— Он, наверно, думает, что у нас опилки вместо мозгов, — сказал тот, передвинув спичку из одного угла рта в другой.
— Клянусь Богом! — заныл Сесил. — Я говорю правду! — Худшее, что может быть, — это если они бросят его в тюрьму по какому-нибудь сфабрикованному обвинению, чтобы он был у них под рукой. Он должен убедить их в том, что готов к сотрудничеству. — О побеге я услышал из вечернего выпуска новостей, когда вернулся домой с работы. Я только устроился перед телевизором с бутылкой диет-пепси, как вдруг на экране появляется физиономия моего брата. Я чуть не наделал в штаны от испуга. — Он замолчал, чтобы определить их реакцию, но лица полицейских оставались непроницаемыми. — Я знаю только то же, что и все, — продолжал Сесил. — Я узнал об этом по телевизору.
Тип со спичкой поправил кобуру. Сидевший на мусорной корзине упорно смотрел на Сесила, до тех пор, пока тот не стал беспокойно ерзать на стуле.
— Что?
— Ты принимаешь нас за дураков, Сесил?
— Нет, сэр.
— Ты знаешь Майрона Хаттса?
— Нет, сэр.
— Ты никогда с ним не встречался?
— Нет, сэр. Они с моим братом скорешились в Такере, а я никогда не был в Такере.
— Да, ты был в Камминсе.
Поскольку Камминс был тюрьмой усиленного режима, Сесил почувствовал, что ему стоит изобразить справедливое негодование:
— Это правда, был.
— Ты сидел за вооруженное ограбление, верно?
— Верно. Но я никого не убивал.
— Ах да, да. Совсем забыл об этом. Ты предоставил эту возможность своему младшему брату Карлу, не так ли? Вот почему твой приговор оказался намного мягче.
Это была скользкая тема. Сесил не мог спорить с полицейским, иначе ему пришлось бы сознаться в убийстве, которое, по правде говоря, совершил все-таки Карл. Но ему не хотелось расписываться в собственной слабости.
Слабость заключалась в том, что если Карл проливал чужую кровь даже с некоторым удовольствием, у Сесила мысль об убийстве вызывала легкую тошноту.
— Я отсидел в тюрьме и искупил свою вину перед обществом, — выпалил он. — Я пришел к Иисусу и стал другим человеком.
Тип со спичкой согнулся пополам от смеха.
— Меня досрочно освободили, — заявил Сесил. — Вы думаете, что я стану делать такие же дурацкие вещи, что и мой брат? Ни в коем случае! Камминс — это, знаете ли, не пикник. Я вышел оттуда и не собираюсь возвращаться.
— Угу. — На сидевшего перед ним полицейского откровенность Сесила не произвела никакого впечатления. — Ты слышал о тех охранниках в Такере?
— Слышал, что они… м-м-м… умерли. Коп пододвинулся ближе, так что чуть не уткнулся носом в Сесила.
— Они не умерли, задница. Их убили. Твой брат ударил одного в сердце заточкой. А второму Хаттс перерезал горло — едва голова не отлетела.
Он откинулся назад и задумчиво потянул себя за мочку уха. На поимку беглецов были мобилизованы все правоохранительные службы Арканзаса и соседних штатов. Карл Херболд и Майрон Хаттс рассматривались как вооруженные и очень опасные преступники, и гражданам рекомендовалось проявлять в отношении их чрезвычайную осторожность.
— Надо отдать должное Карлу — он все четко спланировал, — заметил представитель штата. — Майрон-то полный идиот. А вот твой братец — смышленый сукин сын. Он даже придумал способ избавиться от датчиков. Их нашли, но Карла с Майроном при них не было. Да, сэр. Все, что отыскали, — это их тюремную одежду, ошейники и мудреные устройства, которые оказались ни на что не годными. А самих ребяток давно и след простыл.
Заключенные сумели перехитрить законников. Вертолетные патрули, поисковые группы и заставы на дорогах так и не смогли обнаружить их след.
Черт побери, Сесил гордился своим младшим братом!
Едва сдерживая гордую улыбку, он слушал, как коп перечислял преступления Карла, которые в глазах Сесила были настоящими подвигами под стать таким героям, как Джесси Джеймс, Джон Диллинджер и Клайд Бэрроу.
Чтобы скрыть радость, Сесил постарался изобразить волнение:
— Я только надеюсь, что вы его не убьете. У нас с ним больше никого нет.
— Ну, это ведь не совсем правда, Сесил? У вас еще была мама. Она была замужем за хорошим человеком, который старался вас направить на путь истинный. Я видел твое дело. Так что не ври мне, Сесил.
— Наш отчим был настоящей сволочью. Он ненавидел нас, а мы ненавидели его. Он слова не сказал, когда нас направили в эту школу для малолетних правонарушителей. Карлу тогда едва исполнилось пятнадцать.
— Наверно, потому, что вы как раз такими и были. Малолетними правонарушителями.
— После маминой смерти он набросился на нас еще сильнее. Меня-то это не особенно трогало, — поспешил добавить Сесил. — Но Карл был еще ребенком, и он очень страдал. Его никто не любил, вот он и вырос злым и подлым. Он весь гнилой. Думаете, я не знаю, что он хуже смертного греха? Он не признает Иисуса и ни во что не ставит спасение души. — Для пущей убедительности он выдавил слезу. — Но это моя плоть и кровь, все, что осталось от моей семьи. Я не хочу, чтобы он умер.
— Видишь ли, — сказал коп, поудобнее усаживаясь на корзинке, — мы вот чего боимся. Если Карл со своим другом Майроном однажды ночью появятся у тебя, то ты можешь почувствовать такую братскую любовь, что станешь помогать этим ребятам.
— Нет, сэр, — энергично затряс головой Сесил. — Я вам сразу позвоню.
— Это точно?
— Точно.
Коп повернулся к своему напарнику.
— Как ты думаешь, он врет? Тип со спичкой зевнул.
— Конечно, врет. Все Херболды — прирожденные лжецы. Кто этого не знает…
— Клянусь Иисусом…
— Перестань болтать об Иисусе, Сесил! — Полицейский поднялся на ноги так резко, что опрокинул корзинку для мусора. — Ты не достоин упоминать имя Господа при порядочных людях. Да, твои слова звучат искренне, но ты все равно остаешься уголовником. Пока вас с братом не отправили в разные тюрьмы, вы были одного поля ягодки. Такими и остались. — Положив руки на колени, он снова нагнулся и посмотрел в глаза Сесилу. — Ты никуда от нас не денешься. Ты меня слышишь?
— Да что вы говорите, сэр! — с возмущением произнес Сесил. — Говорю вам, я его сдам — он же, дурак, сам себя убивает. Клянусь!
— Ну смотри, Сесил!
— Да, Сесил! — сказал тип со спичкой. — Смотри!
Полицейские вышли из помещения, коротко переговорили с владельцем гаража мистером Рейнолд-сом, сели в сверкающую машину и уехали. А Сесил поплелся к своему рабочему месту, где перед приходом законников ремонтировал пикап. Вскоре к нему подошел Рейнолдс.
— Ты сказал им правду? — проворчал он. — Если мне только покажется, что ты собираешься устроить неприятности, — ты уволен. Понял?
