Однако так вопрос уже не стоял — поздно было вмешиваться. Аризона слишком глубоко погрузилась в свой странный личный мир. Теперь уже дар управлял ею.
Интересно, спросила себя Грейс, а задумывался ли Фэллон Джонс над тем, что и он однажды может навсегда увязнуть в собственном мире заговоров и контрзаговоров и не найти путь обратно в реальность? Он слишком многое пытается делать самостоятельно. За последние несколько месяцев она не раз слышала бесконечную усталость в его голосе. Управлять подразделением «Джонс и Джонс» на Западном побережье — это явно слишком тяжелое бремя для одного человека. Ему нужен помощник.
Начался дождь. Огромные капли застучали по лобовому стеклу. Грейс включила «дворники». Интересно, на Гавайях идут дожди? Когда ей наскучило размышлять о погоде на островах, она задалась вопросом, а не оттолкнула ли она свою удачу тем, что согласилась на задание «Джонс и Джонс»? В ее воображении маячило больно много «а что, если». А что, если она не справится с заданием? А что, если Лютер Малоун выведает ее тайны?
«Не смей так думать, — осадила себя Грейс. — Ну какие проблемы может доставить тип с клюкой? Ты и так слишком долго пряталась в Эклипс-Бей».
Курьер из Общества Аркан — молодой человек, который, казалось, был в полнейшем восторге от возможности оказать услугу, пусть и маленькую, легендарному бюро «Джонс и Джонс», — доставил Грейс пакет в гостиницу при аэропорте. Они встретились в вестибюле, и чтобы вручить пакет, он подошел к ней довольно близко. Она ощутила пульсацию и мощь его дара. Пара-охотник, подумала она. Ей не понадобилось раскрывать свое восприятие, чтобы понять, насколько он силен.
— Как вас зовут? — спросила Грейс, машинально отступая на шаг, чтобы увеличить дистанцию между ними.
— Шон Джонс, мэм, — ответил молодой человек.
Ну конечно, мысленно усмехнулась Грейс. Фамильное древо Джонсов буквально увешано охотниками различного типа.
Она поблагодарила молодого человека и поспешила к лифту. Едва войдя в номер, она тут же разорвала конверт и высыпала его содержимое на стол. Водительские права Лютера Малоуна оказались наверху. Грейс взяла их и стала изучать фотографию. Ее охватило любопытство, однако чем оно вызвано, она объяснить не могла.
Как и все фото на документах, снимок не был предназначен для того, чтобы передать достоинства внешности. Можно было допустить, что это вспышка сделала лицо Лютера Малоуна жестким, но интуиция подсказывала Грейс, что наяву резкие и суровые черты будут выглядеть так же. Его темные волосы были коротко подстрижены. Глаза были карими, и на снимке их взгляд был непроницаем, как у одинокого волка.
В общем, фотография отталкивала. Малоун выглядел холодным, как камень. Но почему-то Грейс все никак не могла оторвать взгляд от снимка.
Наконец она с неохотой положила права на стол и взяла свой билет на самолет и листок с гостиничной бронью.
Примерно шестьдесят секунд спустя — столько времени ей потребовалось, чтобы унять дрожь в пальцах, — она набрала теперь уже знакомый номер в Скарджилл-Коув.
— Вы не предупреждали, что мы с Малоуном поселимся в гостинице как мистер и миссис Карстэрс, — возмущенно, несмотря на решение держаться холодно и официально, заявила она. — Забронирован только один номер.
— Успокойтесь, — произнес Фэллон с нехарактерной для него теплотой. — Я позаботился о том, чтобы вам забронировали апартаменты. Поселитесь в спальне. Там есть отдельная ванная. Скажете Малоуну, чтобы он спал на раскладном диване в гостиной.
— Я не уверена, сэр, что такое положение дел меня устраивает. Вам следовало бы предупредить меня.
— Я знал, что вы впадете в панику, как только я скажу, что вам с Малоуном предстоит изображать из себя мужа и жену. — Голос Фэллона зазвучал удрученно, как у начальника, уставшего иметь дело с трудным, неуравновешенным и импульсивным подчиненным.
— Вы не ошибались.
— Вам не о чем беспокоиться. Малоун — профессионал. Он направлен туда в качестве вашего телохранителя, и только проживание вместе с вами позволит ему выполнить свою работу.
Грейс судорожно сглотнула. Фэллон прав. Малоун — профессионал. А она дилетант. И если она хочет стать настоящим агентом и работать на «Джонс и Джонс», ей следует и вести себя как настоящий агент.
— Мистер Малоун согласен на такой план? — сухо спросила она.
— Я с ним все улажу.
— Постойте, вы хотите сказать, что он еще не знает, что нам в этой операции предстоит играть роль супружеской пары?
— Я решил, что вы сообщите ему об этом, — ответил Фэллон.
— О, благодарю покорно. — Грейс отключилась первой.
Она еще некоторое время стояла неподвижно, глядя на поддельные права Малоуна и листок с бронью.
Пора учиться жить настоящим.
Главный зал аэропорта был забит туристами и командированными с разных уголков земного шара. Самолеты с эмблемами самых разных стран, причем даже таких, чьи названия ничего не говорили большинству людей, проживавших за пределами этого региона Тихого океана, взлетали и садились один за другим. Теплый ласковый ветер нес запахи самолетных выхлопов и легкую дымку, спускавшуюся с гор.
Опираясь на трость, Лютер привалился к стене и наблюдал за темноволосой женщиной, шедшей в его сторону. Пару минут назад она появилась в дальнем конце коридора. Почему-то она привлекла его внимание, он снова и снова переводил на нее взгляд.
Черт возьми, ему нужно просто убить время. Судя по табло на мониторах, самолет Грейс Ренквист недавно приземлился по расписанию. Пассажиров высадят в главный терминал, а ей надо добраться до международного. Дама она пожилая, так что наверняка предпочтет дождаться автобуса, курсирующего между терминалами, а не идти пешком по длинным переходам.
Темноволосая женщина скрылась за группой пожилых туристов с цветочными гирляндами на шеях. Лютеру не терпелось вновь увидеть ее. Наконец она появилась в поле его зрения, уже значительно ближе, и он мог разглядеть ее. Одной рукой незнакомка везла за собой маленький чемодан. Ее походка была легкой, целеустремленной, но при этом эротичной. Его чувства — все чувства — пронзил восторженный трепет. Он уже не помнил, когда такое случалось с ним.
Волосы женщины были подстрижены под необычным углом, который начинался от затылка и спускался ниже скулы. Черт возьми, недоумевал Лютер, чем же она его зацепила? Женщина была привлекательна — правда, ее красота отличалась неординарностью и не поддавалась четкому определению, — однако никто не назвал бы ее моделью с обложки журнала. Четкие линии носа и скул говорили о ее гордости и решительном характере; всем своим обликом, как бы предупреждавшим «только попробуй дотронься до меня», она излучала чувственный вызов, во всяком случае, для Лютера. Ее глаза скрывали темные очки. Этот атрибут, вполне обычный для Гавайев, где все носят солнцезащитные очки, почему-то придавал незнакомке некую экзотичность и окружал ее ореолом таинственности.
