Хотя нет, стоп, о чем это он? Когда он ее задушит, она уже не будет улыбаться. И хрипеть и хрюкать, и глотать и давиться не будет. Она просто будет валяться у его ног безмолвным трупом. Страшно оскалившимся, с выпученными остановившимися глазищами, слипшимися от пота волосами, трупом.
Брр, противное зрелище!
Вадик Илюхин брезгливо оглядел толстый, дергающийся под шелковой юбкой зад Аллы Геннадьевны. И невольно улыбнулся. Интересно, что сказала бы недотрога Сашенька, узнай она о его паскудных мыслях в адрес ее курицы-мамаши? В испуге отшатнулась бы? Помчалась бы от него прочь, ломая каблучки и путаясь в длинном подоле своего василькового платья? Далеко все равно не убежала бы. Он бы ее поймал, повалил на траву, задрал подол и…
Интересно, а что сказала бы его мамаша, узнай она о мыслях сыночка? Все так же стала бы сватать его дочкам своих приятельниц, представляя как интеллигентного воспитанного мальчика без пагубных привычек? Мальчик, правда, все еще не нашел себя. И находится в творческом отпуске, как кудахтала его мамаша. Но средства, оставленные папочкой, позволяют. Он может находиться в таком вот творческом отпуске ничегонеделанья еще очень-очень долго. Практически всю жизнь. А жить он собирался долго.
– Вадик, входите, входите, пожалуйста.
Толстый, подвижный зад Аллы Геннадьевны шевельнулся влево, направляя гостя именно туда. Там у них была громадная кухня-столовая, с дорогой мебелью, уютным диванчиком, красивым стрельчатым окном и воздушными занавесками, искусно собранными живописными складками.
Он об этом знал, он бывал уже в этом доме. В отсутствие хозяев бывал. Открыть их смешные запоры оказалось делом нехитрым. Мать, по его просьбе, увлекла тогда мамашу и дочь за город на озера. А он похозяйничал в их доме. Ему было нужно кое-что найти, кое-что, оставшееся от покойного отца Саши. За этим еще отец Вадика охотился и дед его тоже. Но им не повезло. Повезло Беликову. Но, падла, ушел в могилу, оставив секрет при себе. И его искал в тот день в их доме Вадик. Секрет!
Не нашел. Правда, нашел кое-что другое, весьма его заинтересовавшее. Фотографию. На цветном снимке Вадик узнал юную Сашу и ее тренера по дайвингу Серегу Назарова. Она была в купальном костюме, плохо скрывающем расцветающее тело девушки. Он в белых тонких портках, закатанных по колено. Они стояли возле какой-то лодки и чему-то смеялись, держась за руки. И не столько фотография его заинтриговала, хотя и нашлась в странном месте – под матрасом ее кровати, сколько надпись на обратной стороне. «Люблю» – было написано непонятно чьей рукой. То ли писал Назаров, то ли Саша. Но кто-то из них кого-то любил. И Саше это воспоминание было, судя по всему, очень дорого, раз она так тщательно прятала фотографию.
Вадику, в сущности, было плевать на ее чувства. Он не ревновал. Его интерес к ней был вызван расчетом. И он готов был даже тратить на нее время, лишь бы достичь цели.
Но сегодняшнее утро неожиданно все поменяло. Все перевернуло в его представлениях о собственном интересе к этой высокомерной красавице.
Во-первых, он увидел соперника. Серьезного соперника. Очень серьезного! Усов мог, если появится у него желание, не только сдвинуть Вадика со своего пути. Но и доставить ему массу хлопот. Массу неприятностей!
Во-вторых, Сашка проигнорировала его машину, а села в машину Усова, тем самым отдав ему предпочтение. Тем самым унизив Вадика.
В-третьих, в своем васильковом шелковом платьице, весьма сексуально забивающемся ей между ног, она вдруг показалась ему просто красавицей. Соблазнительной красавицей.
Которая, в свою очередь, предпочла ему Усова. Который, в свою очередь, был сильным оппонентом. И который, в свою очередь, мог завладеть тем, за чем охотился еще дед Вадика.
Это был…
Это был вызов! Это была дуэль! И ее Вадик намеревался выиграть. Даже если ему придется шагать по головам! Даже если ему придется терпеть эту вислозадую Аллу Геннадьевну с ее фальшивой сладенькой улыбочкой.
– Чай, кофе или лимонад, Вадик? – спросила она, замирая у плиты с поднятыми вверх руками, будто сдаваться собиралась на его милость.
Чертова дура!
– Пожалуй, кофе, – сдержанно улыбнулся он.
– Вы ведь не торопитесь? – улыбнулась игриво старая перечница. – Мы могли бы дождаться Сашеньку после работы здесь, у нас. Мама ваша, Вадик, звонила мне и сказала, что уезжает. Что вы совсем сиротка на пару недель. Хи-хи…
Ее мерзкий смех и заигрывающая стрельба глазами едва не сорвали его с катушек. Желание услышать ее предсмертные хрипы снова возникло. Он даже возбудился, представив, как льет в ее широко распахнутое, хватающее последний воздух, горло огненный кофе.
Держи себя в руках! В руках! Твоя цель – ее дочь! Высокая, длинноногая гордячка Сашенька с длинными светло-русыми волосами, потрясающей кожей, пухлым ртом, который ему хотелось терзать своими грубыми пальцами.
– Боюсь, что не смогу ее дождаться, – сквозь зубы процедил Вадик и осторожно потрогал низ живота, возбуждение было почти болезненным. – Масса дел. Масса.
– Жаль. А мы могли бы с вами занятно провести время, Вадик.
Вдова Беликова капризно изогнула губы. Отвлеклась на минуту на кофе, выползающий из турки. Разлила его по чашкам, подала на стол, села напротив Вадика. Снова глянула на молодого человека странно кокетливо, неподобающе, на его взгляд, ее возрасту.
– И как же мы с вами занятно стали бы проводить время, Алла Геннадьевна? – поинтересовался он тихим опасным голосом.
– А мы бы с вами стали искать то, что вы не нашли в прошлый раз, – таким же тихим, опасным голосом ответила вдова Беликова и отхлебнула кофе.
– Что-о-о?
Он поперхнулся своим глотком, сильно закашлялся. Алла Геннадьевна тут же вскочила с места, подошла к нему и дважды ощутимо шлепнула между лопаток. А потом навалилась ему на спину своими отвратительными толстыми сиськами и зашептала на ухо горячо и гадко:
– Бедный мальчик… Бедный, бедный, глупый мальчик… Ты не подумал, что в моем доме могут быть установлены камеры? Не подумал, так ведь?
Вадика прошиб пот, прочно прилепивший тонкую марлевую сорочку к телу. Или это от ее сисек ему стало так жарко? Или от того, что ее рука залезла под скатерть, нашарила его ширинку и обнаружила его возбуждение?
Мерзкая старая шлюха! Мерзкая старая шлюха!
– Не подумал… – шепнула ему в самое ухо Алла Геннадьевна и вдруг больно укусила за мочку уха. – Так что ты искал, мальчик мой? То, что искал твой дед, а потом отец? Я угадала?
Вадик промолчал, тяжело дыша. Старая ведьма знала свое дело! Она очень искусно распоряжалась его возбуждением, очень искусно. Он еле сдерживался, чтобы не стонать.
– Угадала…
