— Я знаю, что с ним могли сделать, если ему не посчастливилось умереть сразу! — воскликнула Маша.
— Скорее всего они знали, на кого нападали, и если бы просто хотели его убить, то позаботились бы о том, чтобы мы побыстрее об этом узнали, — сказал майор.
— Есть какие-нибудь предположения, кто бы это мог сделать?
— Мы пробуем это узнать, но пока нет никаких сведений. Те полевые командиры, с которыми полковнику удалось вступить в контакт, готовя почву для переговоров, отрицают свою причастность к нападению.
— А как велика была сама возможность переговоров? Предполагался ли обмен пленными? Что происходит теперь? После недавних террористических актов военные готовы продолжать подготовку переговоров?
— Милая Маша, — грустно улыбнулся майор Василий, — если бы я сам знал ответы на ваши вопросы…
За следующие десять дней кавказской командировки не случилось ровным счетом ничего. Маша успела отослать в Москву несколько эмоциональных репортажей по следам недавней вспышки насилия и террора. Лишь первый из них пошел в эфир, поскольку все ждали, когда же, наконец, сдвинется с мертвой точки процесс мирного урегулирования и от закулисных консультаций стороны перейдут к переговорам. Об исчезновении высокопоставленного офицера службы безопасности сообщили мимоходом в ночных новостях.
Все эти дни майор навещал Машу в гостинице, однако не мог ее ни обнадежить, ни огорчить. Впрочем, огорчить ее еще чем-то было теперь трудно. Ей как журналистке, лучше, чем кому-либо было известно, что в наше время о любом, даже самом нашумевшем инциденте, вспоминали, как правило, в течение недели, а потом напрочь забывали. Что же было говорить о каком-то полковнике, который не то погиб, не то захвачен в плен.
Майор знакомил ее с какими-то военными чинами, от которых она не узнавала ничего нового, а выслушивала лишь искренние соболезнования.
— Это нелегко, но постарайтесь быть сильной и набраться терпения, — говорили ей. — Если он жив, мы сделаем все для его освобождения.
От майора она узнала, что трехсторонние консультации продолжались и якобы российской стороне был представлен список находящихся в плену военнослужащих, которых предлагалось обменять на плененных чеченцев, и, в частности, на старого знакомого Маши — полевого командира Абу.
— Полковник есть в этом списке? — вскричала Маша. Майор развел руками.
— Увы… Но если он и находится у них в руках, то мы не должны на этом настаивать. В любом случае они должны первыми назвать свою цену.
— И вы отпустите Абу?
— Что касается меня, то я бы этого подонка своими руками придавил… — проворчал Василий, но поспешно сказал:
— Простите меня… Мы хлебнули с ним лиха!
— Так власти не согласятся его обменять?
— Думаю, нет.
— Вы мне забыли что-то сказать, — проговорила Маша, прямо глядя ему в глаза.
— Да вроде бы нет.
— Список людей, предназначенных к обмену с обеих сторон, уже согласован?
— В-возможно, — ответил он.
— Сколько человек с каждой стороны?
— Я не могу вам этого сказать…
— Василий, — воскликнула она, — вы же понимаете, что полковник может не дождаться следующего обмена!
— К сожалению, Маша, от меня это не зависит. Я понимаю, что вам тяжело…
— Вы-то хоть не занимайтесь словоблудием! — вскипела Маша. — Лучше скажите, если бы чеченцы предложили обменять Абу на полковника, власти бы согласились?
— Согласятся, — твердо сказал майор.
— Почему же они не предложат этого? — горестно проговорила Маша.
— Я же уже сказал. Лучше, если чеченцы сами назовут цену. Боюсь, они могут не отдать полковника за Абу.
— Значит, все кончено, — прошептала Маша.
— Если он жив, они обязательно начнут торговаться. Если он жив, он выберется оттуда!
— Если он жив…
Отчаяние чередовалось в ее душе с яростью. Как он мог быть таким беспечным? Как он мог так поступить с ней? С ней и с их ребенком?
— Уже задействованы люди, которые вошли с ними в контакт и пытаются либо узнать, в каком состоянии он находится, либо получить тело. Поверьте, Маша, я готов на все ради его освобождения, если бы только знал, как это сделать…
— Я это знаю.
* * *
Когда Маша улетала из Грозного, майор пообещал сообщить, если удастся что-то узнать. Маша знала, что они не просто друзья. Майор и полковник были как братья.
— Я жду от него ребенка, — грустно сказала Маша, целуя майора.
— Он мне говорил… — тихо признался тот. — Пожалуйста, — попросил он смущенно, — не вини Волка в том, что произошло.
— Вы тоже зовете его Волком, — удивилась она.
— Он и есть ненормальный Серый Волк, которому больше всех надо. Он и меня однажды собрал в поле по кускам, обрызгал живой и мертвой водой и заставил жить… Не забывай его, Маша!
Провожая Машу, майор крепко выпил на пару с администратором Татьяной, и теперь в его голосе звучало что-то вроде умиротворения и примирения с суровой правдой жизни, какие обычно нисходят на человека только во время поминок.
Возвратившись в Москву, Маша сделала все, чтобы не сойти с ума. А именно с головой ушла в работу и заботу о будущем ребенке.
Зато по ночам ее изнуряло отчаяние.
Рита старалась не отходить от Маши, но ни словом, ни намеком не решалась посоветовать ей то, что у всех вертелось на языке — сделать аборт. Пока не поздно.
Для самой Маши было совершенно очевидно, что именно это ей и следовало сделать. Тем более что, положа руку на сердце, она уже считала себя вдовой.
И возненавидела бы каждого, кто попытался бы утешать ее бреднями о том, что в жизни бывают чудеса.
Почему она отказывалась сделать аборт, она и сама толком не понимала.
У нее в душе словно схватился какой-то высококачественный цемент. С тех пор как она вернулась в Москву, Маша не проронила ни единой слезинки. Глядя на нее, Рита несколько раз сама принималась взахлеб рыдать. Так что Маше самой приходилось успокаивать подругу.
— Разве ты забыла, что я запретила меня жалеть? — строго говорила она.
— Я помню, — отвечала Рита и снова принималась рыдать.
Майор Василий позвонил только один раз. О Волке не было абсолютно никаких известий. Между прочим он сообщил, что в течение ближайших дней должен состояться обмен пленными.
— Я вставлю это в вечерние новости, — сказала Маша.
— Это не секрет, — ответил майор.
Когда Маша рассказала об этом господину Зорину, тот поинтересовался, не возьмется ли она сделать на эту тему специальный репортаж.
