуприкрытых тяжелых век его пронзали две иглы, впившиеся казалось прямо в митины зрачки. Митя вздрогнул, ощутил себя там, где он находился, с улыбкой закрыл рояль, встал, раскланялся и удалился вслед за шефом, который выплывал из зала.
Митя думал, что шеф ему сделает замечание, хотя сам Митя не видел ничего дурного в том, что несколько развеселил публику, - попел и поиграл. Но шеф смолчал и Митя забыл об этом инциденте.
Олег, правда, забежав к нему, сказал, хлопнув рюмаху виски, - ну, ты даешь! Опять устроил! Какого тебе понадобилось распевать?
На официальщине!
- Да пошел ты,- беззлобно и устало сказал Митя. Ему уже до тошноты надоело пребывание в ИЛЬ де ФРАНС, хотелось домой - в простоту отношений и свободу, тоже, впрочем, относительную, но все же...
Конечно, никакую Катрин он не разыскивал, по улицам в одиночку не шастал. Вместе с Олегом сходили они в определенное для покупок время в дешевые магазины ТАТИЩЕВА - ТАТИ, купили там для подарков разного барахла, причем особо не выбирали. Абсолютно все теперь здесь стало для Мити чужим, вернее, его заставили, чтобы все здесь казалось чужим и враждебным.
В Москву он прибыл утром.
Дома были Нэля и Митенька. Тесть уехал на работу.
Митя вывалил подарки, которые Нэле пришлись по вкусу - трусики, колготы, платочки, зонтик, и конечно, французские духи.
Митеньке он купил большую пушистую собаку (тот очень любил животных и просил себе собачку или кошечку, но Нэля запретила - она их на дух не выносила, - грязь, запах и шерсть), увидев которую Митенька даже заплакал от счастья и сам Митя чуть не разрыдался, подумав, как же мало надо человеку: одному - игрушечную собачку, другому - денежек побольше, третьему - женщину...
Они с Нэлей, отправив Митеньку с няней гулять, забрались в постель и было им очень хорошо.
Нэля заснула, а Митя лежал и вспоминал не девочку хиппи, а Елену Николаевну и Веру. Две женщины боролись в нем за преобладание. И он не мог ни одной отдать предпочтение.
Он решил, что прямо днями зайдет в издательство и посмотрит на них. Спохватился, что там о них не подумал и ничего им не привез... Что-нибудь придумает.
Он расслабился и крепко и сладко заснул, отсыпаясь за весь свой напряг во Франции.
В тот же день Г.Г. позвонил Трофиму Глебовичу и зазвал встретиться на нейтралке. Они договорились поужинать в " Пекине" наверху, где был специальный зальчик для высоких гостей. Трофим без особой симпатии относился к Г.Г., считая его выпендрежником и таким хитрованом, что не только ухо надо было с ним держать востро, но и все иные отверстия. И был прав. Не хотелось Митьку с ним отправлять, но так сложилось... Короче, ничего хорошего Трофим от этого свидания не ожидал.
Они встретились как добрые друзья. Выпили немного, поговорили ни о чем и обо всем, и вдруг Г.Г. стал серьезным, - до этого он рассказывал анекдоты и какие-то случаи, улыбался, приятно щурил свои страшненькие глазенки, - и налив себе минералки, а Трофиму водки, заговорил именно о том, ради чего позвал Трофима. Трофим сейчас очень пошел в гору, поэтому Г.Г. пока не составлял бумагу на зятя Трофима, решив с ним вначале поговорить.
- Трофим, - ласково прошипел Г.Г., - я тебя люблю, ты знаешь, и потому позвал тебя сюда, чтобы ни одна сволочь не услышала. Твой зять прокололся. И очень нехорошо прокололся.
У Трофима закатилось сердце, - чуял он, что с этим сопляком Митькой войдет к ним в дом беда. Все Нэлька! Прилипла к Митьке как банный лист, чего она в нем нашла? И что теперь сделает Г.Г.? Он - малый не промах, захочет, - свалит кого угодно. Надо его выслушать и сделать вывод. Поэтому он пока никак не отреагировал на сообщение Г.Г., а только разом выпил и налил еще.
- Зять у тебя человек без моральных устоев и дисциплины. - Продолжал меж тем Г.Г., - я к нему, как говорится, с душой, твой ведь зять! Разрешил погулять в первый день... А он, понимаешь, пристроился к какой-то девке и черт-те где с ней таскался до ночи... Я остался без переводчика. На приеме концерт устроил - пел там черти-что, чуть не плясал. И эти сволочи, иностранцы, европейцы херовы, ко мне подходили им восторгались, - а если враг хвалит, - это что? Ты сам знаешь, что...
Г.Г откинулся на спинку стула и стал пить воду - слишком утомился он от такой длинной речи, надоело ему говорить, пусть теперь Трофим вещает.
По мере того, как Г.Г. проговаривал с трудом всю историю, Трофим зверел: сукин сын! Безродный говнюк! Приехал с драным чемоданишкой, а теперь имеет все! Неблагодарный потрох! И бабник!
Это Трофим почему-то подозревал давно: такие хлипари обыкновенно любят с бабами валандаться. А Нэлька?! Несчастная его Нэлька! Что делать-то? Гнать взашей?.. Гнать! И немедля!
Видимо, все, о чем думал Трофим, отразилось на его лице, потому что Г.Г. посмотрел на него и сказал: ты потише, Трофим, потише... Не убивай дурака. Он ведь малый не без головы, - начал вторую часть своей речи Г.Г., он хотел и это сказать, будучи злым, хитрым, но принципиальным в смысле оценки профессионализма, - язык французский знает как свой, да и на английском чешет, будь здоров, и с испанским в ладах, и все быстро, складно. Из малого толк может быть... Тем более, что эти иностранцы-засранцы от него в восторге... Это тоже немало, хотя и чревато... Ты не зверей, а подумай, как из него дурь выбить. Выбьешь поимеешь дельного малого, который и семью обеспечит и Родине послужит... Не выбьешь - туда ему и дорога, на помойку. А вообще-то, если его пустить по нашему ведомству, приглядывая, конечно, то из него можно классного специалиста сделать - нужного нам и дружного с НИМИ - и Г.Г. похохотал, то есть похрипел, как простуженная змея.
Трофим понял, о чем Г.Г. говорит и то, что он все же похвалил Митьку, было ему приятно. Да, надо попробовать сначала острастку, а там... Поймет его счастье, нет, - на "нет" и суда нет, сгинет в неизвестность. И Нэлька не поможет, пусть хоть обревется, дура...
- Георгий, - сказал Трофим, - тебе спасибо за информацию полную и объективную. Я тебя понял. Только скажи... - Трофим замялся, - он там с девкой этой французской не ТОГО?..
- Нет. - Твердо ответил Г.Г., - мы бы знали. За ним, дураком, смотрели зорко. Шлялся по городу...
- Вот сученок, - выругался от души Трофим, - ладно, дам я ему прикурить! Стоит овчинка выделки, говоришь?
- Стоит, - подтвердил Г.Г. и больше они на эту тему не говорили, посидели еще, покалякали, и разъехались по домам. На прощанье Г.Г. сказал: Трофим, сам понимаешь, - доложить я должен, но сделаю это помягче, о девке будет минимум...
Трофим Глебович не сразу поехал домой,- погонял шофера по Москве, выходил из машины, прогуливался, курил, выпивал водочки, - наконец, почувствовал, что достаточно успокоился. Тогда и поехал.
Дома его встретил веселый кавардак. Митенька притащил огромную пушистую собаку, Нэля крутилась в какой-то кофточке в обтяжку, а рядом с трофимовым прибором лежала зажигалка не из дешевых, с ремешком для кармана и с брелком. Это ему польстило, - он все время терял зажигалки и пользовался по-старинке спичками и это любил. Но статус его не позволял уже спичек, и он вечно был в раздражении. Значит, Митька в Парижах о нем вспомнил (Митя привез зажигалку себе, но увидев, что для тестя подарка нет, без сожаления подарил ему свою, эту, - Зиппо).
Трофим решал,- сейчас поговорить или сначала пообедать, выпить, а уж потом... Потом - было, конечно, сподручнее: Нэлька займется посудой, Митька от винца расслабится, с ним будет легче говорить - без дурацкой его гордости и всякой прочей ерунды... Но после возлияния они оба подрасслабятся, что нехорошо...
