Размеренное дыхание Мадлен успокаивало, помогало расслабиться. Оставалось надеяться, что этой ночью пережитый ужас к ней больше не вернется.
– Как Марселина?
– Ни лучше, ни хуже. Отказывается выходить из комнаты, не хочет есть. Это очень грустно. Я пыталась с ней поговорить, но мне кажется, что словам не пробиться сквозь стену, которой она себя окружила. Она меня тревожит…
– Ее можно понять, Иза! То, что ей… что вам обеим пришлось пережить!
– Но ей пришлось намного хуже, чем мне, уверяю тебя!
Последовала пауза. Нарушил ее неожиданный вопрос Мадлен:
– Иза, вы виделись?
– С кем? Ты имеешь в виду того солдата, который…
– Нет. С твоим шотландцем.
Изабель вздохнула. Она знала, что эту тему придется затронуть, пусть не сегодня, так завтра. Мадлен догадалась об их с Александером чувствах, и это стало для нее потрясением. Однако она не пыталась отговаривать кузину от дальнейших встреч, и Изабель была ей за это признательна.
– Нет. Он приходил к нашему дому?
Внезапно Изабель охватило беспокойство.
– Нет, сюда он не приходил. Но я видела его вчера в монастыре. Я думала, он приходил тебя навестить.
– Нет. Ты с ним говорила?
– А ты как думаешь?
Словно бы опомнившись, Мадлен заговорила более мягким тоном:
– Но он на меня смотрел и, как мне показалось, думал, стоит подойти или нет.
– И что было потом?
– Потом он ушел.
– И ты его не позвала?
– Иза! Даже если бы я и хотела, как бы это выглядело?
На самом деле Мадлен совершенно не хотелось говорить об этом человеке. Даже если он и спас, по всей видимости, жизнь Изабель, она не могла заставить себя забыть о том, что он и его товарищи представляли угрозу жизни ее дорогого Жюльена, от которого она давно не получала новостей. Последнюю записку три недели назад ей передал старый кузнец Дежарден. Жюльен сообщал, что с ним все в порядке, что он скучает по ней и ночи без нее кажутся ему длинными и холодными. Еще он писал, что не теряет надежды на скорую встречу. И тогда они наконец зачнут дитя, которое не спешило поселиться в ее лоне, до сих пор безнадежно пустом. Господи, сколько часов она проплакала, думая об этом…
Если бы только она успела подарить ему столь долгожданное дитя до начала этой проклятой войны! Или если бы забеременела несколько месяцев назад, то сейчас носила бы под сердцем частичку своего любимого. А теперь по вине проклятых англичан они с Жюльеном в разлуке и лишились всего, что имели! Она злилась из-за этого на Александера, злилась на Изабель, которая не понимала ее горя и не могла его с ней разделить. Она завидовала кузине, потому что та имела возможность касаться рукой того, кого любит, целовать его губы и прижиматься к нему, слушать, как он нашептывает ласковые слова…
Впервые в жизни Мадлен по-настоящему завидовала кузине, которую любила как сестру, и это делало ее еще несчастнее. Она боролась с собой, с этим чувством, однако ничего не помогало. Правду говорят люди: что для одних – счастье, для других – горе. Не желая винить во всем Изабель, Мадлен избрала для себя другого виноватого – Александера. Она упрямо верила, что этот вражеский солдат – источник всех зол, хотя ему самому те же самые события принесли счастье и радость разделенной любви.
Но счастье эфемерно… И очень скоро шотландец об этом узнает. Молодая женщина получила важное задание и намеревалась сделать так, чтобы он стал причиной поражения и гибели англичан. А Изабель, она такая молодая и наивная! Однажды она поймет, как сильно заблуждалась! И как могла она так быстро забыть красавца Николя ради запретной любви с солдатом, который понятия не имеет о вежливости и манерах? Но как только победоносная армия французского короля войдет в Квебек и Иза увидит гордого офицера на великолепном коне, она сразу же забудет даже имя этого шотландца!
– О чем вы говорите, когда остаетесь вдвоем?
– Обо всем на свете. Он рассказывает мне о своей стране и обычаях. О семье и о себе он не слишком распространяется. Мне кажется, он немного застенчив. Кстати, англичан он не любит так же, как и мы.
– А почему тогда сражается под их знаменами?
– У него не было выбора. Его народ умирает с голоду, но даже на родине, в горных районах, их преследуют. Поэтому он и стал наемником. Он разговаривал со мной на его языке. Он говорит на трех языках, представляешь, Мадо? Родной у него гэльский, но мне его ни за что не выучить, слишком сложно. Еще он изъясняется на английском, но только на диалекте скоттов. Он похож на английский, но разница есть. И французский у него хороший, хотя и чувствуется акцент. Признаюсь, мне нравится, как он произносит мое имя…
– Он рассказывал тебе о намерениях Мюррея?
– Мадо, он простой солдат, а не офицер! Ему плевать на планы губернатора Мюррея.
– Но ведь он слышит, о чем говорят между собой офицеры! И наверняка знает, когда ожидаются подкрепление и поставки провизии…
Изабель зашевелилась под одеялом.
– Почему ты об этом спрашиваешь? Почему тебя это интересует?
Мадлен прикусила губу и попыталась подыскать правдоподобное оправдание.
– В городе трудно с провизией, вот я и подумала…
– Мадо!
– Что?
– Мне кажется, я его люблю.
– А он? Он тоже тебя любит? Он тебе говорил?
– Ему и не надо говорить, я это чувствую. Некоторые поступки, жесты говорят о любви больше, чем слова.
– Не путай вожделение с любовью, Иза! Мужчины иногда говорят о любви, а подразумевают совсем другое. Может, он попросту тебя хочет? Или все-таки это настоящее чувство?
Изабель не ответила.
– Не давай ему шанса причинить тебе боль! Если это случится, ты будешь страдать, а он – похваляться перед товарищами, что получил от тебя все, что хотел. А как же твой кавалер де Мелуаз? Ты готова отказаться от прекрасной партии ради солдата, у которого нет ни су за душой? Ты готова ради него лишиться всех шансов на удачное замужество?
Изабель повернулась к кузине спиной.
– Иза, я о тебе беспокоюсь!
– Мне хочется спать, Мадо! Доброй ночи!
– Иза!
В ответ – тишина. Мадлен стало грустно. Им с Изой становится все труднее понимать и принимать друг друга… Ну почему война не ограничивается полем битвы, почему она разводит по разные стороны тех, кто еще недавно любил друг друга? Она вздохнула и закрыла глаза.
– И тебе спокойной ночи, кузина!
* * *
Изабель сидела за клавесином в гостиной и играла полонез композитора Куперена, когда громкий визг разрушил музыкальную гармонию.
– Ти-Поль! Уведи отсюда животное, я занимаюсь!
– Это не я его сюда впустил, Иза! И его не так-то легко поймать!
– Возьми его за хвост, приколоти гвоздиком к стене – и дело с концом!
