— Постараюсь, — сказала я.
— Далее. Пришлем ему уведомление о разводе и соответствующие бумаги.
Я проглотила комок в горле. Омар говорит о том, за что я так долго боролась, как о чем-то само собой разумеющемся.
— А потом?
— Потом я сниму с него показания. Под присягой. Попрошу его полностью подсчитать размер своего состояния. Как вы думаете, что он скажет?
— Думаю, он скажет — несколько сотен тысяч. Дом стоит где-то двести пятьдесят тысяч, примерно тридцать тысяч сбережений и еще двадцать тысяч инвестиций. И все.
— Великолепно. Таким образом он покажет под присягой, что владеет состоянием в триста тысяч долларов. Тогда мы предъявим ему отчет детектива и подадим в суд. В такой ситуации мы не будем претендовать на половину состояния. Попросим присудить нам все целиком. У нас неплохие шансы на удовлетворение этой просьбы, ведь человек солгал под присягой. Судьи не любят это. Возможно, даже адвокат откажется от него, ведь он и ему солгал. Адвокаты не хотят работать с такими клиентами. Ваш бывший муж будет по уши в дерьме, а вы станете состоятельной женщиной.
Рассказала Омару, что у Либби есть для меня еще одна новость, и, скорее всего, плохая. Он ответил, что тогда лучше подождать до полного отчета детектива, прежде чем оформлять развод. Я была разочарована. Я уже предвкушала вручение Роджеру этих бумаг и не собиралась ждать. Но, похоже, выбора нет.
На сегодня все.
В.
Водила Пита к педиатру. Рука у него зажинает неплохо, но, скорее всего, на ладони останутся шрамы — вечное доказательство моей небрежности и безответственности.
Зашла Линетт Коул-Чейз с тарелкой пирожных.
— Думаю, тебе будет приятно, — сказала она.
Я не пустила ее дальше порога. Нечего ей смотреть на мой грязный пол, на обертки от детской еды из Макдоналдс, тарелку с мандариновой кожурой, липкую дорожку пролитого сиропа.
— Линетт, какого черта ты ко мне пристаешь со своими любезностями?
Она чуть не заплакала. Я почувствовала себя просто дрянью.
— Прости. Мне показалось… я думаю, что тебе, видимо, сейчас нелегко. Хотела тебя подбодрить.
Теперь уже я чуть не заплакала от этой бесхитростной доброты. Она и понятия не имела, что была для меня живым укором.
— Прости меня. Ты хорошая, а я просто сука.
— Нет, ты не бука. — Она ловко обезвредила мое ругательство. — Ты просто вымоталась. Я все прекрасно понимаю.
«Как ты-то можешь это понять!» — чуть не сказала я. Вместо этого взяла тарелку и поблагодарила ее. Тут же слопала половину пирожных. Теперь у меня понос. Я его заслужила.
На сегодня все.
В.
Я решила развеяться, сходить в кафе и полистать журналы о дизайне. Если деньги Роджера когда-нибудь мне достанутся, надо будет переделать кухню. Взяла чай с травами, нашла столик в уголке. Такое редко со мной бывает: сидишь одна, сама себе хозяйка, рядом чашка чая и кипа журналов. Я уже совсем было собралась в них зарыться, но решила сначала стянуть жакет. Кто-то подошел сзади и потянул его за рукава.
— Позвольте вам помочь. — Эдди. Наклонился, прошептал в самое ухо: — Как насчет составить мне компанию в отеле?
Дышал, как из бани, горячим и влажным паром. Взглянула на его черные, мягкие брюки — уже возбужден. Он заметил мой взгляд, улыбнулся. То ли из-за прозака, угнетающего либидо, то ли внемля здравому смыслу, я поняла, что не надо сегодня ходить с Эдди в отель.
— Ну пожалуйста, Эдди. У тебя жена, дети. Это просто нехорошо.
— Раньше это тебя не волновало. — Он крепко взял меня за руку. — Только не говори, что ударилась в религию. Или на тебя нашло просветление?
— Нет, ничего подобного.
Я попыталась высвободить руку. Запястье было схвачено по правилам какого-то боевого искусства: если дернешься, кости сломаешь.
— Ты от меня не избавишься, поняла? — Теперь он не улыбался. — Ты его нашла, да?
— Что нашла?
Я прекрасно знала, о чем он спрашивает. Эдди откинулся на спинку стула и повернул к себе мое лицо.
— Эдди, мне больно, — прошептала я.
— Скажи это, глядя мне в глаза. Скажи: «Нет, Эдди, я не нашла золото».
— Нет, Эдди, я не нашла золото, — повторила я. — А теперь убери руки, пожалуйста.
— Ты врешь. — Он смотрел прямо мне в лицо.
Я испугалась. Сколько может продолжаться это насилие? Я собиралась просто попить чаю, листая журналы. Схватила жакет и вышла. Не хватало мне еще терпеть капризы бывшего любовника вдобавок ко всему, что сейчас происходит!
На сегодня все.
В.
Не могла заставить себя пойти к родителям. Понимаю, нужно больше времени проводить с папой, пока у меня еще есть такая возможность. Но мне так больно видеть его старым, слабым и больным! Что меня удерживает — эгоизм? Или это естественная самозащита?
На сегодня все.
В.
В 9.07 зазвонил телефон. Либби.
— Надо вам сказать, миссис Райан, что я обнаружила ряд интересных, довольно многообещающих фактов, но не вполне…
— Пожалуйста, Либби, просто скажите всё, что должны сказать.
— Хорошо. — Она глубоко вздохнула. — Я установила, что мистер Тисдейл действительно является собственником дома на Черном озере.
— И?..
— И это не ради вложения в недвижимость.
— Дайте подумать. Вот где он, значит, держит свою вторую жену, да? — пошутила я.
Но Либби не смеялась.
— Либби! Скажите что-нибудь.
Я закрыла глаза и взмолилась: «Господи, если у тебя есть хоть капля жалости ко мне, не допусти, чтобы у Роджера была другая жена!» Я даже дыхание затаила.
— Ее зовут Мэри, — начал мой детектив. — Мэри Тисдейл, естественно.
Я хотела сказать: «Почему естественно?» Вспомнила, как боролась с Роджером, чтобы оставить свою девичью фамилию. Он называл меня феминисткой, заявлял, что я должна быть счастлива избавиться от такой фамилии — Райан. Фамилии для низшего сословия: звучит плоско, как «ведро с картошкой». Теперь он нашел женщину, которая охотно удовлетворила его мужские амбиции, требующие непременно наградить жену своим жалким именем.
— Слушайте, — мягко сказала Либби, — может быть, мы продолжим этот разговор при встрече?
— Нет, Либби, — умоляла я ее. — Сейчас. Пожалуйста. Скажите мне все.
— Похоже, они поженились в июне. Брак зарегистрирован в Салливане мировым судьей Олкоттом Хейнсом.
— Дети? — выдохнула я, крепко сжала пальцы и снова взмолилась.
— Это пока неизвестно, — был ответ. — Слушайте, с вами все в порядке?
— А как вы думаете?! — огрызнулась я.
Другая жена!.. У меня голова шла кругом.
Нужно время, чтобы разложить все по полочкам. Как только я решила, что знаю Роджера как облупленного, как только подумала, что Бог послал мне уже все испытания, которые я могу вынести, я вдруг узнаю, что у моего мужа есть вторая жена! Кто она? Где он ее встретил? Как он выкраивал время, чтобы быть с ней? Как он умудрялся обманывать даже не одну, а двух жен одновременно, путаясь с Алисой и еще бог знает с кем?! Она молодая? Хорошенькая? Домовитая? И самое важное — имеет ли право на его имущество?
— Простите меня, — сказала я Либби. — Я нечаянно.
— Нет проблем, — откликнулась она. — К этому мне не привыкать — издержки профессии. По долгу службы я сообщаю в основном плохие новости. Детектива нанимают не для того, чтобы выяснить, какой подарок муж приготовил на день святого Валентина.
— Как вы думаете, когда будут дальнейшие сведения? — спросила я.
Голова раскалывалась. Я выгребла из шкафчика таблетки и проглотила четыре штуки. Либби сказала, что позвонит сразу, как только узнает что-нибудь новое.
Омар уверен, что Мэри Тисдейл вряд ли достанется что-нибудь из имущества Роджера, так как я вышла за него замуж раньше ее. Это единственная ободряющая новость за весь день, если, конечно, это правда. Омар напомнил мне, что надо держаться и делать хорошую мину. Не знаю, долго ли еще я смогу прикидываться. Я хочу, чтобы этот человек убрался из моего дома. Чтоб он сдох.
На сегодня все.
В.
Час ночи. От Либби до сих пор ни слуху ни духу. Это убийственно! Оставляла ей сообщение на автоответчике, но она не перезванивала. Мы с Роджером собирались навестить его родителей. Я отказалась — наврала, что у меня менструальные боли. Это единственная причина, которую он считает уважительном, ни разу еще не оспаривал мои гинекологические алиби. Меня все еще трясет. Не могу дождаться звонка Либби.
На сегодня все.
В.
Пытаюсь собраться, сосредоточиться, но куда там — я едва дышу! Знаю, что Роджер моральный урод, прекрасно знаю, что без него мне будет лучше, но до сих пор не могу избавиться от ощущения провала и собственной неполноценности. Ему не хватало такой жены, как я, пришлось найти другую. Она, конечно, примерная и строгая традиционалистка, о которой он всегда мечтал: повариха, домохозяйка, послушная женушка, она с радостью отказалась от родительского имени, чтобы принять прозвище Тисдейл. Кто эта женщина? Где он ее взял? И как он сумел проделать все это в таком маленьком городе?
