Так Трофим ничего не надумал, а довольно сурово уселся за обед. Однако обед - на удивление - прошел довольно мило. Митя рассказывал, показал фото... Трофим молча слушал, а Нэля восторженно внимала и ясно было, что слышит все это она не в первый, может быть, и не во второй раз, потому что делала замечания типа: а вот это расскажи... Выпили совсем немного и когда доели второе, Трофим Глебович сказал: ты, вот, что, Нинэль, подай-ка нам с Дмитрием кофе с коньячком в кабинет, мы там по-мужицки о делах побалакаем.
Нэля не обиделась, что ей придется пить кофе на кухне одной, а Митя содрогнулся, поняв, что змей накапал, и ему, Мите, придется снова защищаться, - может Трофим по недавней памяти займется и рукоприкладством?
Вид у того был решительный и не из веселых.
Они с Трофимом Глебовичем расселись в мягких кожаных креслах, с кофе, коньяком, - как бы в добродушной семейной обстановке... И начал беседу Трофим с конца, так ему вдруг показалось правильным.
- Разговаривал я сегодня с твоим шефом. Он о твоих рабочих качествах высокого мнения. Говорит, языки знаешь, переводишь хорошо, иностранцам нравишься...
Мите было приятно это слышать, тем более, что он был уверен в зловредности "Г" по всем статьям. Но вид у тестя продолжал быть суровым и явно он свое выступление не закончил.
- Но, сказал мне Георгий Георгиевич, твой зять ничего не добьется при всех своих деловых качествах, если будет себя вести как фон-барон заграницей. Шляться, с девками, не приходить на перевод, устраивать соло на приемах... Ты, что, совсем спятил? Охренел? Я думал, ты толковый парень, сам все понимаешь, потому и не поговорил с тобой перед отъездом... А ты, сопля зеленая, попал в загранку и обосрался от счастья! Ну, чего молчишь?
- А что мне говорить? - Спросил Митя, - я, что, должен прощения просить у вас? За что? Что пошел погулять по Парижу? С разрешения! И заблудился? Спросил какую-то девчонку и она меня вывела? Что, за это убивать6 что ли? Ваш Г.Г. разве выслушает что-нибудь? Ему хоть что объясняй, - он все равно не поверит! - очень искренне оправдывался Митя и молил Бога о том, чтобы вывезло - он внезапно понял, что не хочет, чтобы его путешествия закончились Парижем. Он уже заболел Европой и ему было невмоготу думать, что больше он никогда-никогда...
- Я не знаю, где ты там заплутал, но что недостойно вел себя - верю! Страну нашу позорил, Родину! - Загремел вдруг Трофим, разозлясь, что объяснения зятя выглядели вполне достоверно.
Тут разозлился и Митя, это у него быстро получалось!
- Не вижу в в чем мое недостойное поведение! И чем я опозорил Родину?
- А я тебе говорю, - вел недостойно! - Гремел Трофим.
- Что, я государственные тайны продавал? - Закричал и Митя. Трофим вдруг затих и зловеще сообщил: за это тебя бы расстреяли. Шляться по ночам с иностранкой, - это, что, не позорить?
Родину, семью?.. У тебя жена и ребенок, паскудник! Постыдился бы!
- Вы, что?.. - спросил Митя тихо, - мне, что, нельзя даже спросить, как проехать?
- Помолчи! Вот сфотали бы тебя с этой девкой и спекся бы. Благодари Георгия Георгича! И чего ты на приеме песенки распевал? Пьян, что ли был в зюзю?
- А что? Нельзя петь? - Спросил Митя насмешливо, - контрреволюция?
Трофим не стал бурно реагировать на последнее, иначе звезданул бы по скуле зятька, а твердо сказал: нельзя. Ты там уже не Митька, а представитель Советского Союза! И должен быть в рамках. Скромным, достойным, незаметным и незаменимым. Вот так. Я бы с тобой после такого вообще не стал бы разговаривать, но опять же, - благодари Георгия Георгича, - золотой он человек - похвалил тебя, оценил. Так что, Дмитрий, хочешь жить у нас, хочешь поехать заграницу, надолго, - думай. Хочешь валандаться здесь по Домжурам и спиваться, - пожалуйста, только без меня и Нэльки. Как хочешь и где хочешь. Я все сказал, а ты думай. И ничего Нэльке не говори - ей все знать незачем. А хочешь, так хоть сейчас в районку, в газету, пристрою, и комнату дадут... Как? - это Трофим уже сказал в спину Митьке и злорадно.
Митя вышел из кабинета не злой и не возмущенный, а опустошенный.
Если такова жизнь дипломата низшего ранга, так что же его ждет? Сиденье в конторе? Пусть и парижской! Поездка домой на машине и поход с женой в ближайший кинотеатр? Или кино показывают в посольстве? И раз в неделю, скопом, по магазинам?.. Стоит ли такая жизнь "мессы"?.. Не лучше ли бросить эту семейку и действительно уехать в район и быть там свободным?
Он чуть не засмеялся вслух - свободным! И как это он будет "свободным"?
Нэли в гостиной не было, видимо, она укладывала Митеньку...
Он вдруг ощутил безысходную тоску и ненависть ко всем здешним домочадцам, даже к сыну. Сын все больше и больше походил на Трофима черные густые брови, взгляд светлых небольших глазок исподлобья, круглое лицо, толстоватый носик... Митя ужасно расстраивался, хотя сам Митенька был мальчиком нежным, рефлексивным и очень любил отца.
... Надо больше уделять ему внимания... Подумал Митя и вдруг
вспомнил о маме, о которой он ни разу не подумал в Париже и ничего для нее не купил. Она так звала его приехать домой хоть на неделю, но после смерти бабушки, Митя понимал, что ехать домой не хочет, и, наверное, скоро, - а может никогда?.. - и не поедет. Теперь он не писал письма, а звонил по телефону, заказывая три-пять минут... И вся та жизнь и тот город, и мама - отдалялись и отдалялись, будто переставали существовать.
Нэле Митя ничего не сказал, хотя она с тревогой и ожиданием смотрела на него, - она слышала крики, которые не предвещали ничего хорошего. Поскольку Митя молчал, не стала спрашивать и она,- у папы вызнает.
На следующее утро Митя решил сходить в издательство, к своим женщинам, возможно у них он обретет утерянную уверенность в себе и оптимизм. Он надеялся больше на Веру, но и Елена Николаевна волновала его, пожалуй, попрежнему.
В редакционной комнате было все, как прежде.
Ему казалось, что и здесь все изменилось, или же сам он взглянет на все другими глазами. Ничуть не бывало. В комнате ната, не я... Они устроились в гостиной, где стоял рояль, длинный журнальный столик и тахта.
Митя потихоньку разглядывал "своих" женщин. Вера опускала глаза, когда встречалась с ним взглядом, а Леля не смотрела на него, что его стало, - по мере повышения градусов, - злить.
Леля, которой невмоготу было здесь находиться, только и ждала удобного момента, когда можно сбежать. О том же думала и Вера, но она связывала свое бегство с Митей и ждала удобного момента, чтобы тихо его спросить: вы меня проводите (Митя хотел было перевести их отношения на более простые, - на "ты", Вера согласилась, но продолжала попрежнему "выкать" и ему пришлось подчиниться, и он вдруг нашел в этом свою прелесть...) ? - И тогда уже уходить. Она даже уяснила, как это будет: они отвезут сначала Лельку (угрызений Вера не испытывала - ее охватило жгучее же
лание, - ни много, ни мало, - влюбить Митю в себя), а потом... Девушка она была самдостаточная и мнение о себе у нее о себе было высокое. И Лелька же намного старше Мити!
Сладилось все часа через два. Время двигалось к двум ночи, а Митя и в ус, как говорят, - не дул. Его усадили за рояль, он пел и играл, читал свои стихи под музыку, и какое-то время компания
была в восторге, но потом всем надоело внимать одному человеку, пиртные пары требовали своего и парочки разбрелись.
В гостиной остались трое. Вера, Елена Николаевна и Митя.
Он продолжал что-то наигрывать, и Елена Николаевна сказала: "Вы, ребятки, как хотите, я иду домой.". Она хотела сказать еще, что и Мите пора это сделать, но подумав, что ее поймут по-иному, смолчала. Они, правда, тоже заомонили, что поздно и надо идти всем... Она не слушала, а пошла
одеваться в переднюю, чтобы поскорее выскочить без них. Но забыла на тахте сумочку.
Митя сразу же, как только она вышла, перестал играть и посмотрел на Веру. Она уже не скрывалась, а смотрела на него своими зелеными, сейчас будто растекающимися глазами и в них было желание, только оно. Он встал, она подалась к нему и он поцеловал е долгим, тягостно чувственным поцелуем. Она почувствовала, что падает, сейчас упадет... И тут они услышали лелин голос: простите, - и стук двери.
Они оторвались друг от друга и как заговорщики в комедии - прыснули, а Вера сделала серьезное лицо и прошептала: бежим за ней, сейчас же поздно! Она одна!
Они подхватились и выбежали из подъезда в тот момент, когда Елена Николаевна остановила такси. Ничего не говоря, задыхаясь от бега, они плюхнулись на заднее сидение.
Елена Николаевна сидела впереди и с горечью вспоминала, как когда-то так же точно сидела впереди Кира, а они с Митей впадали в любовный транс на заднем сидении, касаясь друг друга руками. Наверное, и эти так... Как Митя может?? Как? После того, что между ними было... Она не могла даже плакать она окаменела, только ухо ловило движения сзади.
Митя хотел было взять Веру за руку, но и он вспомнил ТО такси, три с лишним года назад...
