Офицер, кажется, обрадовался, что ему есть, что скомандовать войскам.
А что делать с танком? Кто экипажу скажет?
Когда Джулз направился к танку, тот сдал немного назад, а потом резко остановился.
Продвинулся вперед и снова остановился. А затем танковая пушка повернулась до упора вправо и влево, будто кто-то тестировал систему наведения.
Теперь Джулз находился рядом с танком. Вот только как, черт его дери, докричаться до солдат, сидящих внутри? Постучать по корпусу? Танк снова пришел в движение. Очень медленно. И направился прямиком к дому Эмилио. С такого близкого расстояния не понадобится много прямых ударов, чтобы превратить это место в руины.
– Эй, выгляни-ка в окно, – обратился Макс к Джине.
Заплаканные Молли и Джина лежали на полу в комнате на верхнем этаже дома Эмилио. Ясный голос Макса, раздавшийся из рации, был самым сладостным звуком, какой Джине доводилось слышать.
Молли схватила рацию и извинилась перед Максом за то, что грозилась убить его, а потом спросила, стрелял ли он в Джоунса на площади. Джоунс забрал у Макса рацию и заверил Молли, что хоть тот и выстрелил в него, ранение поверхностное. Макс был очень меток, и все жизненно важные органы остались на месте.
Первая часть плана удалась на славу. Макс и Джоунс взяли танк под контроль. А вот со второй возникли затруднения, поскольку она основывалась на том, что в танке есть радиоприемник.
Но его там не оказалось. Там не было ничего, кроме рации, похожей на ту, что была у них. Новый план предполагал поместить танк перед домом, как гигантскую сторожевую собаку. Рано или поздно подоспеет подмога. А до тех пор у них в распоряжении будет самая большая пушка на острове.
Впрочем, Макс держал пари, что помощь появится скорее рано, чем поздно. Все-таки у них в заложниках находились командир и его переводчик.
Но сейчас Макс хотел, чтобы Джина выглянула в окно.
– Прибыла кавалерия, – сказал он ей.
Кто-то стоял прямо перед танком. Кем ни был этот мальчишка на костылях, одетый как серфингист, он, точно регулировщик, выставил одну руку вперед, сигналя «стоп».
Танк, конечно же, остановился.
И Джина осознала, что это не простой серфингист, а Джулз Кэссиди.
Джулз был жив!
А она-то считала, что уже выплакала все слезы.
Макс глядел сквозь щель, служившую танку лобовым стеклом, и смеялся.
– Джулз и не представляет, что мы внутри, – сказал он.
Проклятье, Джулз выглядел так, будто его переехал автобус.
– Ну и ну, а у него есть порох в пороховницах. – Джоунс повернулся к переводчику, который все еще не верил, что его оставят в живых. – Открой люк.
– Да, сэр. – Переводчик высунул голову наружу, и Макс услышал, как Джулз спросил:
– Вы говорите по-английски?
– Да, сэр.
– Скажите вашему командиру, чтобы сдал назад. А еще лучше скажите, чтобы покинул этот район. Теперь я здесь командую. Меня зовут Джулз Кэссиди, я американец и агент ФБР. Сюда направляются боевые вертолеты морской пехоты. Они прибудут с минуты на минуту. И их бронебойные орудия сотрут вас с лица земли, так что лучше отступите.
– Скажи ему, Джоунс хочет знать, вертушки правда летят сюда, или это всего лишь уловка из сборника «101 ФБРовская брехня».
Переводчик передал послание, и Макс увидел, как на лице Джулза отразились удивление и облегчение.
– Макс тоже там? – спросил Джулз.
– Да, сэр, – ответил переводчик.
– Вот дерьмо, – ухмыльнулся Джулз. – Надо было оставаться в больнице.
– Слышу вертолеты! – Раздался из рации голос Джины. – И вижу их! Они точно американские!
Макс глубоко вдохнул, зажал переговорную кнопку и запел:
– Люби меня нежно, люби меня ласково и никогда не отпускай…
Сжимая в объятиях жену, Джоунс сидел на кухне Эмилио.
Молли помогла ему промыть раны и убедилась, что в ноге не осталось ни осколка от пули двадцать второго калибра, пущенной Максом.
– Ты знал, что он это сделает? – спросила Молли. – Выстрелит в тебя?
– Нет, – ответил Джулз. – Но мысль оказалась удачной.
– Я ведь думала, он тебя убил. Впервые за долгое время я по-настоящему разозлилась.
Настолько, чтобы причинить кому-нибудь боль.
– Добро пожаловать в мой мир. Наверное, всему виной гормоны.
Молли рассмеялась, но смех вышел немного унылый.
– Чтобы я этого больше не слышала. Никогда. – Она осмотрелась. – А знаешь, мы ведь одни.
– Да. – Джоунс понимал, куда она клонит, но хотел избежать этого разговора. Поэтому попытался направить беседу в другое русло. – И что? Хочешь опробовать старый кухонный стол?
Она засмеялась, но улыбка как-то сразу сошла с ее лица.
– Помню, ты говорил, что заключил с Максом сделку, но….
– Она по-прежнему в силе, – тихо сказал Джоунс. – Можно даже сказать, что теперь я в еще большем долгу перед ним.
– А тебе не приходило на ум, что он нарочно разорвал договоренность с капитаном морской пехоты, чтобы ты мог улизнуть?
– Ну и что? – возразил Джоунс. – Я ему слово дал. И еще, Мол, там, в танке, мы немного поговорили о том, чтобы попробовать договориться. Сведения о Херу Нусантаре в обмен на жизнь с чистого листа. Возможность вернуться домой. Вместе растить ребенка.
– Звучит… опасно.
– Опаснее, чем начинать химиотерапию после родов?
– Твоя правда, – сказала она.
Они посидели немного в тишине, а потом, откашлявшись, Молли спросила:
– Может, хочешь поговорить о…
– Ты смотрела? – спросил Джоунс. И вновь он понял, о чем она подумала. О том, как он убил Рама Субандрио.
– Нет, – ответила она. – То есть, я смотрела, но ничего не видела. Просто… он был жив, а секунду спустя уже лежал на земле.
– Обычно так и бывает.
– И тебя это не тревожит?
– Спрашиваешь, грызет ли меня совесть за то, что прикончил его? Нет. Однажды он убил двухлетнего ребенка у меня на глазах. Думаю, когда мы с Максом шли к месту встречи, я надеялся, что так все и закончится.
– Тук-тук. – Джина просунула голову в дверь.
– Входи, – пригласил Джоунс. – Не удивляйся, но вся одежда на нас. Хотя, погоди-ка, этот ведь ты раздеваешься на…
– Очень смешно, – сказала Джина. – Это когда-нибудь забудется?
– Со временем, – успокоила ее Молли. – Но вот Макс, поющий по рации старую песню Элвиса, – такое не забывается.
– А по-моему, было мило, – сказал ей Джоунс.
– Что именно? Пение или игры на кухонном столе? – спросила Молли.
– Все вместе, – ответил Джоунс. – Серьезно, Джина. Макс в порядке. Я всегда ненавидел его за то, что он делал тебя несчастной, но… Макс отличный парень.
