– Правду говоришь?
Берк хмуро кивнул. Ему совсем не нравилось, что в его город заявятся власти, влезут в его дела, будут смотреть на него свысока и считать неотесанным деревенским болваном, который ни на что не способен.
– Так ты выяснишь что-нибудь? А то я все-таки беспокоюсь.
– Я наведу справки, порасспрашиваю. – Берк встал, готовый немедленно приступить к делу. – Но, скорее всего, она действительно гостит сейчас где-нибудь у подружки. И думает, что тем самым вынудит тебя сделать предложение.
– Ага.
Облегченно вздохнув, потому что ему удалось переложить свое бремя на плечи другого, Такер поднялся и захромал к двери.
– Ты дай мне знать.
Берк вышел вместе с ним и долгим взглядом окинул площадь перед конторой. В этом городке он родился и вырос, здесь его ребятишки сломя голову носились по улицам, в здешние магазины ходила за покупками его жена… Здесь он мог при встрече с каждым поднять один палец в знак приветствия, и все сразу же его узнавали и относились к нему с уважением.
– Ты посмотри-ка, – Такер слегка вздохнул, глядя, как Кэролайн Уэверли вылезает из своего «БМВ» и направляется в магазин Ларссона. – Похожа на большой стакан с холодной чистой водой. Просто жажда разыгрывается при виде нее!
– Это и есть родственница Эдит Макнейр?
– Точно. Вчера я едва не врезался в ее машину. Разговаривает, словно герцогиня, и я ни у кого не видел таких больших зеленых глаз.
Распознав знакомые симптомы, Берк хмыкнул:
– У тебя, сынок, и без нее хлопот полон рот.
– Ты же знаешь, это моя слабость… – Немного прихрамывая, Такер уже шел к своей машине, но внезапно переменил направление. – Пожалуй, надо бы купить пачку сигарет.
Берк с улыбкой следил, как он скрывается в магазине Ларссона, но потом его улыбка увяла. Он тоже вспомнил Фрэнси. Но нет, Эдда Лу тут ни при чем. Она просто затаилась где-нибудь, чтобы заставить Такера поволноваться. И поэтому Берк не чувствовал никакого неприятного привкуса во рту, как бывало всегда, когда он беспокоился.
Кэролайн шла через раскалившуюся на солнце лужайку в сторону деревьев и думала, что пока все складывается просто замечательно. Дамы, которых она встретила сегодня днем в магазине Ларссона, были, пожалуй, чересчур любопытны, к чему она не привыкла, но при этом приветливы и дружелюбны. Приятно знать, что, если она вдруг заскучает в одиночестве, можно приехать в город и пообщаться с симпатичными людьми.
Особенно ей понравилась Сьюзи Трусдэйл, которая заехала, только чтобы купить поздравительную открытку для сестры, живущей в Натчезе, но пробыла в магазине минут сорок.
Ну и, разумеется, этот Лонгстрит тоже явился – пофлиртовать с женщинами и лишний раз продемонстрировать свое знойное южное обаяние. Темные очки не могли скрыть последствий недавней драки, и все женщины его расспрашивали, проявляли сочувствие, а он так и упивался этим. «Подобным типам всегда сочувствуют, – подумала Кэролайн. – Если бы Луис поцарапал палец, все знакомые женщины немедленно предложили бы ему кровь для переливания».
Слава богу, что она покончила с Луисом и вообще с мужчинами! В результате ей просто на редкость легко было отбить все атаки Такера Лонгстрита.
Кэролайн улыбнулась, вспомнив, как Такер окликнул ее. Она была совершенно уверена, что в тот момент глаза его за темными стеклами смеялись.
«И все-таки жалко его руки», – подумала она, ныряя под нависшие мхи. Они в самом деле очень красивы, с длинными пальцами, широкой ладонью. Просто ужасно было видеть их в ссадинах и кровоподтеках.
Но Кэролайн тут же рассердилась на себя и попыталась подавить малейшие проблески симпатии. Как только он лениво и величественно, хотя и слегка прихрамывая, удалился, женщины сразу же стали шушукаться о нем и какой-то Эдде Лу.
Кэролайн глубоко вдохнула воздух, напоенный запахами зелени, и улыбнулась про себя. По-видимому, неотразимый выхоленный мистер Лонгстрит сел в лужу! Его девица беременна и требует с пеной у рта, чтобы он на ней женился, а ее папаша, по слухам, склонен разгуливать с заряженным ружьем.
Кэролайн подошла к воде и сразу же ощутила блаженную прохладу. Господи, до чего же далеко от нее Филадельфия! И могла ли она даже вообразить, что ей будет так интересно выслушивать сплетни о местном донжуане?
Нет, ее получасовая поездка в город определенно доставила ей большое удовольствие. Все эти женские разговоры о детях, о стряпне – и о сексе. Кэролайн улыбнулась. Да, независимо от того. Север это или Юг, но, когда женщины собираются вместе, они всегда говорят о сексе. Самая любимая тема! И здесь они обо всем этом говорят так откровенно. Кто с кем спит и с кем не спит…
Наверное, причина в постоянной жаре, подумала Кэролайн, садясь на поваленное дерево, чтобы посмотреть на воду и послушать музыку наступающего вечера.
Она была рада, что приехала в Инносенс. С каждым днем она чувствовала, как все больше исцеляется. Тишина, знойное солнце, которое иссушает тело, но, как ни странно, прибавляет жизненных сил, незатейливая красота воды, затененной деревьями… Она даже привыкла уже к ночным звукам и к черной, как сажа, деревенской темноте.
Накануне Кэролайн проспала целых восемь часов не просыпаясь – в первый раз за много недель. И проснулась без своей обычной мучительной головной боли. Да, одиночество и безыскусность провинциальной жизни явно начинали оказывать свое воздействие.
Корни, само наличие которых так яростно отрицала ее мать, давали о себе знать, они оживали, укреплялись. Оказывается, ничто не могло выкорчевать эти корни, да никто и не собирался больше выкорчевывать их. Она даже может снова попытаться удить!
При этой мысли она засмеялась, подошла еще ближе к воде и увидела плоский камешек у самой кромки. Любопытно, сможет ли она бросить его так, чтобы он не сразу канул на дно, а как бы пробежался прежде по воде? Еще один, почти забытый образ: здесь, вот именно здесь, стоял когда-то дедушка и учил ее бросать камешки таким особенным способом.
Радуясь обретенному воспоминанию, Кэролайн наклонилась, чтобы поднять камешек. Странно, но ей вдруг показалось, что кто-то на нее смотрит. Смотрит в упор. По спине еще не успели пробежать первые мурашки страха, а она уже краешком глаза заметила что-то белое. Кэролайн повернула голову, всмотрелась и застыла на месте от ужаса. Даже крик заледенел в горле.
Да, на нее смотрели в упор глаза, которые ничего не могли видеть. Над темной рябью воды поднималось чье-то лицо, спутанные светлые волосы зацепились за корни старого дерева.
Дыхание Кэролайн стало прерывистым, оно вырывалось из горла короткими скулящими всхлипами, пока она, спотыкаясь, пятилась назад. «Не смотри, не смотри!» – говорила себе Кэролайн, но не могла отвести глаз от этого лица, от того, как вода плескалась у подбородка, как солнечный луч мерцал в плоском, ничего не видящем безжизненном взгляде. И лишь когда ей удалось наконец закрыть свое лицо ладонями, она смогла набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы крикнуть. Крик отозвался эхом, ударившись о темную воду, и вспугнул птиц с веток деревьев.
