— Логики, конечно, здесь никакой нет, — задумалась я. — Да все это и действительно похоже на сумасшествие, маразм… Наверное, мне и в самом деле померещилось. Как ты думаешь, что произошло?
— Да ничего, просто братва между собой чего-то не поделила, одни братки решили замочить других, а мы ко всему этому не имеем никакого отношения, просто попали по несчастливой случайности.
— Жалко, что Сашка тоже не остался, а то бы и его замочили заодно — и нам никаких проблем. Теперь он нас точно искать будет, захочет узнать подробности происшедшего. И почему эти маски не ворвались раньше? Уложили бы всех наших обидчиков.
— Это верно! — кивнула Златка.
На пороге комнаты появилась домработница, приглашая нас к столу. Мы бросились наперегонки в столовую. На столе стояли свечи в подсвечниках, бутылка шампанского и два огромных блюда с мясными и рыбными закусками.
— Бог мой, да нам это за всю жизнь не съесть! — воскликнула я.
— Ну, не обязательно есть все, — улыбнулась тетя Нина. — Девочки, вы не против, если я не буду сидеть с вами за столом? Мы с папой сегодня весь день в лаборатории, ни разу не присели, завтра вставать ни свет ни заря.
— Конечно, мам, иди спать, — махнула рукой Златка.
Тетя Нина пошла в спальню. А мы разлили шампанское по бокалам, выключили свет и зажгли свечи, а затем подняли бокалы, и я торжественно произнесла тост:
— За то, чтобы больше никогда не встречаться с этими ублюдками.
Мы дружно выпили и принялись за деликатесы.
— Как дела у твоих родителей? Когда же, наконец, будет найдено лекарство от СПИДа? — поинтересовалась я.
— Пока неясно. Представляешь, в центре «АнтиСПИД» уже нет мест, народу — не пробиться. И нет общей методики лечения, к каждому нужен индивидуальный подход. Все зависит от особенностей организма…
— Знаешь, здесь так уютно! Все-таки очень важно родиться в нужной семье и в нужное время.
— Ты это о чем?
— О том, что здорово иметь родительский дом, а тем более такой, как у тебя. Изысканность, порода и аристократизм — вот основные черты твоего дома. Ты родилась в интеллигентной семье. Тебе многое дано от рождения… Со мной совсем другая история, я провинциалка, у меня папа с мамой рабочие. Мои родители в жизни не пробовали хороший коньяк, они даже не держали его в руках. Им никогда не нравились мои мысли, идеи, образ жизни, который я выбрала, они не любят Москву, предпочитают жить в провинции и считают, что совсем не обязательно хватать звезды с неба. Я же их прямая противоположность, я всеядная, и мне вечно чего-то не хватает. Москва, конечно, встретила меня не хлебом и солью, но здесь я смогла удержаться и довольно неплохо себя реализовать. Я завидую, что тебя правильно воспитали, а это очень важно… У меня его нет и никогда не было. Я же бывший ребенок улицы, понимаешь? Мы с тобой выросли в разных условиях, а сидим за одним столом и не ощущаем никакой разницы… Я сделала себя сама и воспитала себя тоже сама.
— Тогда пьем за тебя, моя дорогая! — Златка взяла бутылку. — И бог с ним со всем, главное, что мы живем так, как считаем нужным, как подсказывает нам наше сердце.
Мы подняли бокалы.
— Сразу перестал болеть нос, — засмеялась я.
— Что же нам теперь делать? — задумалась Златка. — Как ты думаешь, эти братаны будут нас искать?
— Может, и будут, а может, им сейчас не до нас, все-таки у них война началась… Только бы они узнали, кто замочил их товарищей, а не подписали это дело нам. А то подумают, что это кто-нибудь пришел нас освобождать и положил головушки ихних братушек.
— Только этого еще не хватало… — вздохнула Златка. — Слушай, а по-моему, Кинг-Конг воспылал к тебе чувствами.
— Да, но только до того момента, пока не услышал, что мы занимаемся гоп-стопом на трассе, — засмеялась я. — Он гребец по жизни, понимаешь? Гребет и ищет, куда можно причалить.
— Представляю, каких размеров у него весло! Ты когда с ним танцевала, я обратила внимание, как оно выпирало из штанов. Целое веслище! — хихикнула подружка.
Шампанское делало свое дело, мы стали хохотать.
— Знаешь, все это, конечно, хорошо, но в последнее время мы постоянно попадаем в какие-то скверные истории, а это ведь прямая угроза для наших жизней. Нам нужна страховка.
— Как это?
— Нужно подстраховаться на тот случай, если нас будут искать. Нужен человек, который сможет за нас заступиться в трудный момент. Улавливаешь?
— Может, нам стоит на время уехать из Москвы? Давай слетаем в Штутгарт, поживем на вилле у твоего Ганса… И ему за счастье побыть с любимой женщиной, и нам польза: отдохнем немного, забудемся. Как ты?
— Думаю, что пока такой необходимости нет, это только в том случае, если уж нас совсем прижмет. Видишь ли, там его проклятая родня наседает на меня с тем, чтобы мы, наконец, узаконили наши отношения и жили в Штутгарте на этой роскошной вилле, а я рожала ему детей и прекратила поездки в Россию. Ты же знаешь, для меня такие перспективы настолько чудовищны, что мне уже совсем перехотелось летать в Германию.
— Есть женщины, которые спят и видят такие перспективы, — задумалась Златка.
— Но только не я. Я там всегда буду чужая… Второсортной женой, понимаешь? Ребенок, которого я рожу, по их понятиям, никогда не будет чистокровным арийцем. Мы с ним еще не расписаны, а я уже слышу националистические нотки в их речах. Я русская и горжусь этим и не хочу становиться немкой. А кроме того, меня добивают его педантичность, мелочность, расчетливость. Эти черты очень присущи немцам. Конечно, наши отношения далеко зашли. Но, честно говоря, своей немецкой аккуратностью и занудством он меня уже порядком достал.
— Тогда на черта он тебе сдался?! — вскипела Златка. — Я не могу доверить свою лучшую и, заметь, единственную подругу такому идиоту, как этот Ганс. За четыре года он, по-моему, подарил-то тебе только БМВ, который через неделю угнали.
— Да, он мотивирует это тем, что мне в России хорошая машина ни к чему, мол, все равно угонят. В Германии — все к моим ногам, а у меня на родине — шиш. Жучара.
— Да еще какой, — поддержала подруга. — Знаешь, я, кажется, придумала… Тебе же известно, что в последнее время я завязала отношения с Грачом. Кирилл Грачев — известный криминальный авторитет в нашем городе… Так вот, мы с ним познакомились в Центре борьбы со СПИДом.
— Он что, болен?
— Да нет. Боже упаси, я с ним спала несколько раз.
— Что же он тогда там делал?
— У него там брат при смерти, последние дни доживает. Мать говорит, что они переводят его в хоспис, так как он обречен. Снял девочку на Тверской… И вляпался. Дорого же она ему стоила. Короче, Грач приехал к брату, а я — к матери на работу. Грач искал мою мать, хотел поговорить о здоровье брата, совал баксы, но мать ничего не взяла… У него иммунная система ослабленная, он все равно покойник. Зачем человека обманывать? Его и так, как могли, поддерживали различными лекарствами, но теперь все, больше нет смысла. В хосписе ему будет полегче, там все такие. Их там учат не чувствовать боли и воспринимать смерть как божий дар.
