— Да, конечно, зря я так разошелся. Я даже думаю: мне повезло, что она послала меня куда подальше, иначе я бы с ней натерпелся, — он не выпускал ее руку из своей холодной ладони. — Послушай, Лиза, можно, я тебя поцелую? — вдруг спросил он.
Лиза вздрогнула. Они уже почти пришли к общежитию, и первой мыслью ее было вырвать руку и убежать. Олег что-то почувствовал и крепче сжал ее пальцы.
— Лиза, не бойся, ничего плохого я тебе не сделаю. Мне даже нравится, что ты такая скромная. Ну хорошо, давай так. Не я тебя поцелую, а ты меня. А я просто буду стоять. А потом ты пойдешь домой. Пожалуйста, я ведь так редко тебя прошу о чем-то. Не огорчай меня.
«Ну, конечно, я должна его поцеловать, а то он обидится», — мелькнуло у Лизы в голове, и она, преодолевая сковавшую ее неловкость, приподнялась на цыпочках и коснулась губами его щеки.
Олег не изменил своему обещанию. Он действительно не сдвинулся с места. Только сказал: «Спасибо», — и Лиза, не глядя на него, быстро убежала к себе в комнату.
Она долго не могла согреться. Ее соседка, как всегда, спала. А Лиза, сжимая ладонями чашку с очень горячим чаем, опускала лицо в душистый пар и растерянно думала:
«Так что же, это и есть мой первый поцелуй? Или еще нет: наверно, первый поцелуй — это когда двое целуются в губы. О Господи, какая же я глупая! Но все равно, я все это не так себе представляла. Как-то романтичнее, что ли. А ведь раз я его поцеловала, значит, он мой молодой человек, а я его девушка и мы влюблены друг в друга. Но я не чувствую в себе ничего похожего на влюбленность. Неужели так только в книжках бывает?»
После этого случая Олег пропал больше чем на неделю. На вопросы девчонок, куда подевался ее кавалер, Лиза лишь пожимала плечами. Она сама ничего не понимала.
«Наверное, обиделся на меня, — решила она, — может быть, я была с ним слишком холодна? Может, он хотел, чтобы я в губы его поцеловала?»
Лиза немного погрустила о нем, все же он был первым ее кавалером. А потом она решила, что все, что ни делается, — к лучшему. Она слишком неловко чувствовала себя в его обществе, и без него ей стало как-то спокойнее.
И тут Олег появился. Да не как обычно, скромно поджидая ее у выхода из училища. Он поднялся прямо к ней в комнату, чего раньше не делал никогда. В руках он торжественно держал огромный букет белых хризантем. Его приход сопровождался гулом голосов взбудораженных девчонок. Еще бы! Мужчина с букетом в их дыре — слишком редкий гость, чтобы его визит остался незамеченным.
А Лиза испугалась. Когда она увидела Олега, у нее неприятно засосало под ложечкой, и она пожалела, что ее соседка где-то бродит.
Олег сиял не меньше, чем его ботинки. Усы Олега воинственно топорщились. С торжествующим видом, не говоря ни слова, он зашел в комнату и прикрыл за собой дверь. Лиза вскочила и принялась суетливо искать, куда бы поставить букет. Это были первые в ее жизни цветы, но сейчас она была так растерянна, что не придала этому значения.
— Ой, спасибо, — бормотала она, — надо бы найти вазу.
— Сядь! — властно остановил ее Олег. — Я пришел, как говорится, просить твоей руки. То есть я делаю тебе предложение. — Лиза сидела с таким потерянным видом, что он принялся объяснять дальше: — Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я что, тебя напугал?
— Да нет, просто все это так неожиданно…
— Конечно, если бы не мои обстоятельства, я бы ухаживал за тобой подольше, мы бы лучше друг друга узнали… Но мне уже и сейчас ясно, что именно о такой девушке, как ты, я и мечтал. Сейчас я объясню тебе, почему мне приходится спешить.
Ты ведь знаешь, что я был в группе поддержки Василия Ивановича Соколова, нашего депутата. Когда его выбрали, он занялся своими делами, и я уже начал думать, что он забыл обо мне, что я ему больше не нужен. Но я ошибался. Неделю назад Василий Иванович позвонил мне и предложил стать его доверенным лицом, — тут Олег засиял еще больше, — и поехать с ним в Москву. Представляешь, какая удача! В Москву!
«Прямо как «Три сестры» Чехова», — вспомнила Лиза пьесу, которую недавно видела по телевизору.
— И я хочу, чтобы ты поехала со мной. Нам дадут квартиру, зарплата у меня будет хорошая. Так что мы устроимся там нормально. Ехать надо уже очень скоро, поэтому мы должны пожениться. Если ты, конечно, согласна? — спохватившись, добавил Олег.
По нему было видно, что он ни капли не сомневался в том, что Лиза согласна.
Лиза не знала, что и сказать. Она тянула с ответом. Мысли ее путались.
— А как же училище? — спросила она, чтобы сказать хоть что-то.
— Да ну, тоже мне проблема! Неужели в Москве нет училищ? Да и вообще, зачем тебе быть медсестрой. Я думаю, моя жена может рассчитывать на что-нибудь получше. Приедем в Москву, там разберемся, чем тебе заняться. Может быть, у меня будет так много работы, что потребуется твоя помощь. Ну как, ты согласна?
Лиза не знала. Она чувствовала, что здесь что-то не так. Помимо того, что она не понимала своего отношения к Олегу, не испытывала никакой радости от услышанного, еще чего-то не хватало в его словах. И вдруг она поняла.
— Послушай, — спросила она неуверенно, — значит, ты меня любишь? — И жалобно взглянула на Олега.
— Ну, конечно. Извини, что забыл сказать. Я думал, это и так понятно. Ну, я пойду, у меня сегодня еще очень много дел. Знаешь, надо все подготовить к отъезду. Ты подумай, а я к тебе зайду дня через три. Надеюсь, ты уже все решишь к этому времени. — Олег чмокнул Лизу в щеку и вышел с видом человека, хорошо выполнившего свое дело.
Лиза осталась сидеть на кровати, рассеянно теребя в руках букет. Она опомнилась, только когда увидела, что почти дочиста оборвала лепестки у одной хризантемы. Голый стебель беспомощно висел у нее в руках, а пол и кровать были усыпаны нежными хлопьями, чем-то напоминающими снег.
Лиза не знала, что ей делать. Она думала о себе, как о совершенно посторонней девушке, чье положение в мире неожиданно и резко изменилось. Теперь у нее был букет цветов, завидный жених, таинственная квартира в далекой Москве. Короче, перед ней открывались блестящие перспективы, возможность в корне изменить всю жизнь. Но почему же все это совершенно ее не радовало?
«Что же мне делать? Отказываться глупо, и потом он, наверно, обидится. А согласиться? Но разве это так бывает? Я представляла себе это совсем иначе. А все произошло так буднично, он даже в любви признаться мне забыл. А я, кажется, и вовсе его не люблю. А может быть, я вообще не в состоянии влюбиться или это произойдет потом. О Господи, что же мне делать?»
Дверь тихонько приоткрылась, и показались две любопытные девичьи головки. Две пары круглых глаз испуганно и восхищенно таращились на нее.
— Лизка, он что — тебе предложение сделал, да? Ну чего ты молчишь, сидишь, как дура, тебе же радоваться надо! Он же в Москву едет, весь город об этом говорит.
Лиза, как ни теребили ее девчонки, продолжала молчать, пока те, махнув на нее рукой, не умчались, чтобы обсудить эту потрясающую новость со всем общежитием.
А Лиза решила пойти посоветоваться с Наташкой. Та недавно вернулась из Вологды, куда ездила с матерью делать аборт. После этого случая Наташа похудела, стала какая-то потухшая, молчаливая, но, как ни странно, она даже похорошела. Лиза иногда заходила ее проведать, наконец-то они с сестрой могли нормально разговаривать. Наташа оставила свой заносчивый тон, а Лиза перестала ее побаиваться.
— Ты что? Конечно, соглашайся! — воскликнула Наташка, когда Лиза рассказала ей о визите Олега. — С ума, что ли, сошла, упускать такую возможность! Да ради того, чтобы из этой дыры вырваться, я бы на все была согласна. И потом, он нормальный мужик, деньги у него есть и работа приличная, не слесарь какой-нибудь. Он не пьет, даже не курит, кажется. Чего же ты ждешь? Прекрасного принца? Так всю жизнь до пенсии прождать можно. Короче, не дури, соглашайся! Хоть одна ты нормальной жизнью поживешь, не то что мы все тут.
— Ну а как же любовь?
— Какая любовь? Очнись! Мою любовь, например, в Вологде без наркоза вырезали. Больше мне такой не надо. О любви будешь книжки читать и кино смотреть. Мама, мама, иди скорей сюда! — закричала вдруг Наташа, не обращая внимания на протесты Лизы. — Наша Лизка-то такого жениха себе нашла!
Дальше все закрутилось, как в стремительном водовороте. Лиза чувствовала себя не живым человеком с желаниями, страхами и надеждами, а бессловесным предметом, который влечет куда-то неведомая сила — и противостоять ей совершенно невозможно.
За Лизу что-то делали, решали, даже разговаривали за нее. Пришла она в себя только в начале декабря на собственной свадьбе. Она будто очнулась от тяжкого сна в большой и душной комнате теткиной квартиры. На Лизе было тяжелое, чужое белое платье из твердой ткани. Оно так сильно жало под мышками, что трудно было поднимать бокал. Волосы ей завили, накинули на них прозрачную фату, украшенную неживыми белыми цветами. На безымянном пальце правой руки тесно сидело тонкое золотое кольцо.
