В общем, что ни говорите, оптимизьмь — штука хорошая. Помогает в такие вот поганые мгновенья, упорно норовящие сложиться в часы, и не желающие по быстрому самоликвидироваться.
Так… Прибыли, вроде. Водитель вышел и машина мягко качнулась на рессорах. Сидящие по обе стороны громилы бесцеремонно предложили выметаться, и я затопала, разминая затёкшие ноги. Если не верите, что езда в тесном салоне со скованными за спиной руками нарушает кровообращение, то возьмите и как нибудь попробуйте.
Обыскивать в этот раз не стали. Поднявшись на третий этаж, провели в кабинет и, усадив, сдёрнули мешок. Царивший полумрак помешал удовлетворить любопытство. Зато ярко горевшая на столе лампа, хоть и не направленная в лицо, вмиг ослепила. Я закрыла глаза ладошками, заслоняясь от света и выгадывая время на адаптацию.
— Меня зовут Вадим Игоревич, и я буду вести ваше дело. — Представился сидящий за столом человек.
— Мери Райн. — Буркнула я. — Хотя, похоже, мне здесь не верят.
— Пить хотите? — Вставший из-за стола мужчина, чьё лицо оказалось в тени, обошёл стул и снял наручники.
— Давайте. — Кивнула я, совершенно не чувствую страха.
В этот раз был не засиженный мухами графин с водой, а запотевшая пластиковая бутылка кока-колы, вынутая из спрятанного за деревянным панелями холодильника.
Утолив жажду, уставилась на нового мучителя.
— Мы выяснили, что вы та, за кого себя выдаёте. — Холёная рука достала из ящика стола кожаную папку. — Вы, действительно, прилетели из США три для назад. И, практически стазу же войдя в контакт с Павлом Мироновым, зачем-то убили его.
— Не убивала я. — Десятый раз твердить одно и тоже не было сил.
— Возможно. — Сухо согласился следователь. — Однако факты, увы, говорят обратное. Вас нашли в пустой квартире наедине с трупом. На ноже отпечатки, сами догадайтесь чьих, пальцев. Есть составленные по всем правилам протокол места происшествия, а так же показания сына хозяев квартиры, утверждающего, что пустил друга с девушкой на одну ночь.
— Не знаю я никакого хозяина.
Отчаяние переполнило душу до такой степени, что хотелось биться головой о стену.
— Очень может быть, что после выпитого вы его не запомнили. Однако он отлично разглядел спутницу погибшего Миронова. Во всяком случае, из десятка предложенных фотографий безошибочно выбрал вашу.
— Пусть он скажет это мне в лицо. — Потребовала я.
Безусловно, толку от этого мало. Но хоть узнаю, как выглядит чмо, упёкшее за решётку.
Повисло неловкое молчание. Когда же сидящий напротив человек ответил, в его голосе почудились растерянность.
— Обязательно. В своё время.
— Я могу ознакомится с делом? — Не особо рассчитывая на удачу, спросила я.
— Пожалуйста. Только имейте в виду, это ксерокопии.
Интересно, чего это он? Или, думает, что тут же, прямо в кабинете схаваю десяток грубых страниц и пяток фотографий?
Гада, свидетельствовавшего против меня звали Сергей Смирнов. Сокурсник Павла. Он утверждал, что в тот день собирался к любовнице. И, поскольку квартира всё равно пустовала, отдал ключи убитому.
— Бред какой-то. — На всякий случай, запомнив адрес, оттолкнула папку я.
— Хорошо. — Кивнул допрашивающий. — Расскажите, как всё происходило.
— В пятницу утром я прилетела в Шереметьево… — Начала я.
На изложение событий того злополучного дня ушло каких-то полчаса. Иногда следователь задавал уточняющие вопросы. Лишь когда добралась до описания вечеринки, недоверчиво хмыкнул.
— Сколько, говорите, было народу?
— Человек десять.
— Парни, девушки?
— По-моему поровну.
— Вы с кем нибудь познакомились?
— Не успела. — Виновато ответила я.
— Поверить не могу. Молодая, привлекательная особа вроде вас должна была произвести фурор.
— Не такая уж я красавица, чтобы накачанные пивом лоботрясы ради сомнительного счастья быть представленными бросили более интересные дела и со всех ног кинулись целовать ручки.
— Дело в том, что незадолго до происшествия квартиру тщательно убрали. Ковры вычистили моющим пылесосом. Пыль аккуратно стёрли. Посуду и пепельницы вымыли. И нигде никаких отпечатков пальцев.
— А вашим Пинкертонам не приходило в голову, что порядок навели потом?
— Отчего же. Но с момента смерти до прибытия милиции прошёл всего час. Сколько, по-вашему, требуется времени, чтобы замести следы? — Недоверчиво глянул он. — Какие-то слишком хладнокровные гости получаются.
— Не обязательно. — Я цеплялось за соломинку. — Может, сам хозяин Павла и грохнул. А, затем, выпроводив всех, быстренько ликвидировал бедлам и вызвал милицию.
— По «02» позвонила соседка. Как раз возвращалась со второй смены и, увидев распахнутую дверь, проявила любопытство.
Не зная, что ответить, я вскинула голову.
— Требую, встречи с представительством посольства.
— Прямо сейчас? — Иронично осведомился он.
— Завтра утром.
Хотелось добавить, что иначе объявлю голодовку. Но не очень-то верилось в полезность подобных действий, и мудро промолчала.
Затем отвели в камеру с держащимся на цепях откидным топчаном и оставили до утра. Узкое сырое помещение оказалось одиночкой и, закинув руки за голову, я бездумно уставилась в потрескавшийся потолок. Господи, ну за что такие муки? Занятая переживаниями, ухитрилась окончательно отодвинуть смерть Пала на второй план.
«А ведь его, наверное, уже похоронили». — Подумалось вдруг. Представив лежащего в гробу мальчишку, не выдержала, и снова разрыдалась.
В обличие он КПЗ, порядки здесь соблюдались. В шесть утра выдернули из спасительного сна и, приковав ложе к стене, указали на табурет.
— Бумаги дайте. — Потребовала я.
— Обратитесь к следователю. — Последовал лаконичный ответ охранницы в болотного цвета униформе, и дверь захлопнулась.
Прошел завтрак. Затем обед, ужин. Безвкусное клейкой варево с противным чёрным хлебом вызывало отвращение. Но молодому здоровому организму нужны калории, пусть даже в таком неаппетитном виде, и я машинально поглощала пищу. Несколько раз начинала молотить в дверь, требуя сообщить в посольство, но, неспешно прибывавшая стража с оловянными глазами, пригрозила отправить в карцер и я притихла. Если ЭТО у них называется комфортными условиями, то что же ждёт провинившихся?
На очередной допрос вызвали через час после отбоя. Всё тот же дядька в добротном, не лишённом элегантности костюме, снова предложил попить. Я не отказалась и, вызверившись поверх тонкостенного стакана, раздумывала, не запустить ли им мучителю в морду. К счастью, благоразумие победило и, аккуратно водрузив посуду на стол, словно прилежная ученица сложила руки на коленях.
