Ну а что потом? — спросил я себя.
А вдруг он тоже ударит тебя в ответ? Ты к этому готов?
Да. Пошел он… Пусть только попробует… Я с лихвой отплачу ему за каждый удар.
Ну хорошо, ты победишь в драке, а что потом? Неужели ты и впрямь думаешь, что на том все и кончится?
Хм…
Тебя, конечно, задержит полиция. Свидетелей вон сколько. «Абсолютно неспровоцированное нападение, господин полицейский! Я все видел!»
Придется заплатить штраф, посидеть пару дней в кутузке. Но это того стоит.
А твоя жена тем временем узнает о твоем поступке. Скажет: «Что за мальчишество?! Даже не верится!» И сочтет своим долгом навестить беднягу Эрика в больнице, принесет ему виноград и цветы. А он скажет: «Детка, ты выглядишь потрясающе… ну и дурак же я, что бросил тебя…»
Прекрати.
Двери трамвая с шипением закрылись. Я поехал дальше.
Следующие несколько дней я на чем свет ругал себя за рассудительность, осмотрительность и трусость. Дважды за два дня повстречав одного из бывших любовников жены, я теперь видел их, как мне казалось, всюду. Стоя в очереди к банкомату или на такси у парка Стивенс-Грин, гуляя по Кинг-стрит… Все они издевательски улыбались, глядя на меня.
Однажды вечером, после ужина, за которым я съел всего лишь полпорции, я лежал в ванне. И тут вошла Кристина.
— Все еще дуешься из-за Эрика? — спросила она. — Уж четыре дня прошло.
— Да, — ответил я. — Я видел его еще раз, сразу же на следующий день, когда ехал в трамвае. С тех пор прошло всего три дня.
— И что ты сделал? — встревожилась она. — Оскорбил его? Ударил?
— Нет, я его не бил и вообще с ним не разговаривал.
— Слава богу, — с облегчением произнесла она. — Вот это уже по-взрослому.
Кристина отвернулась, поправляя одно из гостевых полотенец, висевшее чуть косо. Я смотрел ей в спину, и у меня возникла идея.
— Послушай, раз уж я такой взрослый… — Я озорно рассмеялся. — Продемонстрируй свою благодарность. Залезай сюда ко мне.
— Хочешь, чтоб я приняла с тобой ванну? — хмыкнула она. — Весьма своеобразный способ выражения благодарности. Может, лучше принести тебе чашку чая?
— Нет, чаю не надо.
— Даже с шоколадным печеньем?
— Нет, не хочу я ни чаю, ни печенья. Только тебя, прямо сейчас, в ванне.
— Что ж, ладно. — Кристина начала стягивать с себя кофточку. — За то, что ты признал мое прошлое, смирился с тем, что оно существовало, и понял, что с ним давно покончено. — Она расстегнула молнию на юбке, и та тоже упала на пол. — За то, что ты не допустил, чтоб твое душевное равновесие зависело от какого-то парня, с которым я встречалась много лет назад. За то, что… — продолжала Кристина, отбрасывая в сторону свое нижнее белье, но я уже не слышал ее, потому что сгорал от вожделения. И я искренне верил ей. Верил в то, что отныне я и в самом деле буду более достойным, более зрелым человеком.
Не прошло и двух минут после соития — я все еще наслаждался мгновениями полнейшего счастья, — как меня опять начали мучить сомнения.
— Нет, но двенадцать любовников! Как тебя только хватило на всех?!
— Послушай, — сказала Кристина. — Свой первый сексуальный опыт я получила, когда мне было шестнадцать лет. С тобой я познакомилась в двадцать девять. Неужели по одному парню в год — это так уж много? По-твоему, я развратница? С некоторыми у меня был роман на одну ночь, с другими отношения тоже длились недолго — максимум полгода. Поверь, у меня были продолжительные периоды, когда я вообще не занималась сексом.
— Ну хорошо, — сказал я. — Тогда другой вопрос: теперь, когда в твоих глазах я стал зрелым мужем, объясни, пожалуйста, почему, например, ты запала на Эрика?
Я хотел услышать, что с Эриком она сильно ошиблась. Что в постели он был никакой. Что она никогда его не любила.
— Ну… Эрик, когда хочет, может быть очень обаятельным.
— Ммм…
Увы, мне в сердце вонзили острый нож.
— У него великолепное чувство юмора, и внешне он симпатичный. Во многом на тебя похож. Правда.
— Ммм…
Нож начал кромсать мое сердце.
— Но ты мне нравишься больше.
— Ммм… Чем конкретно?
Всё, сердца у меня нет. В груди вместо сердца куски мяса.
— Ты более искренний, более внимательный. Как правило. Ты добрее.
Проклятие! Я не хочу, чтоб мне отдавали предпочтение за то, что я искренний. И добрый.
А за что тебе надо?
За то, что у меня пенис длиннее. Или толще — что тоже неплохо.
Этими своими мыслями я не поделился с Кристиной.
— Просто теперь из-за Эрика мне кажется, что нашу любовь предопределили обстоятельства — место и время первой встречи, возраст, когда мы познакомились. Не какое-то особое влечение, родство душ. Ты запросто могла бы выйти замуж и за него.
— А как же та девушка, Одри, с которой ты встречался семь лет? — заметила Кристина. — По-твоему, я в восторге от твоих похождений?
— Я всегда говорил, что это было ошибкой, — сказал я.
— Ой, не заливай. Если вы так плохо ладили, что ж ты семь лет с ней возился? Ты наверняка любил ее. И наверняка спал с ней не раз. Ну, что скажешь?
Не отвечая, я схватил полотенце, потому что вода в ванной вдруг показалась мне невероятно холодной. Да, Кристина права. Пока она весь свой третий десяток перебирала парней, поддерживая с ними непродолжительные отношения или заводя романы на одну ночь, я почти семь лет встречался с одной и той же женщиной: Да, пожалуй, я любил ее, и мы много занимались сексом, по крайней мере, первые пять лет.
Кристина встала и потянулась за халатом; с ее тела на пол капала вода. Я закрыл глаза, вспоминая Одри, — впервые за много лет.
Мы вступали в интимную близость, наверное, тысячу раз. Боже! Невообразимо много, да? Но ведь шесть лет и девять месяцев — это 2463 дня. На первых порах мы предавались любовным утехам ежедневно (однажды умудрились сделать это четыре раза за двадцать четыре часа!). Потом, на третьем году наших отношений, стали заниматься сексом через день, потом — два раза в неделю, потом — раз в неделю, а в конце, перед разрывом, почти не прикасались друг к другу. Но к тому времени мы уже жили вместе, надеясь таким образом разрешить наши проблемы. И тогда мы уже были не любовниками, а просто хорошими соседями по квартире.
К слову об Одри. Как и я, она была девственницей, когда мы начали встречаться. И насколько я могу судить, она ни разу мне не изменяла. Последний раз я слышал о ней два года назад. Тогда, по словам наших общих друзей, она все еще жила одна. Интересно, теперь, спустя четыре года после нашего разрыва, у нее кто-нибудь есть? Наверняка. А если она так и не встретила никого другого, значит… я — единственный мужчина, с которым она когда-либо спала.
На следующий день, обедая в своем любимом ресторане «Т. П. Смитс», я опять столкнулся с Эриком. Я сидел сбоку за стойкой, решая, что мне выбрать: лосося в чесночном соусе или гратен[12] из креветок и тортеллини[13]. И тут входит Эрик. Он решительным шагом направился прямо ко мне и сел на табурет рядом. Не спорю, ресторан был забит, свободных мест было мало. Но все равно это была наглость.
— Мне треску на пару, — крикнул он моей официантке и стал устраиваться поудобнее, повесив на крючок свой пиджак. Потом повернулся ко мне и, будто только что меня заметил, кивнул. Я напрягся, ожидая, что он отпустит какую-нибудь смачную реплику. Ничего подобного. Он достал свой мобильник и принялся набирать текстовое сообщение.
Перед нами поставили заказы. Несмотря на то что Эрик, к счастью, не стремился завести со мной разговор, обед для меня стал тяжким испытанием. Я пытался есть, а Эрик возился со своим телефоном, то и дело пихая меня локтем. Я пытался есть, а его телефон постоянно пищал, принимая сообщения. Я пытался есть, а почти вплотную ко мне сидел тупой осел, некогда наслаждавшийся сексом с моей женой.
Наконец, проглотив свой обед, Эрик поднялся, собираясь уйти. Он надел пиджак и, наклонившись, шепнул на ухо:
— Кланяйся от меня очаровательной Кристине.
Черт бы его побрал! Как он смеет называть мою жену очаровательной? Она, конечно, очаровательна, но как он смеет? Слащавый тон, каким он произнес ее имя, подразумевал, что он помнит, как она шастала к нему в постель.
— ЧТО?! — заорал я, но Эрик уже продвигался к выходу. Я соскочил с табурета, намереваясь броситься за ним вдогонку, но путь мне преградила официантка, несущая три тарелки с картофелем. К тому времени, когда я выбрался на улицу, Эрика уже и след простыл. Я кинулся к торговому центру «Джервис» — Эрика не было видно. Я свернул налево и побежал по Кейпел-стрит. Тот же результат.
— К черту его! — крикнул я, повернувшись лицом к реке. — К ЧЕРТУ!
В ту ночь, лежа в постели, я все еще проклинал Эрика. Пребывая в агрессивном настроении, требующем решительных действий, я осмысливал свое положение. У меня был план А: не ходить на театральные премьеры. Этот план полностью провалился. Пора было переходить к плану Б.
