А можно сообщить нашим друзьям, что Саша пришел в себя?
– Разумеется, да! Даже нужно! Александра Ивановича надо возвращать к активной жизни! Однако желательно, чтобы гостей к нему ходило немного, он еще слаб.
Смущенно улыбнувшись, Катя вышла в коридор.
– Что ж, Александр Иванович, я рада, что наши старания не прошли даром. Ну что, голубчик, будем жить? – улыбнувшись, спросила его доктор. От женщины просто веяло участием и добротой.
– Хотелось бы, – хмыкнул Гончаренко и вопросительно посмотрел на нее. – Простите, вы мой лечащий врач?
– Совершенно верно, – ответила женщина и, переведя взгляд на стоящую рядом аппаратуру, представилась: – Захарова Валентина Игоревна. Но я лечила вас не одна. О вас заботились лучшие специалисты нашей больницы.
– Очень приятно. Спасибо вам, Валентина Игоревна, – слабо улыбнувшись, сказал Александр. Каждое движение, каждое слово ему давалось с трудом. – Я могу узнать, что со мной?
Доктор нервно прошлась по палате и, подхватив табуретку, села возле него.
– Сегодня на улице очень холодно. Зима уже, – ушла от ответа женщина. – Скоро Новый год, вы любите этот праздник?
– Конечно, это мой самый любимый праздник, как, впрочем, и у большинства людей. Только смогу ли я встретить его дома? Почему вы не отвечаете на мой вопрос? – начал раздражаться Гончаренко.
– Успокойтесь, пожалуйста, – сдержанно произнесла Валентина Игоревна и машинально поправила челку, упавшую на глаза. – Я вам сейчас все расскажу, только позвольте сначала вас осмотреть.
Склонившись над Александром, она внимательно слушала его дыхание, сердце, заставляя поочередно двигать разными частями тела, закрывать и открывать глаза. Закончив, довольно улыбнулась и снова присела на табуретку.
– Что ж, отлично! Все двигательные функции и рефлексы вашего организма в норме!
– Так что же все-таки со мной произошло? – не отставал Гончаренко.
– У вас была тяжелейшая черепно-мозговая травма, в результате которой образовалась внутренняя гематома. Долгое время вы находились в коматозном состоянии. После проведенной операции мы внимательно следили за вашим здоровьем. Ваши друзья подключили прекрасных специалистов из Германии, которые вместе с бригадой наших реаниматологов боролись за вашу жизнь. Через неделю вам стало лучше. У вас снова появились условные рефлексы, восстановилась дыхательная функция. Довольно хорошо зажила рана на руке. Сейчас остался лишь маленький шрам.
– Доктор, скажите, когда, по вашим прогнозам, я смогу встать на ноги? – благодарно улыбнувшись, спросил Александр.
Тяжело вздохнув, Валентина Игоревна встревоженно посмотрела ему в глаза.
– Александр Иванович, пожалуйста, постарайтесь взять себя в руки. Я обязана вам кое-что сказать. Для особых волнений причин нет, – ласково сказала она и ободряюще взяла его за руку.
Сердце Гончаренко сжалось в недобром предчувствии.
– Говорите.
– Понимаете, Александр, к сожалению, врачи не боги и не все в наших силах. Мы вернули вас к жизни, практически восстановили здоровье, но… – врач нервно кашлянула и произнесла: – От взрыва гранаты ваша левая нога получила множество колотых ран, в результате чего костная ткань стопы была сильно раздроблена. Поверьте, травматологи делали все возможное, но им пришлось провести частичную ампутацию вашей стопы.
Окаменев, Гончаренко бессильно закрыл глаза. Окружающий мир стал для него неинтересным. Отдалившись, он хотел лишь запрятаться в пустоте.
«За что?! Кому я теперь нужен? Что я, инвалид, смогу делать? Лучше бы я умер…» – пронеслось у него в голове.
Понимая его состояние, Валентина Игоревна напористо дернула его за плечо.
– Э, уважаемый, так не пойдет! Ваши друзья мне говорили, что вы настоящий мужик. А вы тут раскисли, словно кисейная барышня! Ваша жена держалась куда лучше вас. Прекратите немедленно! Да, буду честна перед вами, ситуация не самая лучшая, но это не повод отчаиваться. Ампутирована лишь часть стопы, и это ни в коей мере не повлияет на полноту и качество вашего образа жизни. Сейчас делают прекрасные ортопедические протезы, и вы сможете вести абсолютно полноценную здоровую жизнь. Ну, по горам, возможно, лазить не сможете, а вот ходить, плавать и даже пробежаться – вполне!
– Доктор, не надо меня успокаивать, я и сам все понимаю, – прошептал Гончаренко. – Инвалид, он и есть инвалид.
– Ну, это громко сказано, – ухмыльнулась женщина. – По-моему, вы слишком сгущаете краски. Это не ваш статус. Вы даже не представляете, насколько любимы своими друзьями и близкими. И если, спасая вас, ваши друзья куда-то не постучали, то это было только одно место – божья канцелярия. Они чуть ли не весь мир перевернули, чтобы спасти вас. Вы им нужны, а вы – ин-ва-лид… Стыдно, уважаемый!
Глядя на раскрасневшуюся от волнения женщину, Гончаренко печально вздохнул и отвернулся к стене.
«Может, она и права. И если я на самом деле встану на ноги, смогу еще быть полезен. Но кому? Многим, но только не Кате. Зачем ей, такой красавице, умнице, инвалид? Я не имею права взваливать на ее плечи такую обузу».
– Спасибо. Я вас услышал. А теперь я хочу остаться один.
– Что ж, отдохните, все хорошо обдумайте. Поверьте, ваши первые эмоции это своего рода шок. Однако без этого не обойтись, кто-то должен был рассказать вам правду. И хоть я вас слегка поругала, все же должна признаться, что вы молодец! – подытожила Валентина Игоревна и, улыбнувшись, скрылась за дверью палаты.
Однако побыть одному Гончаренко не удалось. Сразу после ухода доктора в палату вернулась Катя. Ее изумрудные глаза горели такой любовью, что сердце Александра невольно сжалось от понимания, что он больше никогда не сможет быть с этой удивительной женщиной. Подойдя к нему, Катя ласково погладила его по щеке и, не пытаясь сдержать слез, счастливо заплакала.
– Врач сказала, что тебе больше ничего не угрожает! И если все пойдет по плану, то на Новый год тебя отпустят домой! – радостно воскликнула она.
– Это хорошо, – безразлично сказал Гончаренко и отвернулся. – Мне давно пора проведать своих родителей.
– Родителей? – в недоумении повторила Катя. – Конечно, конечно! Если ты хочешь, мы можем поехать к родителям!
– Я поеду один. Спасибо тебе, конечно, за все, – начал Александр и осекся. – Я решил вернуться домой, в Ахтырку.
– А я? – ошеломленно спросила она.
– Ты навсегда останешься моим лучшим другом, но не больше.
– Сашенька, что ты говоришь? Что дало тебе повод усомниться во мне? Я люблю тебя, Ванька тоже! Он так ждал, когда ты очнешься, постоянно твердил, что его папка самый сильный на свете и должен поправиться! Он как чувствовал, вчера нарядил для тебя перед днем святого Николая веточку ели! Ты нужен нам, – громко воскликнула она. – Мы всегда будем вместе!
Гончаренко долго молчал. Затем резко произнес:
– Нет, я останусь один.
– Ну не молчи, скажи почему?
– Так будет лучше, – стиснув зубы, прошептал он.
– Кому лучше?! Что за бред ты несешь!
– Всем, Катя, всем, –
