Олег почувствовал это движение и начал легонько поглаживать рукой ее живот, опуская ладонь все ниже, а сам продолжал целовать то одну, то другую грудь. Невольно у Лизы вырвался стон, и Олег застонал в ответ.
«Ох, хоть бы это никогда не кончалось, хоть бы он и дальше меня целовал!» — почти теряя сознание, подумала Лиза.
— Открой глаза, посмотри на меня! — хрипло и повелительно проговорил Олег, отрываясь от нее.
С трудом Лиза приподняла веки. Сначала она видела лишь белесый туман, а потом начала различать очень близко над собой мужское лицо. Ей хорошо были видны полуоткрытые губы, торчащие жесткие усы, черные точки на крыльях носа и капли пота на лбу.
Лиза увидела его грудь с редкими черными волосками, напряженные мышцы рук, живот. А там, ниже, было что-то очень страшное, и оно гипнотически приковало ее взгляд. Из темной курчавой шерсти торчало нечто огромное, красно-фиолетовое, с набухшей веной. Неужели это войдет в нее? Оно же ее убьет!
— Ну как, нравится? — услышала Лиза голос Олега. — Это моя волшебная палочка!
Олег не мог больше тратить время на поцелуи, ему стало уже невмоготу. Он часто и хрипло задышал, и это огромное и горячее уперлось Лизе в живот. Пальцы Олега лихорадочно зашарили у нее между ногами. Они больно путались в волосах, забирались все глубже. Лиза опять сжалась, свела колени, пытаясь вытолкнуть из себя то чужеродное, чем представлялся ей теперь Олег. Но он не обращал на ее сопротивление никакого внимания. Лиза услышала, как заскрипели его стиснутые зубы, и почувствовала, что член, словно огненное дуло оружия, рвется к ней внутрь. Лиза начала отползать в глубь кровати, но Олег одной рукой уперся ей в затылок, а другой — помогал себе протолкнуться все глубже и глубже.
— Не бойся, — бормотал он, — тебе будет больно, так должно быть, потерпи, потом будет хорошо. Будет хорошо…
И тут Лизу прорезала такая нестерпимая боль, что она глухо вскрикнула. Как будто кто-то грубый, безжалостный раздирал ее на части. Лиза отчаянно задергалась, пытаясь вырваться из железных рук Олега, скинуть его с себя, вытолкнуть вон эту гадость, которая делает ей так больно. Но Олег был неумолим. Он зажал ладонью ей рот и продолжал, ритмично двигаясь, забираться в глубь ее лона. Лиза яростно крутила головой, извивалась всем телом. Она никогда не испытывала такого страшного унижения. Все происходящее казалось ей сущим кошмаром.
Олег ничего не замечал. Он дышал все чаще, его кожа покрылась горячим потом и с отвратительным звуком терлась о Лизино тело. Лизе становилось все больнее. Боль, которая с первого мгновения была нестерпимой, нарастала, заполняя собой все ее существо. Вдобавок ко всему Олег намотал себе на ладонь пряди ее волос, и Лиза не могла даже пошевелиться, как будто ее пригвоздили всем телом к позорному столбу.
«Скорей бы все кончилось, скорей бы…», — повторяла она про себя, глядя в черноту закрытыми глазами.
Вдруг ей показалось, что Олегу тоже стало больно. Он громко застонал, почти закричал, по его телу пробежала судорога, что-то горячее и жидкое толчками ворвалось в нее, и Олег откинулся на спину.
Опустошенная, разбитая лежала Лиза, постепенно приходя в себя. Она даже не могла плакать. Она ничего не понимала.
«Неужели это моя первая брачная ночь? И то, что он делал со мной, называется сексом? И к этому ужасу стремятся люди, пишут про это книги, музыку? Какой бред! Да чтобы я по своей воле еще раз?! Никогда в жизни!»
— Ну вот, солнышко, ты и стала женщиной. Моей женщиной! Ох, как я устал! Ты не обидишься, если я немного посплю. Я знаю, тебе было немного больно. Ничего, в следующий раз тебе будет лучше.
Но лучше не стало. Ни в следующий раз, ни в другие ночи. Олег теперь стремился к близости с Лизой традиционно, по ночам, не чаще двух-трех раз в неделю. Но Лизе и этого хватало с избытком, чтобы чувствовать себя совершенно несчастной. Каждый раз ей было нестерпимо больно.
Олег не делал ничего, чтобы помочь Лизе если не получить удовольствие, то хотя бы расслабиться. Он не был ни нежным с ней, ни внимательным к ее желаниям. Более того, увидев, что его скупые поцелуи на нее почти не действуют, он перестал тратить на них время.
«Все эти ласки и прочие глупости, — считал он, — очень любят женщины, а мужчине они ни к чему».
Молча, хрипло дыша, обильно потея, он овладевал ею и засыпал. Его совершенно не огорчало то, что Лиза не получает никакого удовольствия от близости с ним.
«В конце концов, для женщины это и не обязательно, — сонно думал он, получив свое, — еще войдет во вкус, захочет чего-нибудь этакого, потом меня ей мало покажется, гулять начнет. Мне, в принципе, и так неплохо».
А Лиза по неопытности, потому что ей не с кем было посоветоваться, оттого, что Олег в постели внушал ей настоящий ужас, ничего не могла изменить в своих отношениях с мужем. Целый день она ходила как побитая, всем своим измученным телом чувствуя неотвратимость наступления ночи. В какой-то момент она взяла себя в руки — не сопротивлялась и не показывала своего отвращения к тому, что делал с ней Олег. Но иногда ей становилось так тошно, что Лиза начинала беззвучно плакать. А Олег, слыша, как учащалось ее дыхание, довольный, говорил:
— Ну вот, ты и возбудилась, я же знал, что рано или поздно тебе понравится!
Лиза молчала. Настоящим счастьем для нее было, когда Олег вечерами говорил:
— Ты себе не представляешь, как я устал! Целый день бегал, подписи собирал.
Лиза не очень понимала, чем занимаются на работе сам Соколов и ее муж. Олег пытался ей что-то рассказывать, но Лизе это было так неинтересно, что она быстро переставала следить за его речью. Она видела, что Олег считает себя очень важным человеком, незаменимым помощником депутата. На самом же деле, даже Лиза это понимала, для Соколова он был всего лишь мальчик на побегушках. Каждый вечер она надеялась, что Олег придет уставший. Тогда он быстро съедал приготовленный Лизой ужин, падал на кровать и отключался.
А Лиза еще долго сидела на кухне одна, бездумно глядя в черное окно.
«Что же со мной происходит? — мучительно размышляла она. — Почему то, что для других удовольствие, для меня мучение? Еще ладно, если бы я просто ничего не чувствовала, но мне же ужасно больно! Может, у него член слишком большой или у меня там все устроено неправильно, слишком узко? Может быть, мне надо пойти к врачу? Нет, я никогда не решусь, умру там от стыда и страха».
Лиза вспоминала их первый опыт, какое наслаждение доставили ей тогда его губы, пока он не начал орудовать этой ужасной штукой.
«Может, попросить его опять так сделать? Нет, теперь мне совсем не хочется, чтобы он меня целовал! А кто-нибудь другой? — спрашивала она себя. — Если бы на его месте был кто-то другой — нежный, чуткий, с мягкими губами и теплыми пальцами. Наверное, мне бы понравилось. И вообще, я не понимаю, зачем это нужно делать именно так, ведь обниматься и целоваться гораздо приятнее!»
Так, рассуждая сама с собой, Лиза часто просиживала на кухне полночи. Ей тяжело было ложиться рядом с Олегом. Раньше она не знала никаких проблем со сном, а тут вдруг появилась бессонница. Вернее, она просто не могла заснуть, чувствуя рядом с собой его горячее, сопящее тело. А другой кровати в квартире не было.
Лиза отсыпалась, когда Олег уходил на работу. Она вставала поздно, с тяжелой головой и ломотой во всем теле, быстро бежала в ближайший магазин, готовила еду, убирала квартиру. Как хозяйка она Олегу очень нравилась. У них было идеально чисто. Его всегда ждал вкусный ужин, чистая, выглаженная рубашка.
Вот только обустраивать жилье Лизе расхотелось. Она ходила какая-то потухшая, вечно усталая, ей все сделалось совершенно безразлично: и уют их квартиры, и музеи, и наряды, о которых она мечтала.
«Надо взять себя в руки, — иногда думала она, — я живу, как тупое животное, надо хотя бы книги читать или в музеи ходить».
Для начала Лиза выбралась на ближайший вещевой рынок в Коньково. Оказавшись в огромном ангаре, набитом людьми и одеждой, Лиза совершенно ошалела. Она как потерянная бродила между бесконечными рядами торгующих, пока у нее не закружилась голова. Только чтобы не уходить с пустыми руками, она купила себе черные джинсы и бирюзовый свитер из каких-то мягких, похожих на бархат ниток.
Дома она примерила все это перед Олегом.
— Свитер ничего, красивый, — сказал он, — а вот джинсы чересчур обтягивающие. Нехорошо замужней женщине так одеваться. Могут неправильно понять.
— Но ведь сейчас все такие джинсы носят!
— Мало ли что все, но ведь ты моя жена и должна со мной считаться. Хотя, конечно, они очень тебе идут. — И Олег провел ладонью по ее ноге, задержавшись на ягодицах. — Ладно, можешь все это надеть на Новый год. Встречать его мы будем у Василия Ивановича, он нас с тобой пригласил.
