Суперинтендант Льюис, низкорослый круглый мужчина с густыми усами, носивший очки, коснулся рукой подбородка и задумался. Его подключили к делу Тривертона, потому что теперь в нем фигурировало еще и убийство.
— Фотографии еще не готовы?
— Пока нет, суперинтендант. Но я велел своим людям поторопиться с проявкой.
Льюис обошел машину с левой стороны и заглянул внутрь. Прямо напротив него, на водительской двери виднелось небольшое пятно крови, расположенное примерно на уровне головы сидящего за рулем графа.
— Говорите, мотор работал?
— Да, суперинтендант. Лично мне все это видится следующим образом. Лорд Тривертон заставил мужчину залезть в багажник, застрелил его, затем решил отъехать подальше, чтобы выбросить тело там, где до него могли бы добраться дикие животные, или же чтобы его закопать. Но на дороге в Киганджо его одолело чувство вины, и он остановился и выстрелил себе в висок.
— Патологоанатом уже прибыл?
— Сейчас он на полпути из Найроби.
Суперинтендант Льюис осмотрел салон, отметив несколько разбросанных здесь вещей — пару мужских перчаток, старый журнал и свернутое одеяло, — и затем устремил взгляд своих маленьких внимательных глаз на пассажирское сиденье. На нем остались следы высохшей грязи. Чуть отойдя, он посмотрел вниз, на пол машины, и разглядел на коврике два грязных отпечатка, которые могли быть следами ботинок.
— Семье известно об этом повороте в деле? — спросил он у Митчелла.
— Нет еще. Я сообщил им о смерти графа сегодня утром. Не хотел бы говорить им что-либо еще, прежде чем вы составите собственное впечатление о ситуации.
Суперинтендант посмотрел на инспектора поверх оправы очков и сказал:
— Если вы не против, я бы хотел сам сообщить им эти новости.
В полицейском участке двое мужчин склонились над только что проявленными фотографиями. Суперинтендант Льюис внимательно рассматривал снимки Тривертона, его голову, профиль, то, как он прислонился к двери, небольшую круглую рану с ожогами от пороха на левом виске. Была и фотография пистолета, зажатого в его руке, покоящейся на сиденье. На этом снимке также виднелись следы грязи на пассажирском сиденье. И грязь эта казалась довольно свежей.
Они сидели за столиком, уставившись в чашки с остывшим чаем, когда вошла Роуз и взволнованно произнесла:
— Его там нет!
Джеймс поднялся и помог ей сесть, в то время как Мона налила свежего чая и протянула матери чашку с дымящимся напитком. Но Роуз и не собиралась пить.
— Карло нет в оранжерее! — сказала она. — Но где же он тогда?
Тим Хопкинс встал и подошел к окну. Перед ним простирались заброшенные кофейные поля. Со стороны реки вместо привычного звука работающих комбайнов доносилась только поминальная песня из деревни кикую. Народ скорбил о графе.
Его самого это не касалось.
— Но куда Карло мог пойти? — спросила Мона, усаживаясь рядом с матерью и накрывая ее руку своей.
Роуз покачала головой, стараясь отогнать навертывающиеся на глаза слезы.
— Может, он заволновался от того, что ты не пришла утром? — предположил Джеймс. — Может, он сейчас на вокзале?
Тим подал голос:
— Кто-то идет. А, это снова полицейский инспектор. На этот раз привел с собой еще одну ищейку.
— Грейс! — Роуз встала из-за стола, крепко сжав руку золовки. — Я не хочу с ними говорить. Пожалуйста, не пускай их ко мне!
— Не беспокойся, Роуз, — безжизненным тоном ответила Грейс. Ее лицо было бледным. К своему чаю она даже не притронулась. — Мы с Джеймсом обо всем позаботимся.
Но суперинтендант Льюис изъявил настойчивое желание задать леди Роуз несколько вопросов. Первым делом он поинтересовался, откуда у нее на лице синяк.
Она сложила руки на коленях и, избегая его взгляда, ответила:
— Я упала.
— Вы упали?
— Вчера вечером. Споткнулась об угол ковра и ударилась о туалетный столик.
— Вы знаете, когда ваш муж покинул дом вчера ночью?
— Нет. Я спала.
— Вы не знаете, что заставило его покинуть дом посреди ночи?
— Суперинтендант, — вмешался Джеймс. — Неужели в этом есть такая острая необходимость? Леди Роуз испытала сильное потрясение. На ваши вопросы могу ответить и я. Прошлой ночью я тоже был в доме.
Он вскинул свои кустистые брови.
— Вы тоже? Тогда вы можете оказаться полезным. — Он достал из кармана небольшой блокнот, перевернул листок и спросил у Джеймса: — Вы с графом были близкими друзьями, так?
— Мы знали друг друга много лет.
— Лорд Тривертон был левшой или правшой?
— Он был правшой. Скажите, к чему это все? И почему делом занимается отдел уголовных расследований?
— Потому, сэр Джеймс, что в деле за последнее время открылись новые обстоятельства.
— Что за обстоятельства?
Полицейский потянулся в нагрудный карман и извлек из него фотографию.
— Похоже, также было совершено убийство.
Льюис внимательно следил за их реакцией, когда рассказывал про тело в багажнике и о своей теории, что Валентин застрелил человека и хотел избавиться от тела, когда его тоже убили.
— Мы пытаемся опознать жертву. Возможно, вы его знаете?
Они склонились над пугающим изображением. Мона тут же отвернулась, прижав ладонь к губам. Тим помянул Господа, а Грейс и Джеймс только смотрели, не произнося ни слова.
Но когда Роуз наклонилась поближе и увидела в багажнике тело Карло, связанного по рукам и ногам, с пулевой раной в голове, то вдруг закричала:
— Валентин, ты чудовище! — и повалилась на пол без сознания.
— Необычная реакция, — сказал суперинтендант Льюис, когда они вернулись обратно в участок. — Вы так не думаете?
Митчелл отхлебнул чай, вперив взгляд в голую стену участка.
— Я думаю, что леди Роуз знала этого парня.
— У меня сложилось такое же впечатление. Остальные вели себя достаточно сдержанно. Я не увидел на их лицах признаков того, что они узнали человека на фотографии. Им просто показали неприятное изображение мертвого человека. Но леди Роуз… ее это потрясло до глубины души.
— Суперинтендант, — в комнату вошел доктор Форсайт, молодой патологоанатом из Найроби. — Я только что начал производить вскрытие графа, как вы и приказали, но вскоре мне пришлось остановиться. Вам нужно кое на что взглянуть, сэр.
— Что такое?
— Вряд ли вы поверите мне на слово. Лучше пойдите и сами посмотрите.
Полицейский морг помешался в многофункциональной комнате, прилегающей к камерам предварительного заключения. Тело Карло Нобили лежало под простыней на каких-то ящиках. Валентин Тривертон был распростерт на столе.
