Святого Юлиана. За ним плелась Маффи.
– Сайвер, Ильзе забирают в больницу, – она взяла мужчину под руку, ища поддержки. – Алисия, будьте добры, сходите в комнату мисс Шваре, соберите необходимые вещи – зубную щетку, расческу, – и отправляйтесь с Ильзе в госпиталь. Я распоряжусь, чтобы оттуда вас забрал школьный водитель.
– Конечно, мисс Маффи.
– Всем остальным тоже нечего здесь делать, – строгим голосом сказал Сайвер. – Живо по своим комнатам. А с вами, – он выразительно посмотрел на Джона и Надин, – будет отдельный серьёзный разговор. Мисс Миховски, ваше занятие никто не отменял, извольте явиться вовремя.
Оказавшись в своих апартаментах, Сайвер захлопнул дверь и прямиком направился в ванную. Он был готов задушить Миллиртона голыми руками – второй случай с начала года сильно подорвёт репутацию Артиса. Случившееся не укладывалось в голове. Во-первых, он и предположить не мог, что тихоня Ильзе решится на что-то подобное, а во-вторых, в этом опять виноват студент с его факультета, к тому же один из лучших.
Маерс расстегнул верхние пуговицы рубашки и, прислонившись спиной к шершавой холодной стене, тяжело выдохнул. Желание любым способом покалечить Джона, вечно влипающего в неприятности, постепенно проходило. Где-то в глубине души ему стало жаль мисс Шваре, краем уха он слышал, что Миллиртон лишь использовал влюбившуюся в него девушку, но вмешиваться в сердечные дела студентов Сайвер считал ниже своего достоинства.
– В конце концов, я не нанимался работать семейным психологом и раздавать советы, – он состроил гримасу своему отражению в зеркале и, промакнув лицо полотенцем, отправился в кабинет, куда в скором времени должна была прийти Надин. Сайвер даже перед самим собой не хотел признавать, что Миллиртон сумел стать его любимчиком – первым за все годы преподавания.
Весь колледж гудел, обсуждая поступок Ильзе. Кто-то сочувствовал девушке, кто-то осуждал, но так или иначе вместе с её именем часто звучало и имя мисс Миховски. Женская половина «Звёздочек» отчего-то уверилась, будто это Надин подтолкнула Ильзе к роковому шагу.
Конечно, эти сплетни дошли до Кэтрин Маффи. Выслушав их, она недовольно хмыкнула, поджала губы и записала что-то в органайзер, который всегда носила с собой – не признавала карманные компьютеры. Декан Грайверса явно заимела зуб на Надин: по её вине Маффи уже во второй раз была вынуждена отменять свои уроки, чтобы улаживать факультетские проблемы. В вопросах дисциплины и организованности Кэтрин была полностью солидарна с Сайвером, который, например, не допускал на занятия студентов, опоздавших больше чем на пять минут.
В кармане пиджаке завибрировал телефон (Маффи всегда выключала звук и требовала того же от студентов). Звонил Хитроу:
– Что у вас там происходит? Не успел я сойти с трапа самолёта и заселиться в номер, как мне сообщают, что колледж чуть было не потерял выпускницу… Что за бардак?!
Кэтрин перепугалась: в этой суматохе она забыла сообщить директору про инцидент, а это её прямая обязанность.
– Ник, я думала, ты ещё в дороге, – сказав это, она поняла, как жалко прозвучало её оправдание.
– Конечно, Рим – это край света и добираться туда три дня на упряжке, – сказал он издевательским тоном. – Я назначил тебя деканом не за красивые глаза и стройные ноги, Кэтрин. Количество твоих промахов меня расстраивает. Если за этот семестр стрясётся ещё одно сомнительное происшествие – можешь прикручивать старую табличку на дверь своего кабинета, деканом ты больше не будешь. Это ясно?
Чем больше говорил Хитроу, тем сильнее отчаивалась Маффи – она держалась за это место, как за спасительную соломинку. Высокое положение в обществе, уважение коллег, беспрекословное подчинение студентов… К тому же, будучи деканом, она была на равных с Маерсом, могла часто проводить с ним время, а значит, у неё увеличивался шанс добиться объекта своей симпатии.
– Да, директор, всё предельно ясно.
– Мне звонили родители мисс Шваре, они забирают её домой, доучиваться в этом году она не будет. Ей необходима поддержка близких и помощь психологов.
Теперь Маффи стало понятно, кто накрутил директора – супруги Шваре.
Я распоряжусь, чтобы сотрудники транспортной компании собрали её вещи, запаковали и доставили по адресу из личного дела.
– Кэтрин, позвони её матери и спроси насчёт этого. Возможно, будет лучше, если они пришлют кого-то из своих курьеров или грузчиков. Не дай Бог, они решат, что мы рылись в её вещах. Я и так больше сорока минут убеждал мистера Шваре не заявлять в полицию на Джона Миллиртона.
– А Джон тут почти ни при чём, – неожиданно заступилась за выпускника Маффи, подумав, что Сайвер будет ей за это благодарен. – Сейчас весь колледж обсуждает, что виновницей угнетенного происшествия с Ильзе стала небезызвестная вам мисс Миховски. Мы же подселили её в комнату к Ильзе, чтобы та своим спокойствием и благовоспитанностью показала ей пример.
– И?..
– У Ильзе не задалась новая тема по физике, и добрая Надин сказала ей, что странно, учась на Грайверсе, иметь «D» по профильному предмету. Ильзе и без того была расстроена, и слова мисс Миховски подлили масло в огонь…
Кэтрин, очередная грязно-запутанная история… Не хочу сейчас вникать в это, конференцию никто не отменял. Положи, пожалуйста, деньги на телефон, я не могу найти ни одного терминала оплаты.
– Хорошо, Ник. До встречи!
Она нажала отбой и, зажмурившись, рухнула на стул. Конечно, Кэтрин знала, что, скорее всего, разговоры про влияние Миховски на Ильзе сильно преувеличены или вообще сущая выдумка, но в данную минуту Надин Миховски виделась Маффи воплощением всех её возможных неприятностей и даже увольнения.
Через два часа Алисия написала Надин, что состояние Ильзе улучшилось. Миховски как раз была на факультативном часе у Маерса; он увлеченно рассказывал про поэтов Серебряного века. Надин слушала и восхищалась: он разбирался в теме лучше большинства учителей, которые попадались Наде. Было видно, что ему действительно интересен Блок, и он, англичанин, пытается читать зарубежную для него литературу на языке оригинала.
Надин выбрала индивидуальный факультатив по этому предмету неслучайно: во-первых, она сама любила читать классику, во-вторых, за эти уроки так же можно было получить дополнительные баллы, ведь сделать то же самое, например, на политологии или ораторском мастерстве было бы в разы сложнее – из-за трудностей с языком.
Все предметы преподавались на английском. Студентам-иностранцам выдавались раздаточные материалы – правда, тоже на английском; некоторые педагоги выписывали рекомендованную литературу на родном языке для лучшего понимания. Конечно, был предмет «Английский для иностранцев», но пользы от него было мало.
Телефонный звонок заставил Маерса недовольно замолчать.
– Это Алисия… – поспешила оправдаться Надин. – Я просила сообщить мне, как
