Маттео засмеялся:
— Ну, если ты олимпийская чемпионка по плаванию, то конечно! Но мы, пляжные купальщики, просто потонем по дороге!
Он вдруг замолчал. Шутка оказалась неудачной — ведь кое-кто из их компании действительно утонул.
— Странно, что Николо до сих пор нет, — удивилась Кьяра.
— Интересно, что именно ты его хватилась, — язвительно заметила Франческа, — ведь он, кажется, знает о тебе кое-что, и тебе это не нравится.
— Нечего ему тут разнюхивать, — сказал Лука презрительно. — Некоторые знают слишком много. Это может им дорого стоить.
— Ты говоришь, как мафиози, — усмехнулась Франческа. — Ты что, хочешь прикончить Николо?
— Ему лучше держать пасть закрытой, — угрожающе произнес Лука. — Не то кто-нибудь ему ее заткнет.
— Прекрати разыгрывать из себя гангстера! Тебе это совсем не идет, — махнул на него рукой Маттео и вышел в коридор. — Пошли поищем Николо. Где-то же он должен быть.
— Возможно, опять в церкви, — предположила Франческа.
Все четверо пошли по коридору в сторону церкви. Вокруг царила тишина.
Маттео не без труда отворил тяжелую дверь в церковь, внутри было пусто. Студенты хотели уже было повернуть назад, но тут Франческа заметила красную лужу на каменном полу рядом с одной из исповедален.
— Смотрите, — с испугом показала она рукой, — что это?
Все посмотрели, куда показывала Франческа, и… замерли.
Маттео первым взял себя в руки и медленно пошел вперед, остальные последовали за ним. Шаг за шагом они приближались к кабине из украшенного резьбой черного дерева. Окошко в дверце было завешено куском рваного бархата. Тут порыв ветра приподнял занавеску.
Франческа издала душераздирающий крик.
— Н-и-ккк-о-ллл-о! — заикаясь, выдавила она из себя и кивнула головой в сторону кабины.
Лука отдернул занавеску. С глухим стуком тело Николо выпало из исповедальни. Его широко раскрытые мертвые глаза глядели в пустоту, в груди торчала большая острая щепа от разбитой лодки. Кровь засохла на рубашке и джинсах.
— Как он сюда попал? — испугался Маттео.
— В последнее время он вел себя странно, — сказал Лука. — Может быть, у него была какая-то тайна, нам неизвестная, и он в исповедальне хотел облегчить свою душу, покаяться?
— Мертвецы не молятся в исповедальнях, — сухо возразила Кьяра.
Франческа не могла оторвать глаз от ужасной картины. Она тщетно пыталась унять дрожь. Девушка почувствовала тошноту, не помня себя, выбежала во двор, где ее вырвало.
— Да упокоится он с миром, — Маттео закрыл товарищу глаза.
Затем сильным рывком он оторвал бархатную занавеску, накрыл ею тело и перекрестился.
— Пошли отсюда, — и он подтолкнул Кьяру и Луку к выходу.
* * *
Той ночью, когда над озером Тирро разразилась буря и падре Рикко увидел, как течение несет две лодки к острову, он отправился к Серджио Деларе. Мужчины знали друг друга давно. Деларе был владельцем одного из самых больших овощеводческих и цветочных хозяйств в Умбрии.
Двадцать лет тому назад, во время какого-то церковного праздника, Серджио увидел, как падре удалился в одну из его теплиц с молодой садовницей…
Когда девять месяцев спустя та произвела на свет девочку, названную Алессией, Серджио, как и другие прихожане, сердечно поздравил мамашу с радостным событием. Затем отвел падре в сторонку, напомнил тому о романтическом свидании в теплице и спросил священника, не хочет ли тот заключить с ним долговременный договор на украшение цветами церкви и пасторского дома. Если падре не против, то Серджио готов забыть об увиденном на прошлогоднем церковном празднике.
Рикко пригласил Деларе на следующий день зайти к нему домой. Серджио появился у священника точно в назначенный час в радостном предвкушении того, что заключит очень выгодный договор. Он даже заранее подготовил все необходимые документы, юридически скрепляющие эту сделку.
Каково же было его удивление, когда ушлый святой отец достал из письменного стола приготовленную заранее грамоту и предложил Серджио расписаться в том, что тот обязуется регулярно и на безвозмездной основе поставлять цветы для украшения церкви и пасторского дома, а также для конфирмаций и свадеб. В противном случае падре будет вынужден проинформировать местных карабинеров, что в упомянутую Серджио ночь он обнаружил в теплице несколько растений, которые подозрительно походили на коноплю.
Учитывая, что недавно во время вечеринки полиция застукала сынка Серджио и его дружков за курением марихуаны, причем происхождение зелья ей так выяснить и не удалось, оба проходимца, распив бутылку красного вина, ударили по рукам и в наилучшем расположении духа разошлись приятелями.
Серджио с тех пор не проронил ни слова о ночи, проведенной священником в теплице, а тот в свою очередь отблагодарил его тем, что стал распространять по округе небылицы о призраках, якобы обитающих в развалинах монастыря, и горячо советовал людям не совать туда нос.
Дело в том, что однажды, случайно попав на остров, Серджио обнаружил, что почва как нельзя лучше подходит для выращивания конопли. Недолго думая, он приобрел у коммуны Казанелле половину острова «для занятия овощеводством». Все над ним смеялись — ну как можно выращивать овощи на острове, куда нужно добираться пароходом!
Но падре Рикко с удовольствием получал с тех пор регулярные и щедрые пожертвования от славного овощевода, на которые частично и содержал свою тайную и любимую дочь Алессию. Она не нуждалась ни в чем. Хорошее месячное пособие, комфортабельный дом, время от времени дорогие подарки и, конечно, обучение в престижной частной школе — на своего ребенка синьор Рикко денег не жалел.
Даже, когда епископ лишил падре прихода, у него остались возможности для оплаты учебы Алессии теперь уже в университете. Ну и кроме того, на пожертвования богатого овощевода он помог отреставрировать склеп в своем прежнем приходе и даже отлить для колокольни новый колокол, который вот уже два года во славу Господа каждое воскресенье собирал прихожан на молитву.
И вот теперь падре Рикко опасался, что молодые люди, которых непогода заставила высадиться на острове Манья, могут разрушить всю эту отлично отлаженную систему. Какая-то глупая случайность ставила под угрозу все!
Если эти юнцы узнают, что на острове в промышленных масштабах выращивают коноплю, и проинформируют об этом карабинеров, то плакали денежки и для Алессии, и для его приходской церкви.
А уж коли это случится, то у Серджио Деларе больше не будет резона и дальше молчать о церковном празднике, с момента которого минуло уже двадцать лет. А бульварная пресса отвалит ему за подобную историю кругленькую сумму. Священнику было ясно, что Деларе не упустит возможности хорошо подзаработать. А значит, не станет молчать.
