И я начинаю понимать, почему. Девон снова посмотрела на портрет, на широкие черные брови, выпуклые скулы, пронзительные черные глаза с прищуром, что придавали лицу неодобрительное выражение. Холодные глаза, презрительно смотрящие на собеседника и в то же время чем-то притягательные. Девон не смогла бы объяснить, чем.
— Сколько лет было Флориану, когда умер его сын?
— Под тридцать.
— А сколько ему было, когда здесь поселилась Энни?
— Под пятьдесят, я думаю. Со смерти Берни прошло лет двадцать.
Сильный мужчина с внушительной внешностью, он прожил долгие годы, не зная секса. И беззащитная девочка-подросток оказалась в его абсолютной власти. «Он обидел ее, — позднее торопливо нацарапала Девон. — Она ненавидела его».
— Это Энни? — Девон указала на портрет поменьше, висевший в нескольких дюймах ниже.
— Она самая. Славная малышка, правда?
Светлые вьющиеся волосы, собранные в задорный пучок на макушке, губы, сложенные в доброй улыбке, теплый взгляд темных глаз… В самом деле, Энн Стаффорд была милой, славной девочкой.
— Многие здесь до сих пор помнят Энни, хотя она и жила отшельницей.
— И это тоже она. — Девон указала на второй портрет, сильно отличавшийся от первого. Даже выцветшая фотография не могла скрыть напряженного взгляда, заострившихся черт мятущегося и настороженного лица. Ничего этого прежде не было.
— Такой она стала пять лет спустя, — сказала Ада.
— А кто теперь владеет домом? — неожиданно спросила Девон.
— Джонатан Стаффорд. Праправнук Шеридана Стаффорда, дяди Флориана. Он единственный Стаффорд, до сих пор занимающийся судостроительным бизнесом. Поскольку ни у Уильяма, ни у Флориана детей не было, фамильное состояние оказалось в руках их дяди.
Джонатан? Почему мне так знакомо это имя?
— Что еще вы можете рассказать?
Следовательский тон Девон заставил миссис Микс насторожиться. Выражение ее лица тут же изменилось.
— А почему вас, собственно, это интересует?
— Я вам уже сказала — исключительно из любопытства.
— Мне нужно идти.
— Последний вопрос, — заторопилась Девон. — Вам не доводилось слышать, что люди говорят о чулане в желтой комнате? Там какой-то особый, затхлый запах. Я чувствую, что с этим чуланом связаны некие события.
— Про чулан в той комнате, где вы спали, никто ничего не говорил. Некоторое время назад муж с женой, которые ночевали в соседней, зеленой комнате, рассказывали, что не могли уснуть, пока не догадались плотно прикрыть дверь чулана. Леди что-то рассказывала про ящик. Будто бы он снился ей всю ночь напролет. А я вам скажу, что все это чушь собачья. Люди любят шум поднимать на пустом месте.
— Ящик? — переспросила Девон. Ящик, ящик… И вовсе не ящик, а сундук. Большой старомодный сундук из тех, что брали с собой в морские путешествия, с темно-зелеными полосками на крышке и боках.
— Так она сказала.
— Но они ночевали не в желтой комнате, а в соседней?
— Она говорила про ящик в их чулане, — уточнила миссис Микс. — Это был общий чулан на две комнаты — желтую и зеленую, пока мы его не разгородили.
Девон слегка зашаталась и, чтобы обрести равновесие, ухватилась за край мраморного столика.
— О, теперь я все понимаю.
— Послушайте, миссис Галвестон…
— Моя фамилия Джеймс. Девон Джеймс.
Почему ей показалось важным сообщить свою настоящую фамилию, она сама не знала. Знала только, что еще не вышла замуж за Майкла, а пока этого не произошло, нужно быть тем, кто она есть, — Девон Джеймс.
— Ну ладно, пусть будет Джеймс. Так вот, мисс Джеймс, я надеюсь, вы не собираетесь поднимать шум вокруг этой истории? Нам совсем не нужна дурная слава. Мы уже этого вдоволь хлебнули, хватит с нас.
— Когда это было? — с нескрываемым удивлением спросила Девон, чем невольно положила конец беседе.
Миссис Микс вдруг раскудахталась как наседка, прикрывающая своих цыплят от возможной угрозы.
— Ну-ну, хватит, хватит. Я больше не намерена отвечать на ваши отвратительные вопросы. И вообще, я думаю, что вам с вашим приятелем лучше всего поскорее уехать отсюда.
Она поспешно засеменила прочь с видом, еще более враждебным, чем обычно. Девон оставалось только поглядеть ей вслед.
Когда вышедший из столовой Майкл дотронулся до руки девушки, она чуть не подскочила от неожиданности.
— Боже, как ты меня напугал! — Девон приложила руку к груди, пытаясь унять сердцебиение.
— Извини. — Но ее испуг не произвел на Майкла никакого впечатления.
— Я готова ехать, — сказала она. — Чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше.
Но их опередили другие гости. Казалось, они бежали из этого дома с еще большей прытью. Интересно, испытали ли они этой ночью хотя бы половину того ужаса, что пережила Девон?
Подхватив сумку, оставленную ею в столовой, Майкл взял Девон за руку и повел через вестибюль. Их каблуки стучали по вытоптанному паркету. Спустившись по ступеням, Девон обернулась и взглянула на дом. Она думала о детях и о том, что могло здесь с ними случиться. Впрочем, она даже не предполагала, а знала, что все так и было. У нее защемило в груди, и, сама себе удивляясь, Девон осознала, что ей одновременно хочется и уехать, и остаться. Словно кто-то, отчаянно вцепившись в нее, умоляет не уезжать.
Отвернувшись от дома, молодая женщина испытала ощущение, будто бросает любимое существо. Тем не менее она заставила себя двинуться по узкой дорожке к машине, возле которой все ждал Майкл.
Бросив последний взгляд на особняк, Девон подняла глаза и посмотрела на окно третьего этажа, где была их спальня. Окна в прошлое, которое она могла воскресить только своим воображением. И когда она подумала о тех, прежних обитателях, ужас стиснул ей грудь, сердце опять бешено заколотилось, как минувшей ночью. Но сейчас к прежним чувствам прибавилась невыразимая печаль, и слезы навернулись на глаза Девон.
Она снова взглянула на окошко. На какой-то миг почудилось, что там промелькнула чья-то фигура, но Девон тут же поняла, что это всего лишь тень ветки, качавшейся неподалеку от стекла.
Она многого не знала, а ей так хотелось раскрыть все местные тайны! «Докопайся до правды», — шептал ей один внутренний голос. «Прочь из этого дома! Беги без оглядки и забудь его навсегда!» — твердил другой.
Джонатан Баррет Стаффорд захлопнул папку, содержимое которой изучал, и положил ее на стопку других папок, лежавших на углу огромного письменного стола.
— Я ведь сказал, чтобы меня не беспокоили, — бросил он Эллисон Уитмэн — девушке, временно замещавшей его личную секретаршу Деллу Уиллис, заболевшую гриппом. Было всего лишь девять утра, но Боже, как ему не хватало Ди!
