Я вошла под своды бара в сумерках, теперь же стоит ночь.
– Вы на машине? – тихо спрашивает не-Шон.
– Да. Оставила ее неподалеку от входа.
– Сейчас вы пройдете через дворик. В углу – арка и проход на улицу Арми Ориент. Как только окажетесь на улице, сразу сворачивайте вправо и идите вперед. Через минуту-две упретесь в Лепик. И снова направо.
– Это все?
– Будьте осторожны. Ваша машина, надеюсь, не слишком бросается в глаза?
Я тотчас вспоминаю обтекаемые футуристические формы гибрида «Астон-Мартина», «Порша» и «Феррари».
– Не слишком.
– Отлично. Франсуа приходил сюда пешком.
– Это его не спасло. – Я снова говорю жестокие вещи, и не-Шон снова прощает меня.
– Вы помните, что я сказал?
– Что я все время должна поворачивать направо.
– Что вы всегда можете положиться на меня.
– Спасибо.
– Удачи…
Сирень будет цвести следующей весной и вряд ли я увижу, как она цветет. Увидеть – означало бы остаться в Этом городе как минимум месяцев на семь, еще и еще раз вернуться в «Саппое Rose», включившись в игру «Тайный агент» (в нее с упоением играет не-Шон). И я полагаю – Фрэнки был не единственным, кто оставлял информацию в тайнике. Развеселый бар всегда был наводнен шпионами и сотрудниками конкурирующих спецслужб. Кто-то из них привел Фрэнки, кто-то – так же, как и Фрэнки, – мог распроститься с жизнью ради общего дела.
Как правило, остающегося незамеченным.
Как правило, преследующего самые разные, радикально противоположные и постоянно меняющиеся цели.
Неизменен только бармен.
Он – да еще кусты сирени.
Я выполняю все указания не-Шона и, пройдя арку, улицу Арми Ориент и свернув направо, снова оказываюсь на Лепик. И сразу замечаю машину Мерседес, стоящую там же, где я припарковала ее несколько часов назад. Мою машину. Никаких других машин поблизости нет, ее одиночество тотально. Одиночество и незаурядность. В ранних сумерках четырехколесное чудо выглядело необычным, сейчас же смотрится и вовсе инопланетно. Представить ее на улицах Эс-Суэйры без огромной толпы зевак, цокающей языками и шумно восхищающейся, я не в состоянии. Да что там Эс-Суэйра! Даже в Париже такая тачка стала бы предметом вожделения сотен людей. Я поступила опрометчиво, оставив машину так надолго. Я поступила опрометчиво, оставив ее вообще. Свидетельством моей опрометчивости может служить белый листок, он торчит из-под дворника.
Штраф за неправильную парковку.
Попереживав долю секунды, я мгновенно успокаиваюсь: настоящая владелица тачки то и дело влипала в подобные мелкие неприятности (стоит только вспомнить ворох квитанций на дне многочисленных сумок) – и то не особенно мучалась. Так стоит ли страдать мне?
Не стоит.
Неизвестно, воспользуюсь ли я этой машиной еще когда-нибудь. Какой бы прекрасной она ни была и какой бы потрясающей ни была сама Мерседес. Я все же – не Мерседес. До того как у меня в руках оказался желтый конверт, мысль стать Мерседес не казалась мне утопичной, винтаж-костюм от Biba подходил мне по размеру даже на глаз, а сколькими еще восхитительными тряпками можно было бы разжиться!..
O-la-la, mademoiselle!
Мерседес – не только тряпки, сумки, парики, шикарная машина с навигацией и проспект Национального музея мотоциклов в Римини. Мерседес – это еще и потайная комната с оружием, сейфом, бумагами, Стеной плача по пулям в голове. Мерседес – это еще и старый лжец Иса, и лжец помоложе Алекс, и юный Слободан, выбивающий дырку в монете с расстояния в сто шагов. Находиться в поле притяжения Мерседес опасно.
И чертовски притягательно.
До сих пор мне плохо удавалось справляться с этим притяжением – возможно, конверт Фрэнки убережет меня от падения в черную дыру. Я собираюсь приступить к его изучению немедленно.
Устроившись в машине и включив подсветку, я в нетерпении отрываю полоски скотча, которыми заклеен конверт: одну, другую, третью. Справиться с ними оказывается не так просто, но вместе с последней полоской мне на колени падает и первый трофей: удостоверение личности на имя Франсуа Лаллана (Francois Lallanne) и еще одно удостоверение на имя офицера спецслужб Франсуа Лаллана. С обоих фотографий на меня смотрит Фрэнки.
Фрэнки.
Я не думала, что так легко узнаю его, – фотографии на любых удостоверениях обычно получаются безликими, стертыми, сохраняющими лишь отдаленное сходство с оригиналом. Да еще фамилия – Лаллан!.. Франсуа Лаллана и Франсуа Пеллетье роднит лишь сдвоенная «л». И – лицо на снимке. Франсуа Лаллан был офицером спецслужб и больше никем. Франсуа Пеллетье мог оказаться кем угодно, перечень его профессий я выучила наизусть с первого раза. К ним могли прибавиться еще два десятка специальностей и столько же выпасть. И Франсуа Пеллетье мог бездумно заснять на камеру мобильника взрыв в лондонском автобусе. Взрыв, который произошел еще и потому, что офицер спецслужб Франсуа Лаллан вовремя не вступил в контакт со своими английскими коллегами. А может, и не было никакого снимка. И он – лишь часть легенды, которую Франсуа Лаллан придумал для Франсуа Пеллетье.
Франсуа Лаллан, действующий совершенно автономно.
Что сказал мне о Фрэнки не-Шон? Что тот отправился в Марокко на свой страх и риск. Вот почему мне не предъявили обвинение в убийстве офицера французских спецслужб Франсуа Лаллана, а обвинили в смерти безликого (каких миллионы) гражданина Франции Франсуа Пеллетье. Вот почему мной занимался самый рядовой, хотя и не лишенный лоска, следователь.
Об офицере никто не забеспокоился. И не беспокоился – во всяком случае, в то время, когда я сидела в камере.
Нужно признать, что в роли водонепроницаемого плейбоя Фрэнки выглядел органично. Настолько, что возникает предположение: второй своей ипостасью Лаллан пользовался довольно часто и довольно давно – чего стоила российская виза трехлетней давности в паспорте на имя Франсуа Пеллетье!
И что он делал в России? – не как Пеллетье, как Лаллан? И какова была истинная цель его поездки?.. И какова была цель его поездки на Ибицу и работы в конторе по изготовлению металлических сейфов? И во многих других конторах. И были ли они вообще – конторы?
Этого я не знаю и никогда не узнаю. И не очень стремлюсь узнать.
Что он делал в Марокко – тема куда более актуальная.
Очевидно, именно ей посвящены две дискеты из конверта. Две дискеты и один диск, вряд ли на нем записаны песенки Sacha Distel. Но проверить стоит. Вдруг диск заполнен не графическими и текстовыми, а звуковыми файлами? Закусив губу, я поворачиваю ключ зажигания и снова слышу:
