Неожиданно я увидела маленькую девочку лет семи.
Надо же, ведь это я, как непривычно видеть себя со стороны! А это моя мама, она заплетает мне косички и о чем-то со мной разговаривает. Тогда она меня еще любила и радовалась тому, что я живу на этом свете. А вот мой родной Тамбов. Его тихие улочки. И почему я никогда не любила свой город?! А вот мой дом на улице Советской, напротив педагогического института. Мой любимый старый дом, который так быстро стал нелюбимым. А вот и кафешка «Старый Тамбов» рядом с центральным почтамтом. Кафешка находится в подвальном помещении, поэтому в ней совсем нет окон. За столом сидит молодая девчонка лет пятнадцати, а рядом парнишка, ее ровесник.
Это опять я, я и мой одноклассник, который часто дарил мне цветы и писал чудные стихи, но я так и не оценила их по достоинству. Мы оживленно болтаем и едим мороженое. Как давно это было и как отчетливо теперь проплывает перед моими глазами. В пятнадцать лет больше всего на свете мне нравилось рисовать, только вот беда, я не умела рисовать красками, наверное, поэтому мои работы нигде не выставлялись. Мне нравилось рисовать серым карандашом, что поделаешь, если в пятнадцать лет я видела мир только в серых тонах. А вот и моя лучшая работа: под дождем стоит совершенно обнаженный человек, дождь пробивает ему кожу, он кричит от дикой боли.
Что я любила при жизни? Клубничное мороженое с вареньем, книги и простой карандаш с чистым листком бумаги. А еще мне всегда хотелось выйти из дома и пойти навстречу своей судьбе, которую мне так и не довелось встретить. Я люблю строить воздушные замки и закрываю глаза, когда они начинают рушиться. А еще мне нравится фотография, на которой я прыгаю в нарядном платье в воду. В двадцать лет я полюбила деньги. Мне нравилось подчиняться этим бумажкам и чувствовать их власть.
Я была рабой денег, я не хотела и не могла вылезти из этого рабства.
Перед глазами пробежала вся моя недолгая жизнь, а затем я отправилась в тоннель, к свету, где меня уже ждали Любка, Марк и мой муж.
— Эй, ребята, я к вам! — замахала я рукой.
Я поняла, что больше не могу идти, это слишком долго, и бросилась бежать. Марк, наверное, опять думает, что я сумасшедшая. Ну не сидится мне на этой грешной земле, что сделаешь! Не могу я жить ни за двоих, ни за троих, пусть живут живые.
Я бежала что было сил, скинув туфли и пиджак, и вдруг резко остановилась: у выхода меня ждала Костлявая.
Это Смерть. Она протянула мне руки и звала к себе. Как она выглядит — не скажу, сами когда-нибудь увидите. Не мешкая ни минуты, я бросилась в ее объятия.
Он набрал номер. Телефон не ответил. Ему сразу стало ясно, что ее больше нет. А впереди был Питер, город ее грез. И он поехал туда сам, чтобы увидеть все собственными глазами и полюбить этот город так же, как любила она. Он непременно сделает все так, как хотела она, его любимая Леди Стерва. Купив костюм, он посмотрел на себя в зеркало: а что, довольно неплохо, жаль, что этого никогда не увидит Янка. На галстук он надел бриллиантовый зажим, вот так-то будет лучше. Она чертовски любила такие штучки. Через десять часов Сашка ступил на петербургскую землю, сел на катер и поплыл по Неве. Ее присутствие ощущалось повсюду, в каждом храме, дворце. Без пяти два ночи развели Дворцовый мост. Город разделился на две половинки: одни по одну сторону моста, другие — по другую. Народ пил шампанское, веселился, гулял, и он нашел в себе силы улыбнуться, хотя к глазам подступали слезы. Уезжая из Петербурга, он бросил на город прощальный взгляд и понял, что ему незачем прощаться, он обязательно сюда приедет, ведь теперь этот город стал городом его грез.
Приехав в Москву, он пытался понять, почему она была так помешана на столице, и в конце концов убедился в том, что она действительно никогда не смогла бы жить в другом городе. Город бил пульсом событий, оглушал водопадом информации. Сашка без труда нашел ее любимый бар «Лакантина», заказал бокал текилы и стал слушать живой джаз. Да, и в самом деле, живая музыка сильно отличается от записанной. Янка здесь сидела очень часто! Интересно, а где именно было ее любимое место? Погуляв по Манежной площади, он увидел большой выставочный зал. На фасаде висел рекламный плакат:
«Персональная выставка фотохудожника Руслана Газеева. “Леди Стерва”». Зайдя внутрь, Сашка попал на презентацию. Этот зал жил Янкой, везде ощущалось ее присутствие. Целые стенды фотографий, и все о ней. В углу стоял приятный мужчина в очках, с седыми висками.
Сашка моментально признал в нем того самого Руслана, о котором рассказывала Яна. Он подошел поближе, улыбнулся и тихо сказал:
— Неплохая выставка, а где же виновница торжества?
— Ее нет. Погибла на даче своего супруга. Шикарная женщина.
— Знаете, мне понравилась выставка, только в ней не хватает нескольких фотографий.
— Каких?
— Вот, теперь они ваши. — Сашка протянул пачку фотографий, на которых была запечатлена его Янка в диком танце, совершенно голая на обгоревшей яхте, вся в пепле.
Руслан внимательно посмотрел снимки. На лице его читалось неподдельное горе. И вдруг Сашка понял: а ведь этот человек любит Янку не меньше, чем он сам.
— Я вас знаю, вы помогли Яне во Владивостоке, — сказал Руслан.
— Да. Скажите мне, где я могу ее найти. Вернее, где она похоронена?
— Вы найдете ее в Крестцах.
— А почему именно там?
— Там ей будет лучше всего.
Руслан по-прежнему не мог оторваться от снимков. Он даже не заметил, как Сашка вышел из зала.
Вернувшись во Владивосток, Сашка жил тихо и мирно. Здесь он чувствовал себя намного уютнее, чем в большом городе. И где-то там, в глубине сердца, осталась его Леди Стерва, про которую никто не знал.
Он сел за руль и включил джаз.
— С каких это пор ты стал слушать джаз? Включи что-нибудь нормальное.
Сашка повернул голову, рядом сидела жена. Она не любит джаз и не пьет текилу. Он вообще не знает, что она любит. Он уже давно устал от этой женщины, но был не в силах что-либо изменить. «Не бойся ничего менять в этой жизни», — говорила Янка, но он боялся, да и зачем, пусть все идет своим чередом. Существует такое понятие, как усталость в браке, говорят, со временем это пройдет.
Может быть. Время покажет. Он был не из тех людей, которые сами строят свою судьбу, а принадлежал скорее к ее заложникам.
Все знакомые мечтали съездить в Париж, жена — в Лондон, но он молчал. Уж он-то знал, какой город на свете самый красивый. Это был город их грез, город их общей, так и не состоявшейся мечты. Нет, с женой он поедет куда угодно, но только не в Питер, это его город, его и Янкин.
